Люди и драконы
Шрифт:
— Ну и досталось же нопалу от меня! — Тарберт резко повернул голову в сторону Бека, глядя в пространство над его головой.
Бек неожиданно для себя самого вскочил с места и, шатаясь из стороны в сторону, стал медленно надвигаться на Тарберта, а в голове у него звучало теперь уж такое привычное утробное: «ггер, ггер, ггер».
Тарберт попятился назад.
— Не позволяйте этой дряни командовать вами, Бек. Она охвачена ужасом, она в отчаянии.
Бек остановился.
— Если вам не удастся ее одолеть, мы потерпим поражение в битве с нопалами еще до того, как она начнется.
Бек тяжело вздохнул.
— Вы правы, — севшим голосом произнес он. — Я должен сдерживаться. Ваши манипуляции с нопалоном как-то странно повлияли на меня. Вам ни за что этого не понять.
Тарберт ухмыльнулся и снова сосредоточил внимание на куске нопалона.
— Это весьма интересный процесс. Если хорошо поработать, то я научусь мысленно сворачивать непроницаемые для нопалов оболочки из нопалона… А теперь попробую образовать две половинки мешка из нопалона. Вот ловлю между ними нопала. Прижимаю половинки друг к другу… Чувствую сопротивление. И вот тварь обмякла, перестала биться… Ощущение такое, будто раздавил орех.
Бек поморщился. Тарберт с интересом на него поглядел.
— Вы, разумеется, ничего не почувствовали?
— Непосредственно? Нет.
— Ведь все происходило не с вашим собственным нопалом, — размышляя вслух, произнес Тарберт.
— Верно, всего лишь на мгновение я ощутил какую-то боль, страх. Который час?
— Почти три часа, — ответила Маргарет и с тоской посмотрела на дверь. Она, как и Бек, чувствовала себя усталой и опустошенной.
Тарберт же, всецело поглощенный уничтожением нопалов, выглядел свежим, будто только что прекрасно выспался. «Отвратительнейшее занятие он себе нашел, — подумалось Беку. — Сейчас он был похож на мальчишку, получающего удовольствие от ловли мух». Тарберт бросил взгляд в его сторону, нахмурился, и Бек выпрямился в своем кресле, чувствуя, как снова все в нем напряглось. Он постепенно выходил из состояния безучастного неодобрения, проявляя все растущий интерес к игре, пока не обнаружил, что его сила воли мобилизована для противодействия манипуляциям Тарберта с нопалоном. Он сделал свой выбор, и враждебность, которую мужчины испытывали друг к другу, стала очевидной. Оба были крайне напряжены, а кусок нопалона метался в воздухе.
И тут Беку пришло в голову, что это вовсе не праздное состязание двух умов, а нечто большее! Постепенно первоначальная догадка переросла в убеждение, что счастье, мир, сама возможность жить дальше зависят от исхода этой борьбы. Просто удерживать нопалон в неподвижном состоянии было уже недостаточно, он должен полностью овладеть им, хлестать им по Тарберту, перерубить ту незримую нить, что их связывала. Нопалон метался из стороны в сторону под напором воли Бека, но, тем не менее неумолимо приближался к Тарберту. И вдруг случилось нечто непредвиденное и страшное: Тарберт как бы взорвался ментальной энергией, нопалон вырвался из мысленной хватки Бека и больше ему уже не подчинялся.
Игра подошла к завершению. То же самое можно было сказать и о состязании двух умов. Бек и Тарберт смущенно переглянулись, но оба были в равной степени ошеломлены.
— Что случилось? — устало спросил Бек.
— Не знаю. — Тарберт стал растирать лоб. — Что-то нашло на меня… Я почувствовал себя несокрушимым великаном. — Он невесело рассмеялся. — Ощущение было такое…
На какое-то время воцарилось молчание. Затем Бек произнес с дрожью в голосе:
— Ральф, я больше не могу доверять самому себе. Мне нужно освободиться от нопала, прежде чем он сделает что-то совершенно невероятное.
Тарберт надолго задумался.
— По всей вероятности, вы правы, — сказал он в конце концов. — Если мы и дальше будем пикироваться, то ничего не достигнем. — Он медленно выпрямился. — Ладно, денопализирую вас. Если Маргарет сможет стерпеть два воплощения дьявола вместо одного.
— Я сумею выдержать, если надо.
— Вот и не будем дальше мешкать. — Бек встал и заставил себя направиться к денопализатору. Тарберт посмотрел на Маргарет.
— Вам бы лучше выйти.
Она отрицательно мотнула головой.
— Позвольте мне остаться.
