Люди, дружившие со смертью
Шрифт:
– Месяц?… – возмутился Ади. Да у меня недели нету.
– Ничем не могу помочь, – ответил клерк. Было похоже, что это действительно так.
Конечно же Ади плевать хотел на приказы местного муниципалитета, и выйдя из банка, он попытался покинуть город. Если бы покинул – я бы так и сказал: «покинул». Но попытка не пытка, тем паче, что пытались многие, и получилось совсем у всех. Мы к таковым, увы, не принадлежали. Мы рванулись к ближайшему выезду из города, наткнулись на опущенный шлагбаум, часа два провели в спорах, сперва с фельдфебелями, затем с офицерами
– младшими, средними, старшими, по возрастающей, вплоть до какого-то заместителя деспота. Он беседовал с нами вежливо, улыбаясь и часто кивая в знак согласия. Затем испросил наши документы, ознакомился с ними, добросовестно занес наши данные в свои бумаги и сообщил, что нам разрешат покинуть город после рассмотрения нашей жалобы. Если перевести с бюрократического на человеческий, это означало: «Отказать!». Странно, но попытка дать взятку окончилась крахом. Безусловно, Ади был бы не Реннером, если бы эти его попытки и ограничились. Он попробовал прорваться в другом месте. Но вокруг города были стянуты войска, все было утыкано алармами. По скорости и качеству осуществления оцепления, я сделал вывод, что подобный маневр проводился не впервые. В городе появилась еще одна цепь – она пошла от северных окраин и двигалась на юг. Движенье было медленным, но верным, будто жерновов правосудия: от крыши до фундамента перетрушивали каждый дом. Конечно же приказ деспота о блокаде исполнялся не буквально – существовал небольшой поток как в одну так и в другую сторону. В город тянулись телеги с провиантом, обратно – с тщательно досмотренной продукцией местных цехов. Но телеги проходили посты без возниц: волов и лошадей ставили на курс, а затем спрыгивали – с той стороны границы их уже принимали другие люди. Порой кто-то входил в город, иногда кто-то выезжал – как правило, гонцы, люди связанные с муниципалитетом. По городу ввели чрезвычайное положение. Действовал запрет на магию. Скажем, на моих глазах в таверне один посетитель зажег свечу от магического огонька, как тут же на пороге появился патруль, который забрал виновника возмущения Ауры. Вернулся он только часа через три, с серьезно потрепанными нервами и с солидной брешью в финансах. Я удивлялся смене настроений Ади – вчера он собирался задерживаться в городе надолго, а на следующий день искал пути скорей покинуть город. Он не спал сам, и не давал спать мне, жег свечи до полуночи, предлагая то один способ, то другой способ выбраться из города.
– Слушай, а ты бывал в подобном положении?… Я кивнул.
– А как выбрался?
– Превратился в птицу и улетел.
– Это, конечно выход… Но не для всех. – ответил Ади имея ввиду в первую очередь себя. В его мыслях стоял полный сумбур: он воздвигал замки из песка и на песке, ветер сносил их, нагонял дождь, с небес лилась вода. Там где только возвышались шпили, начинали бушевать волны. Всходило солнце и все начиналось снова.
– Нет, а ты меня можешь превратить в птицу?
– Нет.
– Напрасно, напрасно… А почему?
– Потому что не могу – и весь разговор. Не умею. Всегда превращался сам.
– Обидно, досадно… Ну да ладно. Он вдруг просветлел лицом, будто его посетило озаренье:
– А чего мы парим головы. Давай попробуем тупо прорваться. Меч в руки и вперед. Как тебе такая идея?
– Никак. – Честно признался я. Ты отлично знаешь, что мы не прорвемся. Это было действительно так.
– …А собрать телепорт? Я одними глазами показал «нет». Ади спокойно кивнул, соглашаясь со мной. Знаний, для открытия телепортационного канала, у меня бы, пожалуй, и хватило. Но вот пользоваться бы я им не решился. Все же я не был магом – а у таких любителей телепорты действовали порой странно – скажем, на документах переброшенных через канал буквы заменялись зеркальными, пища становилась несъедобной – с непонятным вкусом, а то и просто ядовитой. Заклинание телепорта было сложным, и даже каналами, созданными опытными магами, пользовались с оглядкой. Конрзаклинания были простыми и порой штурмовая группа, брошенная через боевой портал, оказывалась в морской пучине или заживо погребенной под землей. Единственное, для чего годился мой телепорт, так это для приватной беседы
– материя телепортационного канала была сложна, и подключиться к ней было невозможно. Но с иной стороны, заклинание вызвало бы такое возмущение ауры, что люди Деспота бы накрыли нас быстрей, чем Ади рассказал бы суть нашей проблемы. Наконец, Ади стал уставать:
– Ну, ты хоть что-то предложи… – попросил он у меня. Я пожал плечами:
– Похоже, наш единственный выход, это найти этих братьев Гамм и выдать их тиирскому правосудию
– Ты забыл о золоте… – окончательно сдался Ади. Ади только вздохнул ответ. Мы не знали, что существует третий вариант – то, что братья Гамм найдут нас. А именно так и произошло. Но это было после…! Разговор с alter ego
