Люди, которые играют в игры
Шрифт:
«О’кей» слова в предыдущем абзаце происходят от Родительских наставления, образца и угроз. Наставления, такие, как «будь леди», «учись хорошо» содержат «о’кей» слова «леди» и «учись». В угрозе «Случится что-нибудь ужасное» «о’кей» словами являются «что-нибудь ужасное». Когда пациент привыкает к психоаналитической кушетке, словарь терапевта начинает состоять из «о’кей» слов. И действительно, это один из признаков привыкания пациента. Пациент говорит «мазохизм», «враждебность», «Родитель», «Ребенок» и т. д., потому что на этой стадии терапевт подменяет собой отца, и его «о’кей» словарь заменяет усвоенный пациентом в детстве. «О’кей» слова — это слова, одобренные Родительской частью отца, матери, терапевта или другой фигурой, олицетворяющей отца.
Мы помним, однако, что многие сценарные ограничения
В мужских сценариях обычны роли лиц противоположного пола девочки, леди и женщины. В женских сценариях есть роли мальчиков, мужчин и стариков. Более специализированные роли — «маленькие девочки» и «грязные старики». Эти две роли привлекают друг друга, особенно в барах. Женщина называет мужчин, с которыми встречается, «грязными стариками». Мужчине нужна для его сценария маленькая девочка, а ей для своего — грязный старик, и когда они встречаются, начинается представление, и они знают, что сказать друг другу после того, как поздоровались. Разные женщины живут в мире, населенном волками, чудовищами, соблазнителями, котами, змеями, вампирами, мошенниками, а мужчины видят в женщинах сук, цыпочек, телок и шлюх. Все это сценарные слова, они могут прозвучать в ходе разговора в группе.
Сценарные сцены обычно сосредоточены вокруг какой-то комнаты в доме: детской, ванной, кухни, гостиной, спальни, и это проявляется в выражениях «есть что выпить», «весь этот хлам», «настоящий пир», «все эти люди» и «врежь им». У каждой из этих комнат есть свой словарь, и человек, застрявший в определенной комнате, будет снова и снова использовать одни и те же слова и выражения. Столь же часто встречается рабочий кабинет, символизируемый выражением «убирайся отсюда».
У тех, кто борется со своими сценариями, можно отметить антисценарные слова. Джек, Сизиф, упоминавшийся в главе двенадцатой, стал профессиональным бейсбольным игроком отчасти потому, что это входило в его сценарий, отчасти же потому, что туда загнал его дядя. Слушая его однажды, доктор Кью заметил, какое ударение делает Джек на слове «нет», которое произносит очень часто, и меньшее, но тоже значительное ударение на словах «кое-что еще». Он сразу интуитивно понял значение этих слов. Когда Джек говорил «нет», он подавал, то есть был питчером, а когда он подавал, его Ребенок говорил «нет» — «Ты не попадешь!» Когда он говорил «кое-что еще», он бросал на первую базу, а когда он бросал на первую базу, он говорил «кое-что еще»: «Если я не смогу тебя выбить, мы попробуем кое-что еще». Джек не только подтвердил эту интуитивную догадку, но и сказал, что тренер по бейсболу говорил ему то же самое, только на другом языке: «Расслабься! Если будешь все подачи делать с такой силой, вывернешь плечо!» Что Джек со временем и сделал. Подобно доктору Кью, тренер на основании своей интуиции и опыта догадался, что Джек подает в гневе, и знал, что ни к чему хорошему это не приведет.
Антисценарий Джека требовал, чтобы он стал успешным бейсбольным игроком, и за его профессиональной подачей скрывался сильный гнев против отца и дяди, приказывавших ему быть побежденным. Таким образом, всякий раз подавая мяч, он боролся со своим сценарием, пытался вырваться из него и победить. Это придавало ему скорость, а антисценарий позволял сохранять контроль. Единственное, чего ему не хватало, так это хладнокровия и умения подавать в соответствии с игрой. В конце концов этот гнев, не позволявший ему приспособиться, привел именно к той развязке, против которой он боролся, и ему пришлось перестать играть. Интуитивная проницательность Взрослого в Ребенке терапевта, то есть Профессор, — наиболее ценный терапевтический инструмент. Острая чувствительность правильно настроенного Профессора демонстрируется тем фактом, что доктор Кью все это понял, хотя только раз в жизни был на бейсбольном матче профессионалов, хотя, конечно, в молодости играл в любительский бейсбол…
Метафоры тесно связаны со сценарными словами. Например, у Мэри были два различных словаря метафор. В одном она бултыхалась, как в море, ничего не могла понять, едва могла держать голову над водой, у нее бывали бурные дни и волны чувств. А в другое время жизнь была пиром, Мэри могла есть свои слова, у нее было множество лакомств, она могла испытывать горечь или кислоту, потому что таков был вкус блюд. Она вышла замуж за моряка и жаловалась на ожирение. Когда она чувствовала себя в море, язык ее становился морским, а когда переедала — кулинарным. Так она переходила из океана на кухню и обратно, и задача терапевта заключалась в том, чтобы помочь ей встать на землю. Метафоры есть продолжение сценарных сцен, и перемена метафор означает перемену сцен. В случае Мэри бурное море означало море гнева.
