Люди и боги

Влодов Юрий Александрович

* * *

Как лунное кольцо, Как лик божницы, Надвинулось лицо Былой блудницы. От Млечного Креста Неотдалимы Молящие уста, Сны Магдалины. Ни дева, ни жена, О Божьем Сыне Печалится она, Дитя пустыни. Меж чахнущих хлебов, В захлестах смога, Зовет свою любовь — Живого Бога. Зовет душа — не плоть, — Так зычут гуси: «Сойди ко мне, Господь! О, Иисусе!» А

вечности шуга Воняет тиной. И адская дуга Над Палестиной.

* * *

Cочатся медовые луны, Иудово племя хмеля, Полны виноградные чаши, Пусты виноградные лозы… И чудится голос Адама: «Помилуй, зверину, меня, Исусе сладчайший и горький, Что зимние слезы». Взошли под луной Отдаленных дождей зеленя… И всхлип соловья Повторяет сердчишко мимозы… Сухой, как земля, Тугой, как змея, Иуда безумен В изломе священного транса, Он тайной гортанной клеймен, И ходит по кругу Сладчайшая чаша Пространства, Горчайшая чаша Времен.

* * *

Запричитал Иуда: «Только я любил тебя! Так мудрая змея Младенца человеческого любит, И кольцами теснейшими голубит. Чтоб не был ты наивен и смешон На ложе нашей пагубной подружки Я! — воровато поднял капюшон, Пошел и предал тайные пирушки! Чтоб не томился ты, как Божий перст, Земное горе не хлебал горстями Я! — проводил тебя на Божий крест, Прибил к покою Божьими гвоздями! Учитель! — Что же делать мне теперь? — Стонать и выть, как проклятому зверю?..» И он завыл, тихохонько, как зверь… И я поэт, ему, как зверю, верю.

* * *

На Голгофском холме закачалась крепленая Кресть. Скрежетали во мгле растревоженных высей кресала. Принял казнь на земле, дабы райскую силу обресть. Отмирали глаза, но душа в сей же миг воскресала. Вспыхнул голос небес и в дурманных долинах потух: «Трепещите, стада! — Был я пастырем грозным — и буду!..» И шепнул палачу Иисус, испускающий дух: «Отойди… не мешай… я спешу… я молюсь за Иуду…»

* * *

Да рухнет груз веков на черепушку плотника, Который обтесал корявый этот крест! Ни среза под спиной, ни ямки подлокотника, Видать, всему виной чумной небесный трест. В мертвецкие пески — по облачному роспаду — Уносит Херувим хрустальный стон в горсти: «Иудушка, прости! Ты верой служишь Господу!.. За дьявольский искус, Иудушка, прости!..» Прохрупали грома преломленными сучьями, Уже распята мысль и лопается сердь! И праведный палач познал глазами сучьими Смещение времен, где имя Жизни — Смерть!

* * *

Покуда шли суды да пересуды, Пока писалось тридцать три листа, Христос признал земную суть Иуды, А тот признал небесного Христа. И на кресте воскрикнул обреченный: «Ты весь во мне, как ласточка в огне!..» И повторил предатель обличенный: «Ты — весь во мне!..» Братались кровью Рай и Преисподня, Прощаясь и прощая болево: Простил Господь предателя Господня, — Постиг предатель Бога своего.

* * *

Пышных сионских мужей телеса. Стаи летучего гнуса. Слышат ли в гибельный час небеса Боль Иисуса?.. Каплет на голову птичий помет. Ужас клубится под кожей. Жалостный Ангел над ухом поет: «День-то — погожий!» Если бы смог Ты, без Ангела, сам, В день этот синий влюбиться! Но вознеслось и ушло к небесам: «Сыноубийца!..» Бьется на плахе безумный истец! — Выгнул костлявую спину!.. Сполохом молний ответил Отец Блудному сыну!

* * *

Сквозь предсердье прямо в сердь, В сердце, вскормленное кровью, Как змея, проникла смерть, Нареченная любовью. Из пробитых смертью рук, В том забвении глубоком, Уходила, как недуг, Жизнь, дарованная Богом… Сгустки сдавленных зубов… Боль посмертного оскала… Так отцовская любовь Сына Божьего ласкала.

* * *

Говорит Иисус Христу: «Ты предал мою плоть кресту В этом сдавленном адском круге! Там, где Бога увидел ты, Вижу я Сатаны черты, Осязаю на горле руки…» Отвечает ему Христос: «Я лопатками в бездну врос! — Тесно мне в человечьей шкуре… И тебя я предал кресту, Потому что дано Христу Смерчем быть во вселенской буре!..» И вздохнуло нутро раба: «Да, своя у богов судьба…»

* * *

И кровь, и пот… Святые мухи… И над, и под — Сквозные муки… А гогот рыл Страданья множит… Христос — бескрыл! — Взлететь не может!.. Уже прелюд, — Вершина боли!.. Ах, глупый люд, — Ослепли б, что ли!.. Но туч клубок Назад вернулся — Как видно, Бог Уже очнулся: «Ты, что — бескрыл?! — Побойся Бога!.. Ну? — воспарил?! Еще немного!..»

* * *

Кровяные плащаницы облаков. Млечный Путь — как чужемирный амулет. И похрустывает ржавчина оков На живых мощах — на щиколотках лет. Бог смеется: «Видишь, сыне? — мир таков…» Дьявол хнычет: «Настрадались мы уже!..» — И похрустывает ржавчина веков На Христовой — обезглавленной — душе.

* * *

Все небо духи перегладили Каленым адским утюгом. А Бог завис на перекладине, В астрале смрадном и тугом. Слепой слезой Земля отплавала… Ликуй, Галактика! — труби! — Убит Господь руками Дьявола, Во имя Веры и Любви.