Люди Домино
Шрифт:
— Ту-ту! — пропел один из Старост. — Приходите к нам снова поскорее. Ведь вы придете, сэр?
— В следующий раз повезет больше, мистер Л.
Новый взрыв смеха. Я услышал, как снова ожил телевизор, услышал резкие первые аккорды старого саундтрека, под который проходила моя жизнь еще до того, как в нее вошло зло. Выходя на ватных ногах в коридор, я надеялся только на то, что эти скоты на заметили моих слез.
Когда я вернулся домой, обнаружилось, что Эбби ждет меня —
— Привет, — сказала она.
— Здравствуй, — осторожно ответил я и, попытавшись определить, в каком настроении она пребывает, через несколько секунд решил рискнуть и улыбнулся.
К моему облегчению, она робко улыбнулась в ответ.
— Извини, что так получилось сегодня.
— Нет, это ты меня извини — я виноват.
— Я увидела тебя с этой девицей и… Наверное, я просто погорячилась.
— Честно говоря, — сказал я, снимая пиджак и опускаясь на диван, — Барбара меня ничуть не интересует.
Эбби усмехнулась, и тут я заметил, какая тоненькая на ней футболка, как она подчеркивает очертания ее груди, и не мог отвести глаз.
— Как дела на работе? — спросила она. А я спрашивал себя, заметила ли она, как я пялился на нее.
— Знаешь, — сказал я, — немного изматывает.
— Давай я налью тебе выпить.
— Стакан водички мне сейчас в самый раз, — сказал я и тут же услышал, как она зашлепала на кухню.
Вернувшись, она протянула мне стакан, но не успел я поднести его к губам, как почувствовал ее руки в моих волосах, ее дыхание на моей коже.
— Эбби?
Вода была забыта, я второпях поставил стакан на стол, а она уже целовала мою шею, щеки, виски. На мгновение ее язык застрял в моем левом ухе, и я застонал от наслаждения.
— Извини, — выдохнула она. — Бедный Генри.
Она поменяла положение и села мне на колени.
— Эбби?
— Ш-ш-ш. — Она страстно поцеловала меня в губы, а я ей вроде бы ответил (так, как, по моим представлениям, это надлежало делать).
— Я не ждала, что буду такое чувствовать, — сказала она, когда мы оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание. — Чтобы так скоро. В тебе есть что-то такое…
Опьяненный на мгновение, я позволил себе шутку:
— Я неотразим.
— Не надо портить такую минуту, — недовольно сказала она, кладя свою руку на мою и направляя ее себе под юбку, и я где-то в глубине желудка почувствовал ту же волну паники, что испытал при нашем первом поцелуе, страшную боязнь действия, предательский страх, который невозможно измерить.
— Ты уверена? — спросил я.
Она снова поцеловала меня, я ответил ей. Я только-только начал расслабляться и получать удовольствие, когда мои мысли вернулись к той ужасной камере, к монстрам внутри мелового круга, безжалостному смеху Старост.
И тут я вдруг понял,
— В чем дело? — спросила она.
— Извини, — сказал я. — Я правда хотел…
— Все в порядке.
— Мне очень не хочется тебя разочаровывать.
— Ты меня не разочаровываешь, — сказала она, хотя с моей стороны было бы самообманом не заметить нотки обиды в ее голосе.
— Просто у меня был такой долгий день. Столько всего случилось.
— Конечно.
— И… О боже… — Что-то среднее между рыданием и непреодолимым позывом к рвоте начало подниматься к моему горлу — огромная, неперевариваемая опухоль истины.
Эбби разгладила мои волосы, прижалась ко мне, прошептала в ухо:
— Что такое? Что случилось?
— Извини. — Я старался проглотить слезы. — Но есть вещи, которые я не могу выкинуть из головы. Это относится к моему прошлому.
Эбби поцеловала меня в лоб.
— Расскажи мне.
— Я должен тебе рассказать… — Из носа у меня потекло, и я почувствовал, как скорбь и бешенство овладевают мною. — Я должен тебе рассказать, как умер мой отец.
Проснувшись на следующее утро, наследник трона увидел стоящего перед ним Сильвермана — тот держал в руках поднос с завтраком, большой чайник, письма и свежий номер «Таймс», все это он удерживал с жонглерской ловкостью, которая дается только десятилетиями тренировок.
— Ваше королевское высочество. Доброе утро, сэр.
Артур приподнялся в кровати.
— Взбейте, пожалуйста, для меня подушку, Сильверман.
Придворный покорно взбил подушку и поправил ее.
— Я спал в очках, — сказал принц.
Сильверман с неописуемой нежностью выковырял из уголков глаз принца скопившиеся там гранулы выделений, потом подошел к шкафу и извлек оттуда утренние одеяния хозяина — отутюженный серый костюм, крахмальную белую сорочку, трусы с гербом принца и полдюжины галстуков на выбор — все в разнообразно мрачных оттенках красновато-коричневого цвета.
Когда придворный закончил с этим, принц спросил:
— Что пишут газеты? Не сочтите за труд, старина, прочтите только заголовки.
Сильверман просмотрел первую страницу.
— Премьер-министр прилетает домой из Африки, — сказал он, и при одном лишь упоминании этого человека принц в раздражении закатил глаза. — Назначен новый министр здравоохранения. За оплеуху полицейскому арестован рок-музыкант.
— Что еще, Сильверман? О чем вы умалчиваете?
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, сэр.