Некоторые должны пройти через своеобразный ритуал или сделать определенный жест, прежде чем заговорить, — чтобы защититься или попросить прощения за свои слова. Эти ритуалы обращены к Родителям. Мы уже рассказывали об Абеляре, который всегда засовывал руки за пояс брюк, прежде чем заговорить. Он явно пытался защитить свои яички от какого-то внутреннего врага, который мог напасть, когда Абеляр заговаривал и терял бдительность. Поэтому Абеляр всегда принимал меры против этой опасности, прежде чем заговорить. В других случаях подобные меры безопасности вплетены в структуру предложения. Существуют различные степени защиты при ответе на вопрос «Сердились ли вы когда-нибудь на свою сестру?» «Может быть, сердился» означает Родительский приказ «Никогда не допускай ошибок». «Мне кажется, может быть, сердился» включает два Родительских приказа: «Как ты можешь быть уверен?» и «Никогда не допускай ошибок». Первый приказ обычно приходит от отца, второй — от матери. «Мне кажется, может быть, я мог бы сердиться» содержит в себе тройную защиту. Фразы безопасности имеют большую прогностическую ценность. Терапевту гораздо легче преодолеть одну степень защиты, чем три. «Мне кажется, может быть, я мог бы» — это сослагательное наклонение, призванное защитить и скрыть очень юного и уязвимого Ребенка.
Сослагательное наклонение включает три составляющих. Во-первых, союз «если» или «если бы» во-вторых, различные вспомогательные глаголы; в-третьих, различные необязательные слова. Наиболее часто встречается в университетских городках. Классический пример «Я должен был сделать и сделал бы, если бы мог, но…». Варианты «Если бы они могли, я тоже мог бы и, вероятно, сделал бы, но…» или «Я должен был и, вероятно, мог бы, но тогда они могли бы…».
Сослагательное отношение формализуется в названиях книг, тезисов, статей и студенческих работ. Обычные примеры «Некоторые факторы, связанные с…» (= если бы только) или «К теории…» (= «Я сделал бы, если бы мог…»). В самых крайних случаях заголовок гласит «Некоторые вступительные замечания, касающиеся факторов, связанных с накопленными данными относительно теории…» — поистине очень скромное название, так как совершенно ясно, что потребуется не менее двухсот лет для того, чтобы опубликовать саму теорию. Очевидно, мать автора велела ему не высовываться. Его следующая статья, вероятно, будет называться «Некоторые промежуточные замечания, касающиеся… и т. д.». Когда он изложит все замечания, названия его следующих статей будут становиться все короче. К сорока годам он завершит предварительные рассуждения и подойдет к «К теории…», но сама теория возникает все-таки очень редко. Если она все же будет опубликована в седьмой статье, обязательно будет и восьмая «Простите. Вернемся к исходному варианту». Автор всегда в пути, но никогда не достигает следующей остановки.
Терапевту, который берется излечить человека, дающего такие названия своим статьям, совсем не весело. Пациент тоже будет жаловаться на неспособность закончить свой тезис, на невозможность сосредоточиться, на половые и семейные проблемы, депрессию и порывы к самоубийству. Если только терапевт не найдет способа изменить его сценарий, лечение пройдет описанные выше восемь стадий, причем каждая стадия займет примерно полгода, а заключительную статью («Простите…») напишет не пациент, а сам терапевт. На сценарном языке «к» означает «не ходи туда». Никто не спрашивает «Летит ли этот самолет к Нью-Йорку?». И мало кто согласится лететь с пилотом, который отвечает: «Да, наш самолет летит к Нью-Йорку». Либо самолет летит в Нью-Йорк, либо садитесь на другой рейс.