Люди огня
Шрифт:
— Гэ Хун предостерегал против «Школы Небесных наставников». Они настроены против вас.
— «Небесные наставники» меня не особенно беспокоят. Все, на что они оказались способны, — это создать карликовое теократическое государство, которое хоть и просуществовало семнадцать веков, не представляет никакой опасности. Я даже готов сохранить его в качестве заповедника. Для разнообразия. Пусть в свое удовольствие очищают мир от старой скверны и собирают с подданных ежегодно по пять доу риса. Меня гораздо больше интересует, что сказал Гэ Хун о бессмертных воинах.
— Что, если вы тот, кого они ждут, воины воскреснут, когда вы спуститесь в склеп.
— А кого они ждут?
— Не знаю. — Я беспомощно развел руками.
— А
— Как?
Эммануил улыбнулся.
— Иоанн, что тебе сказал тот нищий?
— Какой нищий? — Иоанн побледнел. Вопрос был явно ему неприятен.
— Когда я спрашиваю, следует отвечать. Ты все прекрасно понял. Считай, что это очная ставка.
— Нищий с флейтой?
— Именно. Не тяни!
— Я остановился на рынке послушать, как он играет. На редкость хорошо для нищего музыканта. Тогда он спел о том, что сановник Болотофу в сговоре с Ма Кэн и Ваэрфоломой замыслил погубить императора, заманив его в склеп с бессмертными даосскими воинами, которые воскреснут, как только Тянь-цзы спустится к ним, и убьют его.
— Так… — Эммануил внимательно посмотрел на нас.
Но меня теперь больше интересовал Иоанн.
— Ну ты и сволочь! — сказал я ему.
— Я бы не придал значения этому эпизоду, — пояснил Иоанн для нас с Марком, — если бы у нищего в глазах не было по два зрачка.
— Все, что было, мы рассказали, — сказал я. — Мне больше нечего добавить.
— Хорошо, — заключил Эммануил. — Пьетрос, Марк, Варфоломей — с этого момента вы находитесь под домашним арестом. Из покоев никуда не выходить. Ослушаетесь — пеняйте на себя. Иоанн — то же самое,
— Но, Господи… — попытался возразить ангелочек.
— Так будет, пока я не спущусь в склеп.
— Но…
Господь с усмешкой посмотрел на Иоанна.
— И вы все спуститесь вместе со мной. Меня не так-то просто убить.
ГЛАВА 5
Вечером я смотрел телевизор. Чем мне еще оставалось заниматься, будучи запертым в своей комнате и неспособным ни к какой полезной деятельности ввиду крайней неопределенности будущего?
По телику показывали Вэй Ши, выступающего перед студентами.
— Императора таких достоинств и такой мощи благой силы Дэ у нас не было со времен Яо, — вещал бывший бунтовщик. — Он знает и ценит ханьскую культуру и цитирует наизусть «Ши цзин» и надписи на Ланьетайской стеле…
Студенты слушали благосклонно, и я подумал, что при таком раскладе Господь мог бы и не спускаться в даосский склеп. Да разве он меня послушает! Впрочем, ему-то что, он Господь. Ну, убьют — ну, воскреснет, В отличие от нас. Правда, у него от этого очень портится характер…
И я вспомнил, как все начиналось. Мое освобождение, площадь с табличкой «Здесь танцуют!» и Господа с молотком и гвоздями в еще не осевшей пыли. Неужели не прошло и года? А кажется — целая жизнь. Определенно Господь тогда был другим, лучше и светлее. А потом все пошло не так, не в ту сторону, что ли. Может быть, он становился все менее человеком? Что-то давно он не сотворял глинтвейна, не играл на флейте и не прибивал на площадях прикольных табличек… Теперь он только приказывает и шутит редко и зло. Или это у меня от обиды? Умирать очень не хочется, знаете ли. В таких случаях приличные люди составляют завещание, но я уже скоро год, как не принадлежу себе. И все, что мое, принадлежит Господу.
За мной пришли утром двадцать восьмого апреля (любят они по утрам!), Господь уже ждал нас в «Линкольне» на заднем сиденье под охраной Филиппа и двух Рыцарей Стальной Розы. Я их помнил еще по московским событиям, и то, что Господь взял их с собой, означало, что ситуация чрезвычайная. Из-за пояса у «рыцарей» торчали рукояти мечей, Филипп держал на коленях катану, Я с удивлением посмотрел на это. Но Господь взглядом приказал мне сесть. Марк, Варфоломей
— Там все равно негде развернуться, — заметил Марк. — Зачем мечи?
— Возможно, они не понадобятся, но в эффективность огнестрельного оружия против бессмертных сяней [43] я coвершенно не верю, — ответил Эммануил. — Мечами можно хотя бы защищаться. Кстати, Филипп, ты принес то, что я просил?
— Да, Господи. — Тот достал из-под сиденья еще две катаны в ножнах.
— Это для вас, Марк и Варфоломей. Вы пойдете первыми. Возьмите. Мне они не могут причинить вреда, но, если обвинения против вас имеют под собой основания и вам придет в голову воспользоваться оружием против меня, буду судить как за убийство. По-моему, это очевидно. Пьетрос и Иоанн пойдут за вами.
43
Сяни — даосские бессмертные.
В даосском храме ничего не изменилось за время нашего отсутствия, Я отпер дверь, мы спустились вниз и вошли в подземный зал с яшмовыми колоннами. Теперь он был ярко освещен электрическими фонарями, которые несли солдаты, и производил еще более величественное впечатление. Только сейчас я заметил, что зал имеет форму правильного круга, а ложи с мертвыми воинами расположены в строгом порядке. Одно, кажется, чуть выше других — в самом центре круга, от него, как лепестки цветка, строго под углом в сто двадцать градусов друг к другу, отходят три следующих, затем — пять, семь, девять, одиннадцать, тринадцать, пятнадцать и семнадцать. Всего девять рядов, если считать одно в середине. Я проверил еще раз. Все правильно.
— Варфоломей, — шепнул я. — Их тут нечетное число в каждом ряду.
Варфоломей огляделся.
— Нечетные числа символизируют мужское начало Ян, восемьдесят один — символ совершенства, а круг означает небо.
— Вперед, — произнес Эммануил. — К центру!
Мы дошли до центра зала, но ничего не произошло. Воин на центральном ложе был высок, грузен и широкоплеч, Он имел горбатый нос и родинку над левой бровью и был одет в малиновый шелковый халат.
— Цзиньши, — шепнул Варфоломей. — Малиновые халаты носили представители ученого сословия.
— Помолчи! — прикрикнул на него Господь. Его раздражение можно было понять. Воины не двигались.
Варфоломей опустил голову и невольно посмотрел себе под ноги.
— Господи! Смотрите!
Варфоломей стоял непосредственно на символе Инь-Ян в окружении восьми триграмм «И цзин» [44] , заключенных в правильный восьмиугольник.
— Сойди! — приказал Господь и ступил в центр.
Земля дрогнула, и я упал на пол. По колоннам поползли трещины. Один из солдат уронил фонарь, и он разлетелся на мелкие осколки, Тряхнуло еще раз, и ближайшая к Господу колонна переломилась пополам. Точнее, одна из трех ближайших. В расположении колонн была та же закономерность, что и в расположении мертвецов, — три, пять и так далее, только без одной в середине. Господь сейчас стоял на том самом месте, где должна была бы находиться эта колонна, если бы строители подземелья были до конца последовательны.
44
«И цзин» — «Книга Перемен». Триграммы — графические символы, образованные сочетаниями расположенных друг над другом непрерывных и прерывистых линий. Имеют символические значения: небо, водоем, огонь, гром, ветер, вода, гора, земля.