Люди-собаки
Шрифт:
Свершилось!
Теперь я человек-собака: хожу вдоль магазина, присматриваюсь, принюхиваюсь, прислушиваюсь, всегда на стороже, каждую минуту готов кинуться. Карман оттягивает рация – средство вызвать других людей-собак, наша сила в стае.
Первые же инструкции огорошивают, охранник следит, прежде всего, за персоналом… он карательный инструмент! Опять я инструмент.
Хожу, присматриваюсь, ищу нарушителей дисциплины, если не найду, останусь без премии. Раньше на работу ходил отдыхать и очищаться, теперь это каторга, которую необходимо терпеть. Меня уверяют, будто так должно быть, но я не верю. Пока ещё помню, что труд бывает в радость.
Вечером прибегает директор, лицо перекошено страхом, оказалось найдена вскрытая упаковка жвачки.
После закрытия всем устроили обыск.
У выхода обыскиваю сотрудников-мужчин, рядом охранница Маша обыскивает женщин. Мои уши горят, стараюсь не поднимать глаза, вижу лишь, ноги, руки, карманы…
Хочется убежать, но вспоминаю сына, его счастливые глаза, завтра день зарплаты, нужно терпеть. Работники, как овцы, безропотно дают себя обыскивать, будто это нормально, охранница Маша усердно выворачивает женские сумочки.
Ночью снится завод: иду привычной дорогой, воздух полон запаха масла, шум станков приятно оглушает, вижу знакомый вентиль. Кран капает сильнее обычного, я сокрушаюсь, что не подтянул раньше, однако не успеваю подойти. Капли превращаются в струйку, струя толстеет, вода взрывается облаком пара…
Мокрый от пота просыпаюсь.
Спать не хочется, лежу и разглядываю потолок. Как же так получилось? Почему я стал человеком-псом?.. Видимо потому, что родине нужны только люди-собаки. Кто-то внутри меня возмущается, не хочет принимать действительность. Мы все читали добрые книжки, нас всех учили, что обижать слабых плохо, брать чужое нехорошо и вот, теперь, торжествуют те, кто смеялся, не слушал, не верил…
Слеза скатилась по щеке, снова вспомнил о сыне. Выходит ему нельзя читать добрые книжки, все эти сказки вроде: «Чиполлино» и «Три толстяка» необходимо сжечь! Ребёнок должен читать современную литературу, где сильный обирает слабых, наглый и злой получает награду. В обществе сильнее тот человек, которого не терзают угрызения совести. Жизнь без чести и совести самая обеспеченная, но нужна ли такая жизнь?..
Вспоминаю, что сегодня зарплата, радостно улыбаюсь, глаза слипаются, засыпаю.
Утром принимаю окончательное решение, теперь я знаю, что нужно делать! Сердце радостно трепещет, с души отваливается тяжесть.
Собираю оставшиеся деньги, их не так мало, получаю зарплату, я просто богач!!!
Отправляюсь в банк, мне открывают счёт на предъявителя, оставляю там все деньги, кроме тех, что нужны для подарка.
Велосипед выбираю дорогой, пусть ребёнок порадуется и этому зазнайке Димке утрёт нос.
Детская радость безгранична, сын тут же оседлал железного коня и весело покатил вдоль двора, бывшей жене протягиваю карточку. Денег немного, но для неё там большие средства. Бывшая жена принимает карточку сухо, словно нехотя, однако в глубине глаз тлеет радость.
Больше я ничего не могу для них сделать, пряча грусть, машу сыну.
Дом кажется пустым, у дверей лежит серая дорожная сумка – всё мое имущество. Обхожу квартиру, как и цех, она такая родная, словно живое существо, ласково глажу рукой стены… кому теперь достанешься, кто будет здесь жить?
Звонит телефон, это подъехало такси.
Закрываю квартиру, отдаю ключи соседке, выхожу и сажусь на переднее сиденье старенькой десятки.
– В Карасёво? – уточняет таксист.
– Почти… рядом высадите, я покажу где.
Таксист – молодой щуплый парень недоверчиво разглядывает меня.
Роюсь в карманах, извлекаю остатки денег, отдаю таксисту, получается довольно щедро.
Парень мрачно вздыхает, но деньги принимает, машина трогается, мчимся за город.
Карасёво – известная деревня, от города в шестидесяти километрах. Когда-то давно по этим лесам меня водил отец.
На подъезде есть своротка к небольшому живописному озеру, каких-то шесть километров и ты среди дикой природы.
– Сейчас будет поворот направо, - предупреждаю таксиста.
Парень сдвигает брови, под его пальцами скрипит рулевая оплётка.
– В лес не поеду, - мотает он головой. – Уговор был до Карасёво.
– Ладно, тогда я здесь выйду, - спорить нет желания.
После своротки такси проезжает ещё метров сто, водитель тревожно оглядывается.
Я выхожу, машина поспешно трогается и мчится прочь.
Обратного пути нет, вскидываю сумку на плечо, ноги сами сворачивают к лесу, шумная трасса остаётся позади.
Чаща встречает пением птиц, тишина оглушает, нос щекочет яркий лесной запах. Солнце поднялось высоко, среди глубокой синевы застыли редкие облака.
Начало осени самая прекрасная пора: деревья красиво раскрашены, комары и прочий гнус исчезают, хрустальным становится воздух. Дышу глубоко, словно запасаюсь впрок.
Боже как хорошо!!
Высокие стены из сосен, величественная тишина, хоровое пение птиц… лес похож на храм. Только здесь нет обмана, отсутствуют ложные ценности и за кустами не сторожат люди-собаки.
Постепенно дорога теряет контуры, сужается, зарастает травой, не успеваю заметить, как иду по лесной тропе. Сумка оттягивает плечо, ноги тихонько гудят, появляется усталость.
«Сколько ещё? А если не туда? Может забыл дорогу, столько времени прошло??..» - испуганно оглядываюсь, кругом сплошной лес.
Страх сжимает сердце, паника толкает повернуть назад, но продолжаю идти вперёд.
Через десять минут среди сосен блеснула вода.
Выхожу на вершину холма, заросшая травой дорожка убегает вниз и там, под моими ногами, распласталось знакомое озеро.
Вот оно, «Бездонное озеро», здесь, ещё ребёнком, я впервые ночевал в лесу!
Спускаюсь к воде, крадусь среди тёмных мохнатых ёлок, за ветки цепляется сумка. Вот знакомая скала, слева журчит ручей, старое бревно до сих пор переброшено через него. Из-под каждого камня выглядывает прошлое.