Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя
Шрифт:
…Два болта сюда, на «ноги», два в станину. За прошедшее с последней чистки время стойки слегка покрылись бурым налётом, и не больше. Целы — целёхоньки.
И ни одному чёрту или гению не догадаться было, что это не крепление для антенны или прожектора, а станина для миномётного огня. Причём поворотная. «Миномётного», конечно, сказано излишне громко, но тоже очень даже неплохо работает. Когда станина встала на место, Хохол благоговейно и торжественно достаёт из другого мешка продолговатые цилиндры около семи сантиметров в диаметре. Моя персональная гордость и разработка.
Установив в течение нескольких минут все три заряда, киваю Хохлу. Тот потихоньку отползает от меня и скатывается по верёвке вниз. Бежит, пригнувшись, по овражку, к назначенному месту. Точно по сценарию, молодец. Хохол должен изображать из себя эдакого бравого полудурка, задорно палящего в белый свет, как в копеечку. Что должно приободрить защитников и заставить высунуть носы наружу. Мне их присутствие на свежем воздухе желательно. Вот и пусть подумают, будто с меткостью и организацией у нас полный бардак.
Однако, зная способность Хохла к попаданию в эту самую «копеечку», свою одежду, идя в атаку, я советую до трусов благоразумно оставлять дома, — дырок через пару секунд на ней будет больше, чем на хламиде Пьеро пуговиц.
Вот теперь порядок, братцы тунеядцы! Гляжу на разлёгшегося на снегу Хохла в бинокль. Тот пялится в свой на меня. Дотопал и развалился почти напротив центральных ворот дач за кустиками. Место выбрал — что надо! Сказываются толковые мозги парня.
Опускаю палец резко вниз. Кивает, что понял, и тут же припадает к ложу карабина.
…Секунду спустя сонную с виду тишину посёлка разрезает истерический визг разбуженных ради такого развесёлого дела пуль. Со стен летит щепа, из окон разбегаются стёкла. Распиленные головки вырывают из стен куски размером с мою голову. Весело-то как мы начинаем! Аплодируем артистам активнее!
В ответ на наше «вступление» с нескольких сторон по Хохлу ударяют выстрелы. Нервы у сидящих в засаде явственно сдали. Пока палят практически наугад.
Рано, рано…
Я жду главного действа. Скоро отстреливающиеся придурки от отчаяния осмелеют и высыплют на улицу. Тем более, что их к этому активно побуждает сам Хохол, монотонно и размеренно вгоняющий пулю за пулей в дощатые домики. Пару раз улица уже оглашалась чьими-то болезненными криками. Значит, скоро они там сообразят, что просто так в сортире весь акт не высидеть. Что прибить стрелка можно, если только реально навалиться и растоптать гадёныша численно. Причём с расстояния верного выстрела.
Потому жду, наметив примерные точки накрывания. Стреляя, Хохол начинает залихватски орать матерные песни. Вполне натурально — дурак, явившийся с рельсом наперевес в сельпо с твёрдой целью до нитки ограбить Всемирный Банк.
Для вида и для активации мыслительного процесса «дачников» из положения «лёжа» пускаю со своей крыши совсем короткую очередь в сторону наиболее огрызающейся ружейным огнём хижинки. Там торопливо выбивают окно с противоположной стороны и, судя по суматохе, ломятся скопом наружу.
Ну, я думаю! «Каштан» — это вам не рогатка из бабушкиных чулок. Ага, а вот и первые желающие лечь достойно…
С перекошенными от смеси ужаса и злости лицами по наиболее глухой стороне улицы прямо в направлении трансформаторной скрытно, как им кажется, бежит первая «группа нетрезвого здоровья». Со стоящим оружием лишь чуть больше половины, но от этого они не стали менее враждебными. Туда вам и дорога, братцы…
С крыши снимаю пару наиболее нетерпеливых. Короткий крик, и из приземистого капитального домика высыпает на улицу следующая дружная стайка вооружённых дебилов. Сейчас я сам себе напоминаю бойца элитного спецназа, посланного навести кровавый порядок в соседнем курятнике. Но что поделаешь, — завтра может быть поздно.
Первые людоеды из сошедших с ума в соседнем районе, говорят, свежевали жертв чуть не голыми руками…
Не ждать же мне их всех, озверевших, у собственного порога? И так каждую неделю приходят всякие. Правда, уже гораздо меньше, чем в первые дни и недели, но всё же…
Приникаю к станине. Тэ-э-экс, а вот и мы, парад-алле… Пора!
Запал фитиля вспыхивает мгновенно. Всё-таки «карамелька» — это вещь! На неё не жаль потраченных драгоценных ныне селитры и сахара.
С хлёстким шипением и хлопком заряд вырывается из мобильного ствола и несётся в сторону раззявивших рот при виде инверсионного следа хуторян.
Джяга-джяга, курносые!!!
Собравшаяся было для расправы над тушкой Хохла бравая бригада подпрыгивает, разворачивается на месте и бросается куда-то вглубь райончика.
Поздно, гуси-лебеди! Прилетели! Снаряд ударяется в землю аккурат впереди бегущих и начинает крутиться шальным волчком, разбрасывая быструю струю густого дыма на хорошее расстояние. При этом создавая круг всё расширяющегося облака.
Следующая «свечка» растягивает резиновое небо уже через пять секунд после первой. И землю повторно накрывает нехорошей смесью удушливой вони и облаков плотного бело-жёлтого смога.
В яблочко! Как вам нравится эта «обработка полей и садов», моль капустная?!
Обратные стороны улицы взрываются стакатто выстрелов. Тающая было на глазах толпа вновь начала пополняться вылетающими из домов любителями полазить по чужим кастрюлям, не уведомляя хозяина. Крики, шум, суматоха! Счастливая музыка хаоса!
Благодаря лёгкому ветерку, мгновенно подхватившему и растащившему по улице дым, третьего выстрела я делать не стал. И так его столько, что в нём можно растворить дивизию. Поэтому оставляю мешок наверху и хватаюсь за верёвку, тут же болезненно резанувшую мне ладони.
Быстренько спустившись, я рванул, что было духу, в сторону распахнутых ворот «Радийки». В самый разгар веселья о стены трёх срединных домов с огненным росчерком разбиваются бутылки с жидкостью под красивым, поэтичным названием «Прометей».
Воистину велик бог, дарящий людям Большой Огонь!
Трубно взревев, пламя негодующе вспучилось и пожрало ещё несколько соседних хибар, — вприкуску с несколькими зазевавшимися в них огородниками, и «приобнял» всех находящихся рядом с горящими постройками туземцев. Жирные столбы чёрного дыма замечательно дополнили картину всеобщей пляски Витта.