Люди огня
Шрифт:
— пели дервиши.
К полудню я был на Двараке и рассказывал Эммануилу о том, что случилось в текке.
— Не тебе со мной тягаться, Мевляна Руми, — усмехался Господь. — Не многого ты добился своей смертью. Твоя жертва бесплодна.
Дварака была цела, правда, приземлилась на плато в окрестностях Коньи.
— Мы поднимемся после похорон, — сказал он. — Нечего нам здесь больше делать.
ГЛАВА 6
Перед нами было три пути: на северо-запад, в Ромейскую республику, на юг — в Иерусалим и на юго-юго-восток — в
Я плохо понимал, откуда взялась в исламе, где и так главный постулат единобожие, а худший грех — ширк, многобожие, — такая секта. Однако же взялась. И напоминала по идеологии уже известный нам Муридан. Впрочем, разбогатев и откормившись на нефти, местные традиционалисты несколько подобрели, но все равно, по крайней мере на словах, Эммануила признавать не желали.
А еще было пророчество, что Даджжал не сможет проникнуть в Мекку, не пустят его горы. Я бы посоветовал Господу не проверять, если бы решился давать ему советы.
Эммануил выбрал Мекку.
На пути туда лежал Дамасский эмират. Очередная конституционная монархия. В эмират с запада вклинивалось графство Эдесское — одна из провинций княжества Антиохийского. Но последнее Эммануил решил оставить на потом. Хотя рыцари-оанниты, заправлявшие в Антиохии, и были на присяге в Риме, Эммануил сомневался в их искренности: очень уж они не любили сдавать крепости без боя. А если начнется война с княжеством Антиохийским, обязательно вмешается Ромейская республика, поскольку оба государства входят в Средиземноморский Христианский Союз. Хотя, может быть, и не вмешается, самоубийц не так много. Но Константинополь — все равно отдельное развлечение.
— Он от нас никуда не денется, — сказал Эммануил.
И мы отправились на юг, в Дамаск.
В Дамаске жил мистик и философ Ибн-ал-Араби, Величайший шейх, столь почитаемый Санаи. Я подумал, не стоит ли обогнуть Дамаск? Вдруг шейху вздумается умереть?
— Я сам с ним встречусь, — сказал Эммануил.
В начале февраля Дварака зависла на минаретами Дамаска. Внизу блистала излучинами река Аль-Барада (Холодная), дающая жизнь оазису Гута, в котором расположен Дамаск — бело-золотой город в кольце из зелени. А дальше — оранжевые горы. Все же пустыня. Внизу, в городе, изящные верхушки пальм, плоские вершины кед-рои, кипарисовые аллеи, кое-где белые коробки современных зданий, а непосредственно под нами — Мечеть Омейядов (она же Большая Мечеть Дамаска). Когда-то на ее месте стояла церковь Иоанна Крестителя, а еще раньше — храм Юпитера Дамасского, а до него — храм арамейского бога Хаддадя. В центре мечети — большой внутренний двор, называемый Майданом, окруженный колоннадами с арками, там же — вход в Мечеть. Три минарета по периметру — два четырехугольных и один восьмигранный.
В 1400 году Тамерлан, захватив Дамаск, согнал сюда тридцать тысяч жителей и сжег вместе с мечетью. Она была вновь отстроена в пятнадцатом веке. А после подавления мятежа в Исфахане по приказу Хромого Тимура было убито семьдесят тысяч жителей и построена пирамида из отрубленных голов.
Я подумал, что мой Господь лучше многих земных завоевателей. Да, конечно, его путь не бескровен. Невозможно завоевать полмира, не запачкав рук. Но он по крайней
Было раннее утро. Солнце еще не взошло, только светлело небо.
Эммануил вызвал нас к себе — всех апостолов, что были на Двараке. Он был одет в шафранные одежды, как индийский аскет, правда, смотрелся гораздо лучше.
— Есть такое мусульманское пророчество: Иса должен в Судный День спуститься на один из минаретов Мечети Омейядов, опираясь на крылья двух ангелов, — Господь улыбнулся. — Ангелов обеспечить не могу, Судный День пока подождет, но в Дамаск мы спустимся. Пойдемте!
Мы вышли на крышу Дома собраний. Подошли к балюстраде. Эммануил поднял руку.
Часть ограды исчезла — метра два. И возник свет. Золотой светящийся цилиндр толщиной в руку засиял у наших ног и начал разворачиваться, как ковер. Перед нами лежала дорога, сияя миллионами золотых искр.
Встало солнце. Послышался призыв муэдзина. Мы спускались прямо к нему, на минарет Иисуса Христа.
Мусульманские пророчества отличаются редкой доскональностью. По описаниям Даджжала можно составлять фоторобот. Лицом красен, кучеряв и крив на один глаз. А на лбу написаны буквы «каф», «фа» и «ра», то есть «кафир», неверный. Господь любил это цитировать. Он не был ни краснолиц, ни кудряв, ни крив, а на лбу у него ровным счетом ничего не было написано. Махди (у тех, кто считал, что Иса и Махди разные люди) тоже был описан весьма подробно и должен был во всем походить на пророка Мухаммада. Не узнают они ни Даджжала, ни Махди!
Эммануил вступил на балкон минарета, Иоанн и Матвей спрыгнули вниз и помогли ему спуститься: вот и два ангела. Мы с Марком спустились следом. Шествие замыкал Филипп.
Муэдзин попятился, прижался к стене минарета и обалдело смотрел на нас.
Эммануил улыбнулся, и с его волос посыпались жемчужины, точнее, капли воды, превращающиеся в жемчуг уже в полете. Его волосы не были мокрыми.
— Не бойтесь! Мир вам! Я тот, чье возвращение было предсказано. Это мои хавар (апостолы). Мы можем спуститься вниз и принять участие в молитве вместе с правоверными?
Муэдзин кивнул. Он знал пророчества.
Внутри мечеть напоминала старинные римские храмы, уже надоевший константиновский стиль. Правда, и арабы руку приложили. Планировка другая: широкий зал вместо вытянутого прямоугольника. Ряды колонн с позолоченными коринфскими капителями, доставшиеся в наследство от христианской церкви. И в стороне — часовня с захоронением головы Иоанна Крестителя. Мозаики по стенам, явно созданные византийскими мастерами. Правда, тематика местная: река Аль-Барада, деревни Гуты, Мекка и Дамаск. Огромные зеленые дубравы, голубые сверкающие реки, белые башни и дворцы. Мерцание мрамора, золота и смальты.
Я первый раз был внутри мечети. Шли босиком, без обуви. Перед входом даже совершили ритуальное омовение. Я не знал, как правильно его делать, но во всем подражал Эммануилу, и все прошло без эксцессов. Господь вёл себя так, словно всю жизнь был мусульманином.
Жемчуг сыпался с его волос. Люди были так ошарашены, что даже не подбирали жемчужины. Намаз, называемый здесь салятом, явно задерживался. Уж совсем не по правилам! Не бывает такого.
Наконец к нам подошел мулла и заикаясь попросил Эммануила руководить молитвой. Господь отказался.