Тарберт пожал плечами, а Бек был настолько взволнован, что не стал настаивать. С каждым шагом к денопализатору неистовство нопала возрастало, перед глазами Бека поплыли огненные круги, затем гулким набатом в голове загремело: «ггер, ггер, ггер».
Бек остановился, чтобы отдышаться. Цветные узоры перед глазами начали принимать причудливые очертания. О если бы он мог разобраться…
Тарберт, наблюдая за ним, нахмурился:
— Что-то стряслось?
— Нопал пытается показать мне что-то или дать возможность что-то разглядеть… У меня все смешалось… — Он прикрыл веки, пытаясь успокоить беспорядочное движение темных бесформенных пятен, золотистых колец, мотков синей и зеленой пряжи.
Откуда-то донесся раздраженный голос Тарберта:
— Давайте, Пол, смелее! Давайте разделаемся с этим.
— Погодите, — попросил Бек. — Я сейчас приноровлюсь… Весь фокус в том, чтобы научиться видеть с помощью мысленного зрения — глазами своего разума. Глазами своего аналога в паравселенной. Тогда становится видно…
Голос Бека звучал все тише, пока не угас, перейдя в размеренное дыхание. Пляска пятен прекратилась, и его мысленному взору представилась упорядоченная картина. Перед ним развернулась совершенно необычная панорама из налагающихся друг на друга черных и золотых пейзажей, и, как картина в стереоскопе, она было отчетливой и двоящейся, привычной и фантастической. Он увидел звезды и космическое пространство, черные горы, зеленые и синие сполохи, бесцветное дно какого-то моря, движущиеся молекулы, переплетение нервных волокон. Он увидел нопалов, здесь их вещественная основа проявлялась гораздо отчетливее, здесь они не были созданиями из эфирной пены, как казалось ему раньше. Но здесь, в паракосмосе, они были явлением несущественным, вторичным в сравнении с чем-то поистине огромным и бесформенным, занимающим добрую половину обозримого космоса, они плавали, наполовину невидимые, как золотистые ядра, подобно луне за облаками. Из темной бесформенной массы, затмевающей нопалов, произрастало неисчислимое количество длинных и тонких ресничек, которые, струясь и колеблясь, протягивались во все уголки этого замысловатого мира. На кончиках ресничек Бек различил какие-то предметы, свободно болтающиеся, как куклы на шнурках, как повешенные на виселице. Тончайшие волоконца проникали во все, самые отдаленные места. Одно из них шло внутрь заводского корпуса «Электродин Инжиниринг», где крепилось к голове Тарберта с помощью чувствительного пальца, как резиновая присоска. Вдоль этой нити гроздями теснились нопалы, которые, казалось, пытались перегрызть эту нить. Бек понял, что, если им это удастся, щупальце отодвинется, оставив череп открытым. Непосредственно над своей головой он увидел такой же предмет, заканчивающийся пустым колпачком-присоской. Бек проследил взглядом начало волоконца и увидел место, откуда оно исходило, — место, которое было столь же отдаленным, как край Вселенной, и столь же близким, как стена. Вот здесь-то он и увидел сердце ггера. Стекловидное желтое ядро изучающе разглядывало его с такой алчной, такой решительной и коварной злобой, что Бек стал что-то лепетать и запинаться.
— Тебе нехорошо, Пол? — услышал он встревоженный голос Маргарет.
Ее он тоже видел. Да, ошибиться он не мог, это была она, хотя черты ее были размытыми, колеблющимися. Вот он видит уже очень многих. При желании Бек мог бы даже поговорить с каждым из них, но они были так близко и одновременно так далеко…
— С тобой ничего не случилось? — спросил зрительный образ Маргарет, не издав ни звука.
Бек открыл глаза.
— Все нормально, — поспешил успокоить Маргарет Пол.
Видение длилось лишь секунду-две. Бек взглянул на Тарберта, и их глаза встретились. Вот оно что: ггер осуществлял контроль над Тарбертом, ггер осуществлял контроль над ксексианами. Он осуществлял контроль и над Беком, пока нопал не перегрыз щупальце. Нопалы — маленькие надоедливые паразиты — в борьбе за существование раз за разом одолевали своего грозного противника!
— Начнем, пожалуй, — предложил Тарберт, посмотрев на Бека приторно ласково, и от этого взгляда у Бека прошел мороз по коже — ггер как бы наставлял исполнителя своей воли. Глаза его, как показалось Беку, источали едва уловимый золотистый блеск.
Бек встал и направился к Тарберту, ему хотелось сохранить объективность, но он лишь испытывал ненависть и страх.
— Ральф, — произнес он как можно спокойнее, — нам придется еще здорово попотеть. Я знаю, что такое ггер. Он управляет вашими эмоциями точно так же, как нопал — моими.