А после нашего разговора была ночь, мы потушили свечи, но зажгли лучину вместо ночника. Светила она слабенько, иной раз кусок щепы отваливался и искрой падал в чан с водой, шипел, трещал, вырывалось небольшое облачко пара. Наша квартира помещалась на втором этаже трехэтажного пансиона. Состояла она из двух комнатушек, из которых камин был только в одной. За дверью был маленький темный коридор в четыре двери, заканчивающийся лестницей. Если спускаться по ней, то этажом ниже она выходила в зал пансиона, а через него на улицу. Если же продолжить спуск еще на полвитка, то открывался иной выход. Дверка, через которую можно было пройти лишь согнувшись, выводила на задний двор, с которого проходными дворами можно было выйти на другую улицу. Еще выйти можно было в окно – он выходило на оживленную улицу и возвышалось над поверхностью сажени на две. При должной сноровке можно было выставить стекло и уйти, не расплатившись за квартиру. Я знал: у Ади и у меня опыты подобных эскапад были. Может, необходимости в стольких путях отхода и не было. Но, с иной стороны, было бы глупо выбирать квартиру, лишь с одной дверью в надежде что неожиданность не постучится в эту дверь тяжелым кованым сапогом. В первую же ночь, когда Ади уснул, я тихонько вышел и поднялся на третий этаж, а, затем, поднялся на чердак. На чердачной двери висел огромный замок, но его внутренности давно сгнили и я легко вышел на крышу. Уже стемнело, когда я был на верху, но доски и черепица скрипели под ногами. Чтоб не перебудить соседей, я не стал разгуливать, а только осмотрелся. И увиденным остался доволен – бежать можно было и по крышам, или даже лучше – с крыши и в небо. Но только один раз… Я вернулся, надежно закрыл дверь, улегся спать. Сон был глубоким и быстрым без сновидений. Я проснулся резко, так же как и заснул, но совершенно бодрым, хотя и проспал – я готов дать слово, – никак не больше часа. Когда я открыл глаза, за столом кто-то сидел.
– Ади?…
– Ади здесь нет, – был мне ответ.
– А с кем я разговариваю? Человек взмахнул рукой, огонь взметнулся вверх, осветив человека напротив. Все же это был Ади. И не он… Но что-то с ним стало. Изменилось лицо – оно стало серьезней, мудрей. Немного поменялась осанка – плечи стали уже, сжались. Так обычно, делают люди стареющие, кои мерзнут и в солнечный полдень. Но об этом я подумал только утром. Я на мгновение решил, что передо мною тень отца Ади. Но я решительно отмел эту мысль: говорили, что мужчины в роду Реннеров долго сохраняли молодость, а затем старились мгновенно. Ферд Ше Реннер до такого дожить не смог. Тогда я спросил:
– Если ты не Ади, то кто?
– Я тот, кто умер в крепости Хастен.
– Если ты умер, как я могу с тобой разговаривать? Я что, тоже умер? Сидящий передо мной покачал головой.
– Просто я умер, чтоб ожить. Я умирал до этого пять раз и пять раз воскресал. Твой друг несет меня На Ту Сторону, чтоб я смог воскреснуть снова…
– Мы встречались раньше?
– Не думаю, молодой человек, не думаю… Даже голос и слова были какими-то иными. Дело было, разумеется, не в том, что Ади никогда бы не назвал меня «молодым человеком» – я никогда не уточнял, кто и насколько из нас старше. Слова были те же, звуки были похожи. И в то же время – другие. Человек берег дыхание, говорил тихо и весомо. Тело было Ади Реннера, но не он им уже владел.
– Ади знает, что несет вас? Мой собеседник кивнул. Я промолчал в ответ, и ему пришлось продолжать:
– Я есть причина его путешествия.
– И что с ним будет в конце дороги?
– Ничего. Меня изымут из его тела, я воскресну и мы, возможно, встретимся втроем и в трех телах.
– Вы причина его спешки? Одними глазами он ответил «да».
– Дух несомого спит в носителе, но только, если принимать эликсиры. Позавчера твой друг потерял их, и я пробуждаюсь. Если я проснусь, мы уничтожим друг друга. Если я пробуду в нем дольше положенного срока – мы тоже погубим друг друга. Не потому что мы враги, а потому что материя разума тонка. Да это бред, – подумал я, – это бред и это сон, я сейчас проснусь и все будет идти своим чередом. Я подумал, не ущипнуть ли себя. Но что толку с щипка
– мое тело помнило боль и во снах услужливо мне о ней напоминало. Будто прочитав мои мысли, собеседник подвинул ко мне исписанный лист:
– Пока ты спал, я приготовил список лекарств для Ади. Это остановит некоторые процессы в его теле. Они должны быть в любой аптеке и в них нет ни капли магии… Но всего этого недостаточно – вам действительно надо скорей покинуть этот город…
Итак, нас было трое. Три души, два тела, в совокупности получается пять. Но чего пять? Тел или душ? Что первично – не будь души, что бы двигало тело, не будь тела, где селилась бы душа. Думаю, мне следовало спросить того, кто сидел передо мной в ту ночь. Но я не подумал, ночь прошла. Да и не долго мы говорил. Мой собеседник потушил лучину, сообщив, что телу все равно надо отдыхать – вот вам еще один довод в пользу первичности тела. Когда я проснулся, Ади уже одетым сидел за столом и читал лист, который оставил Тот, кто сидел в нем.