Люди Богов Ведают

Назарова Елизавета Борисовна

– Да?
– Он внимательно на нее взглянул.
– В следующий раз так и сделаю.

Она в ответ только улыбнулась. Дальше они шли, молча. Она не знала, как он, но она не чувствовала неловкости в молчании. Что сейчас говорить общие никчемные фразы, если впереди восемьдесят четыре часа, за которые будет сказано все... или не сказано ничего. Но ему видно было неловко.

– Сейчас идем в метро. Осторожнее, держитесь крепче.

– Мне надо карточку купить, - сказала она и оглянулась в поисках кассы.

Он, молча, подал ей карточку и уже подвел

к автоматам. На эскалаторе он встал впереди и повернулся к ней лицом. Наконец, она смогла прямо посмотреть в его глаза. Он взгляда тоже не отводил. Она вдруг увидела, что его глаза были, как и в первую их встречу, внимательные и печальные.

– Хоть сейчас разгляжу тебя повнимательнее, не на ходу.

– Ну и как? Похожа?

– Похожа. Ты совсем не изменилась.

– Ну-у-у, за комплимент, конечно, спасибо, но на восемнадцать я уж точно не выгляжу.

Он засмеялся.

– И глаза те же... Честно говоря, думал, выйдет солидная дама...

– А вышла кто?

– Девчонка... Ты извини, - спохватился он, - я не хотел тебя обидеть. Я только в лучшем смысле этого слова...

– Я не обиделась, Алеша. Что ж делать, если так и не стала солидной дамой. Но мне и девчонкой неплохо. Я сейчас чувствую себя девчонкой, потому мне даже приятно, что ты это увидел, не смотря на физиономию... Ой, повернись, приехали уже.

На перроне метро и в электричке было очень шумно, потому продолжения разговора не получилось.

____________________

Алексей, молча, вел Женьку по улице, крепко держа за руку. Через пять минут она не выдержала, чуть забежала вперед и, заглядывая ему в лицо, спросила:

– А куда мы идем?

– В одно место.

– В одно? А почему не в два?
– дурачилась она и весело хохотала.

– В два мы пойдем завтра.

Тогда она снова забежала вперед и взглянула уже так, словно ждала чуда.

– Завтра? Мы с тобой и завтра встретимся?

– Конечно, - глядя на нее с хитринкой, ответил Алексей.
– И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра...

А она заметила хитринку, но приняла ее за насмешку. Внезапно остановилась, чем резко тормознула его и развернула к себе лицом, и с мольбой в голосе спросила:

– Ты смеешься надо мной?

– Солнышко мое, воробушек нахохлившийся!
– он привлек ее к себе.
– И в мыслях не было смеяться над тобой. Я смеюсь только вместе с тобой. А говорю чистую правду.

В ее широко распахнутых глазах засветились слезы.

– Это правда? Мы будем встречаться каждый день?

– Конечно. А захочешь, так вообще не будем расставаться.

Она улыбнулась как-то грустно, и ему показалось даже, что взглянула на него покровительственно, как мудрая мать или даже бабушка смотрит на расшалившегося внука. Ему стало не по себе. Это были совсем другие глаза, таких он у Жени еще не видел.

– Женечка, что с тобой?
– спросил он нерешительно.
– Я что-то не то сказал?

– Мы не можем с тобой не расставаться,

хотя бы потому, что ты учишься, я работаю. Да и вообще... Я понимаю, ты хочешь сказать мне приятное, но ложь - она и есть ложь, приятной быть не может. Не говори больше того, что сделать не можешь.

– Почему? Почему ты думаешь, что я солгал?
– в замешательстве от ее тона, от ее слов, спросил Алексей.
– Мы можем пожениться, вот тебе и всегда вместе, не смотря на учебу и работу.

– Ой, Алеша! О чем ты говоришь? Мы с тобой и дня не знакомы, всего несколько часов. Разве можно так говорить?!

– Вот я тебя и веду туда, где нам объяснят: может такое быть или нет.
– И он снова решительно взял ее за руку и повел. Женя послушно шла на полшага сзади и молчала. В ее голове почему-то стояла такая каша, что она никак не могла в ней разобраться. "Какая женитьба? У кого? Он что - сделал мне предложение? И куда мы идем? У кого и чего мы должны спросить? Ничегошеньки не понимаю! Но я готова идти за ним хоть на край света! Вот так вот за руку, как послушный ребенок за папой... А ведь я никогда не ходила с папой... я вообще ничего о нем не знаю. В свое время у бабушки не спросила, а мать никогда не скажет..." При воспоминании о матери, сердце пронзила боль, словно в нем торчал нож. Женя остановилась и постаралась дышать очень осторожно, такое было у нее не раз, и она знала, как поступать.

Алексей с беспокойством посмотрел на нее:

– Что? Сердце?
– Он не видел бледности Жениного лица, но догадался, что с ней происходит.

Женя с усилием улыбнулась и прошептала:

– Сейчас пройдет... Это не долго... Вот уже и вздохнуть могу.

И она вздохнула полной грудью, чтоб проверить, действительно ли "отпустило". На первом вздохе в сердце еще что-то мешало, но на втором -она ощутила полную свободу. Все это время Алексей держал ее руки в своих и не сводил с нее глаз.

– Отпустило?
– спросил он с надеждой, бережно обнял ее за плечи и медленно повел.

Он привел ее к какому-то дому, завел в подъезд, взял на руки и поднял на третий этаж, поставил перед дверью. Дверь открыла женщина лет сорока-сорока пяти, чем-то похожая на Алексея.

– Ма, познакомься. Это Женя, - сказал ей Алексей, осторожно подталкивая Женю в квартиру.

– Очень приятно. Виктория Алексеевна. Проходите, - мать отступила, пропуская их и внимательно разглядывая Женю.

– Здравствуйте, - тихо произнесла та, робко подняла на нее и опять опустила глаза.

Алексей помог Жене раздеться, провел ее в комнату и усадил на диван.

– Ма, у Жени только что был сердечный приступ. У тебя есть что-нибудь?

– Нет-нет, спасибо, - поспешила сказать Женя.
– Уже все прошло.

– А чай горячий будете?
– спросила Виктория Алексеевна.

– О-о-о! Конечно!
– бодро отозвался Алексей.
– А с чем?

Его мама улыбнулась.

– Иди сам выбирай: хочешь с супом, а хочешь с картошкой...

Женя тоже улыбнулась и даже хмыкнула.