Люди, дружившие со смертью
Шрифт:
— Как дела? — спросил он.
— Да никак. Голова как колокол — пустая и гудит…
— Тогда зачем надо было так напиваться?
— Ума не приложу, — совершенно честно признался я. — А что вчера было?
Со стыдом подумал, что больше пил все-таки я. Ади не выглядел ни больным, ни уставшим.
— Мы с тобой разговаривали. Ты предложил мне патент обер-лейтенанта и звал к себе.
Я похолодел — меньше всего мне хотелось иметь такого подчиненного. С таким же успехом я мог нанять ураган или лесной пожар.
— Но ты отказал, — предположил я.
— Верно. У меня уже есть такой патент, вдобавок, я сейчас при деле…
— Я спрашивал при каком?
— Спрашивал…
Он замолчал, из чего я решил, что рассказывать он это не станет, равно, как вряд ли говорил на эту тему вчера вечером.
Я подошел к окну и стер пелену — за окном было пасмурно, тучи висели низко, и мне не удавалось определить, что за время дня на улице — день, утро или вечер.
— Кстати, как думаешь, сейчас утро?
В стекле я увидел, что изображение Ади кивнуло:
— Причем довольно ранее…
— Я тебя разбудил?
Он кивнул еще раз.
— Прости…
— Ничего страшного… Сегодня столько надо сделать.
— Начнем с завтрака?
— Согласен…
Когда я натягивал сапоги, Ади будто между прочим бросил…
— Мы ведь с тобой заключили контракт…
Мне стало плохо — виной ли тому было обострение похмельной болезни или же слова Реннера. Я подумал, что проще его убить сейчас, даже не вникая в суть вчерашнего разговора. Но я вгляделся в его отражение в оконном стекле. Он был расслаблен и не ожидал от меня удара. Это меня остановило.
— Контракт? — Переспросил я. — И что вменяется в мою часть.
— Конь под седло и триста серебром.
— А не многовато ли — триста?..
Я сразу же прикусил язык. Все-таки деньги испортили меня, — пронеслось в мозгу, — но разве свою душевное здоровье оцениваю дешевле? Пусть берет и проваливает — видеть его больше не хочу… Но все оказалось гораздо сложней.
— Нужны мне твои деньги. Я в долг беру… Через неделю отдам.
Несмотря на то, что Реннером, равно как, до меня доходили слухи, и мной пугали детей, одного никто у него не смог отнять — слово он держал. Я стал вспоминать нынешние расценки на наемников и их работу, пытаясь понять, на какую работу я его нанял. Ничего в голову не шло.
Реннер сказал сам.
Его слова ударили в меня будто молот. Сердце забилось быстро и мощно, грозя сокрушить ребра.
— … а взамен я отведу тебя к могиле твоего отца…
Завтра наступает…
–
Разговор мы продолжили этажом ниже, в обеденном зале гостиницы. Когда спустились по лестнице, стол уже был накрыт. Меж тарелок стоял кувшин со скисшим молоком и порезанный ржаной хлеб. Со стыдом я понял, что мое вчерашнее состояние не осталось незамеченным среди присутствующих. С другой стороны, они уже достаточно хорошо знали мои привычки и на следующий день после возлияний никогда не выставляли ни пива, ни самогона, ни квашеной капусты — лучше всего мое здоровье поправлял кисляк под ржаной хлебушек. И действительно — с первым глотком мысли в голове забегали быстрей — я знаком подозвал фельдфебеля.
— Бандера Хайдера прибыла? — спросил я, намазывая масло на хлеб.
Таден ожидался вечером или в первой половине ночи. Я предполагал, что он может остановиться где-то по дороге на ночь, и тогда его надо было ожидать сегодня к полудню. Но я ошибся.
— Прибыли около полуночи… Вызвать его?
Я кивнул, но тут же передумал:
— Если вдруг он не отдыхает, пусть зайдет. Но будить не надо…
Фельдфебель удалился.
— Ты напоминаешь мне моего отца… — бросил Ади. — Этакая либеральная диктатура.
— Я — не твой отец. Я вряд ли когда смогу драться с женщинами… Но говорят, ты никогда его не видел?
— Но много слышал… — он замолчал, ковыряясь в каше.
Я выдержал паузу в несколько прожеванных ложек и спросил:
— Итак?..
Ади поднял на меня глаза и внимательно посмотрел:
— Не понял. Что «Итак?»…
— Я о нашем контракте. Где похоронен мой отец?
— В могиле! И не в братской, а как надлежит человеку — в гробу и в своей. И за ней ухаживают. Ухаживают, а не сбросили кости в яму и не привалили плитой песчаника!..
Мне стало стыдно — не сколько за себя, сколько за то, что я тоже человек, как и те, кто хоронил Ферда Ше Реннера.
— Прости…
— Прости ты, — Ади успокоился так же резко, как и начал нервничать, и перешел на шепот, — если я дам тебе денег… Потом… ты поставишь на их могиле нормальный обелиск?..
Я на несколько мгновений закрыл глаза и кивнул.
— Спасибо…
Мне подумалось, что вопрос надо поставить иначе.
— Когда мы пустимся в путь?
— Я — сегодня вечером, ты — когда пожелаешь. Мы — через неделю или полторы.
— Значит, мы расстанемся?
— Конечно. У меня есть дела… Когда я их закончу, я отправлюсь За Горы…
— Отец умер там?
Ади поднес ко рту чашку и пока делал глоток, кивнул.
— Мы с тобой отправимся от крепости Хастен. Там умирает человек, и я спешу к нему. На пути сюда у меня пал конь и я немного опаздываю… То, что я встретил тебя — это настоящее счастье…
Насколько я помнил карты, до Хастена не было и пяти дней пути. И я спросил:
— Тогда почему бы нам не отправиться прямо сейчас и прямо туда.
— У меня есть и свои дела…
— Странно: ты спешишь к умирающему человеку, но теряешь два дня неизвестно на что?
— Мне надо отправить сообщение, что гонец прошел самую сложную часть пути. И с запасным вариантом можно повременить. Но местное отделение банка не имеет нужного оборудования, посему мне придется сделать крюк…
Возможно, оно так и было. Банкиры для связи пользовали магические аппараты. Их каналы связи покупали многие, удовольствие было не из дешевых, но иногда оно себя оправдывало.