Люди без прошлого
Шрифт:
Мондиал продолжал молчать, хмуро косясь на Муррея. Время от времени он снимал очки и приглаживал густые кустистые брови.
– Обратите внимание на этого мулата, - раздался голос генерала.
На экране появилось мужское лицо с крупными чертами. В человеке пульсировал, вероятно, коктейль из крови предков, принадлежавших к различным расам. Нагляднее других были выражены признаки европеоида и австралоида.
Пьер Веранже! Муррей мгновенно узнал эти рельефные черты матового лица. Когда Веранже руководил освободительным движением в Мартинии, Пэн брал у него интервью. Беседовать пришлось во время боя. Другого времени у Веранже не нашлось.
Недавно, лишь месяц назад, Муррей присутствовал на торжественной церемонии открытия памятника национальному герою Народной Республики Мартинии Пьеру Веранже, "уничтоженному, - как сообщалось, - в застенках хунты". Монумент очень понравился Пэну. На Веранже, представленного в виде атланта, навалилась гигантская глыба, на которой были высечены фигурки, символизирующие государственную иерархию. От титанического напряжения буграми вздулись мышцы на руках и ногах, брови сдвинуты, губы решительно сжаты...
– Это один из мятежников Мартинии, Пьер Веранже, - пояснил генерал.
– Вы о нем, вероятно, слыхали. Он сам избрал свою судьбу: расстрелу предпочел участие в эксперименте.
После облучения на лице Веранже появились складки, хотя оставался еще отсвет мысли и воли.
– Так вы не помните, кто вы и откуда?
– обращался на экране Кристи к Веранже.
Тот смущенно пожимал плечами.
– Может быть, вы Пьер Веранже из Мартинии?
– напомнил Кристи. Постарайтесь вспомнить.
– Это проверка качества аннигиляции, - вдруг засопел Мондиал.
– Если человек не может вспомнить даже своего имени, значит, у нас полный успех.
– Пьер Веранже? Я?
– Облученный морщил лоб и качал головой.
На экране Кристи все в том же гражданском костюме, в котором он присутствовал в этом кабинете, внушал:
– Вы прозелит Великого Демократического Сообщества. Ваше имя Мартин Клей. Запомнили?
– Запомнил. Мое имя...
– Надо отвечать: запомнил, господин...
– Запомнил, господин. Я Мартин Клей, гражданин Великого Демократического Сообщества.
– Правильно. Наше Великое Демократическое Сообщество образовалось из нескольких государств с одинаковой политической и экономической структурой. Наша объединенная страна - самая демократическая. Каждый гражданин добровольно участвует в выборах членов парламента и президента...
В таком же духе людям внушались заготовленные "истины", заполняющие газетные страницы. Свободная от всякой информации память реципиентов забивалась догмами и понятиями, которые они механически повторяли, одни тупо, безразлично, другие - старательно, третьи - радостно, как откровение.
Затем Кристи ввел Веранже в одну из лабораторий:
– Это наша лаборатория, прозелит Клей. Вы будете здесь работать. Ясно?
– Так точно, господин. Я буду здесь работать. А что мне делать?
– Скажем.
– Спасибо, господин.
– Меня зовут Поль Кристи, а моего друга Роберт Мондиал. Вы запомнили?
– Да, господин Мондиал.
– Мондиал - это мой друг, а я Поль Кристи. Неужели это так сложно?
– Извините, господин Кристи. Я постараюсь запомнить.
– Вы будете делать то, что попрошу я или господин Мондиал.
– Рад стараться, господин Кристи.
– Мартин Клей - особый случай, - заговорил рядом с Бурнетти Кристи. Этот человек очень незаурядный. Мы решили оставить его в лаборатории для постоянного наблюдения.
Фильм кончился, зал заполнился светом.
– Как видите, наши ученые дают людям вторую, честную жизнь, никак не связанную с первой, преступной, - торжественно произнес Бурнетти, занимая кресло за своим столом.
– Это поразительно, - Муррей переставил свой стул и повернулся лицом к генералу.
– И все-таки у метода есть существенный недостаток, - изрек генерал. Увидев вопросительный взгляд Пэна, продолжал: - Люди теряют память, а с нею - знания, опыт, навыки. Перейти из одной жизни в другую для них проще, чем перейти улицу. Но это ведь преступники. По законам правосудия у каждого преступника должно быть осознание вины и переживание неотвратимости наказания.
– И какова дальнейшая судьба облученных?
– изобразил на лице заинтересованность Муррей.
– Покажем вам в натуре, - генерал посмотрел на часы.
– А сейчас время обеда. Отвезите гостя в ресторан, господа, а потом к тетушке Таире. Пусть немного развлечется.
– Губы Бурнетти подернула улыбка.
– В шестнадцать ноль-ноль встретимся в лаборатории.
Мимо внимания Муррея не проходила ни одна мелочь: двусмысленная улыбка Бурнетти, несоразмерно большое время на обед, какая-то тетушка Таира... Что скрывается за всем этим? И почему генерал не вспоминает про журналиста? Все это были нехорошие предзнаменования.
Пэн вышел из подъезда следом за Кристи и Мондиалом.
Дождь кончился, однако на небе не было ни единого просвета.
Пэн направился было к своему "бьюику", но Кристи остановил его:
– Господин Муррей, садитесь в мою машину, продолжим разговор...
Пэн молча зашагал следом за ними к черному "мерседесу". Около него, не замечая подходивших, разговаривали два шофера.
– Прозелит Клей!
– окликнул Кристи,
Пэн моментально узнал Пьера Веранже. Да, это был, несомненно, он. День и час, когда он, Пэн, брал у Клея интервью, во время которого невдалеке разорвался снаряд и их обоих засыпало землей, из-под которой они с трудом выбрались, запомнились Муррею навсегда. Теперь Веранже скользнул по его лицу равнодушным взглядом, вежливо обратился к Кристи: