Люди огня

Волховский Олег

Вэй Ши посмотрел на Ли Сяо, и тот кивнул.

— Мы неправильно выразились, — объяснил худой китаец. — Это наше прошение. — И он снова с поклоном протянул бумагу Господу.

— Так не подают прошение государю! — резко сказал Эммануил.

Вэй Ши медленно опустился на колени, и Господь наконец принял бумагу и развернул ее.

— Гражданские свободы? Разве у вас их нет? Я не закрыл ни одной газеты. А то, что старые журналисты по привычке восхваляют меня, как раньше восхваляли наследников Юань Шикая, — следствие их внутренней несвободы, а не моей цензуры. Кто мешает вам организовать собственное издание и писать там все, что вы хотите? Да вы это уже делаете. В городе не сорвано ни одного дацзыбао. Так что я считаю вопрос исчерпанным. Относительно же организации новых студенческих изданий я готов поговорить с вами отдельно. Ведь вам понадобится поддержка. Как вы относитесь к этой идее? — и Эммануил посмотрел на коленопреклоненного Вэй Ши, — Вы встаньте, встаньте! Вы же сейчас ко мне не обращаетесь.

Китаец поднялся на ноги.

— Так, дальше, — продолжил Господь. — Что касается чиновников-взяточников. Я очень благодарен вам за помощь. Я старался сохранить как можно больше постов за ханьцами [37] , и потому люди недостойные тоже могли остаться на своих должностях. Разумеется, так быть не должно. Но мне нужны списки. Тогда я прикажу провести расследование по каждому отдельному случаю. У вас есть списки?

— Да! — Вэй Ши достал еще одну бумагу и, преклонив колени, отдал ее Господу, Я готов поклясться, что теперь китаец сделал это с энтузиазмом.

37

Xаньцы — самоназвание китайцев.

Эммануил пробежал глазами документ.

— Хорошо, разберусь. Так, относительно «бунтовщиков». Ну что же, теперь я вижу, что вы не бунтовщики, и больше никто не посмеет вас так назвать. И наконец о том, чего нет в этом документе, но о чем все вы думаете и что написано на ваших плакатах и в дацзыбао. Я имею несчастье не быть ханьцем, Признаться, это обвинение меня удивило. Я не ожидал от людей столь умных и образованных, как пекинские студенты, такой ограниченной политической идеологии. Поднебесная империя никогда не означала государство только ханьцев, «Поднебесная» означает «под небом», под всем небом — то есть вся земля. Помните надпись на Ланьетайской стеле [38] :

38

Ланьетайская стела — одна из стел, воздвигнутых императором Цинь Ши-хуаном в ознаменование объединения Китая. Ланьетайская стела была установлена на полуострове Шаньдун в местности Ланье в 219 г. до н.э.

На всем пространстве под обширным Небом

Император обуздал стремления и объединил помыслы.

Для орудий и оружья он установил единый образец

И единое написание для письменных знаков.

На всем пространстве, где светят солнце и луна,

Где плавают лодки или ездят повозки,

Все люди благополучно завершают свою жизнь

И нет никого, кто бы не осуществил своих желаний.

И «сы фан», четыре стороны, в «Ши цзин» [39] означают Поднебесную. Помните:

39

«Ши цзин» — «Книга песен», собрание китайских народных песенXI-VIIIвв. до н.э. «Ши цзин» входит в конфуцианский канон.

Чжоу получило небесную благодать.

Четыре стороны пришли и поздравили ее.

Но и во времена чжоуского государя У-вана [40] , и при последующих династиях Всемирная Империя была лишь иллюзией и самообманом. Только теперь это становится реальностью. И, конечно, ханьцы, народ с пятитысячной историей и величайшей культурой, займут в ней достойное место. Возможно, самое достойное. А император — всего лишь Сын Неба. У Неба нет национальности, Я ответил на ваши вопросы, дети мои?

40

Чжоуский государь У-ван — традиционная хронология 1122-1115 гг. до н.э.

— Да, Тянь-цзы [41] , — сказал Вэй Ши и поклонился. Ли Сяо последовал его примеру. И китайцы повернулись, чтобы уйти.

— Я вас не отпускал, — заметил Эмманунл и кивнул охране. Парламентеры напряглись. — Я хочу, чтобы для моих гостей принесли скамью и чайный столик. Мне нужно обсудить с ними некоторые дела.

— Но… — попытался возразить один из телохранителей.

— И еще! Мне больше не нужна охрана.

Началось чаепитие. Бывшие бунтовшики робко присели на низкую, но весьма изящную скамью, которую принесли охранники. Ли Сяо недоверчиво взял чашечку и предостерегающе посмотрел на Вэй Ши. Тот тоже не торопился пить. Эммануил с удовольствием отпил чаю и с удивлением переводил взгляд с одного на другого.

41

Тянь-цзы — Сын Неба, одно из обращений к императору в традиционном Китае.

— Это еще что такое? Неужели вы думаете, что я тратил на вас столько слов, чтобы потом отравить? Для того чтобы убивать, мне не нужно прибегать к подобным ухищрениям. Помните: «сила Дэ [42] совершенномудрого государя яростна, как ветер, и внезапна, как гром»,

Господь поднял руку и протянул ее в сторону сосны-бонсай за спинами китайцев. Дерево мгновенно вспыхнуло, как факел, и через минуту превратилось в черный мертвый скелет. Китайцы отшатнулись от пламени и с ужасом посмотрели на Эммануила,

42

«Благая сила Дэ» — мироустроительная сила, сверхъестественное достояние, дар свыше и потенция, обеспечивающая данному лицу благотворную деятельность в обществе. Так, «Дао-Дэ цзин» переводится как «Канон Пути и его Благой Силы». Дэ — благодать Великого Пути, вскармливающая все сущее создающая и «пестующая» конкретные вещи. В то время как «Дао» — «безымянное», порождающее весь космос.

— Садитесь, пейте чай. Благая сила Дэ императора разливается широкими потоками, и его милосердие проникает повсюду. — Господь улыбнулся. — Все успокоились, Сосредоточились. Мне нужны такие люди, как вы, — образованные, инициативные, смелые и решительные. Ведь нужно было обладать недюжинной смелостью, чтобы прийти ко мне с требованиями.

Парламентеры опустили головы. Эммануил улыбнулся.

— Забыто! Я хочу создать объединения таких людей, наделенные чрезвычайными полномочиями и особой властью. У них будут свои газеты, свой транспорт, право бесплатного проезда по железным дорогам и многие другие привилегии. Отряды Верных. Как они будут называться?.. Ну, например, юйвейбины, благородные охранники. Вам, Вэй Ши, и вам, Ли Сяо, я поручаю сформировать первые отряды. Да, и не забудьте рассказать людям о нашей беседе,

Китайцы кивнули и преданно посмотрели на Эммануила.

Чай был допит, и Господь милостиво отпустил парламентеров. Когда они ушли, он заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла, полуприкрыв глаза. Так продолжалось минут пять, и мы не осмелились ему мешать.

— Варфоломей, Марк, Пьетрос, Иоанн, — громко проговорил Эммануил, не открывая глаз. — Идите сюда. Хватит прятаться.

Было уже около полудня. Мы вышли из павильона под палящее солнце. После полумрака зала оно жгло и слепило глаза. В воздухе еще стоял запах дыма от сожженного дерева.

— Ну, где вы пропадали? — поинтересовался Господь.

Варфоломей подробно рассказал о наших приключениях, Эмманунл слушал, чуть подавшись вперед, ловил каждое слово и пронзительно смотрел на нас. Под этим взглядом мы чувствовали себя как на сковородке.

— Пьетрос, что конкретно сказал тебе Гэ Хун? — сказал Господь. — Попробуй вспомнить точную формулировку.

Я оглянулся на Марка и Варфоломея.

— Говори, вы сейчас все в одной упряжке, — обнадежил Господь. «На одной сковородке», — поправил я про себя.