Люди сорок девятого
Шрифт:
Миссис Черрингтон бережно прикрыла лицо малыша углом шкуры, чтобы защитить от бушевавшей снаружи бури, и пошла по проходу между скамьями к дверям, тихонько напевая песенку на неизвестном преподобному Блейку языке. Джозеф долго смотрел ей вслед. Когда двери за ней закрылись, он медленно, словно в забытьи, подошел к алтарю и, опустившись на колени перед распятием, склонил голову.
– Господи...
– прошептал священник с горечью.
– Милосердие Твое безгранично. Так прости же меня, если только содеянное мною можно простить. Прости всех нас... Ибо мы совершили ужасный грех, отвернувшись от этой женщины, когда ей так нужна была помощь. Ведь только наемник, которого мы презирали и считали недостойным находиться среди нас, оказался рядом и протянул руку помощи. Наверное, Ты послал его сюда, чтобы помочь ей, но мы, ожесточившиеся сердцем, возгордившиеся своею порядочностью сверх меры, не увидели этого. Мы поверили в сплетни, потому что хотели верить в них, и не видели правду. Я знаю теперь, как сложно отстаивать право на честное имя... И даже я поступал, как все: слушался толпу и потакал ей потому, что так проще...
Его голос стал глуше.
– Что же я наделал... Что...
* * *
Жаклин бежала по улице. Она ушла из дома вопреки запрету матери, оставив детей одних в запертом доме, но иначе она не могла. Ей не хватало воздуха, ей надо было поговорить с кем-нибудь, с человеком одного возраста, который поймет все и найдет нужные слова... Но с кем? Все друзья странно отстранились от нее на следующий день после смерти отца... Она остановилась, задыхаясь от быстрого бега и оглядываясь. Медленно кружащийся снег набивался в ее волосы, или таял, касаясь кожи. Куда? Куда бежать?.. Кори... Ну, конечно, как она не подумала о нем с самого начала. Он-то поймет ее. Он, который говорил, что любит ее, с которым она хотела связать всю свою жизнь. Они условились, что поженятся, когда Жаклин исполниться пятнадцать, а Кори к тому времени откроет свою лавку. Да, конечно, надо найти его.
Жаклин быстрыми шагами направилась к лавке Юджина Марсвела, как вдруг увидела Кори, выходившего из дверей. В руках он нес три ящика, поставленные друг на друга, и по привычке что-то насвистывал себе под нос, копна каштановых волос как всегда падала ему на глаза. Девочка замахала ему рукой. Увидев ее, Кори как-то сразу съежился, стремительно отвел взгляд, сделав вид, что не заметил ее и, пытаясь закрыться коробками, поспешил прочь; его жизнерадостный свист звучал уже не так уверенно.
– Кори!
– Жаклин поспешила за ним, - Подожди! Это же я, Кори!
Сын Юджина Марсвела ускорил шаги, или ей это только показалось? Прохожие начали оборачиваться на них.
Задыхаясь, Жаклин догнала его и схватила за рукав.
– Кори!
Он раздраженно выдернул одежду из ее рук и, торопливо оглядев улицу, отступил в переулок, изловчившись поднести палец к губам.
– Тише, дура. Они услышат...
– прошипел зло и отрывисто Кори, когда Жаклин последовала за ним.
– Что... Что случилось?
– тоже в полголоса спросила она, не осмеливаясь поверить своим ушам.
– А то сама не знаешь, - усмехнулся он.
– Но...
– глаза Жаклин наполнились слезами: - Ты... А как же Рождественский бал...
– Тоже мне, - презрительно скривился он.
– Танцульки в амбаре.
Кори, конечно, был прав: танцы в Иглз-Несте не оправдывали своего громкого названия, но это было одно из немногочисленных развлечений, и в этом году Жаклин выпросила у родителей разрешение пойти туда в первый раз.
– Ты же обещал пригласить меня!
– в отчаянии выкрикнула она.
– Обещал!
– Не помню...
– лениво отозвался Кори, разглядывая свои ногти.
– Кажется, я уже пригласил Еву Галлахер.
– Ее!
– Жаклин закрыла глаза и покачнулась, но взяла себя в руки и повторила, стараясь заглянуть ему в глаза. Ева Галлахер была покрыта веснушками даже зимой, и всем было известно, что парни встречались с ней только из-за матери.
– Но почему...
Глаза Кори - бездонные колодцы мрака. Он поставил на землю коробки и, смахнув волосы с глаз, устало сказал:
– Он не хочет, чтобы мы встречались.
– Он?...
– догадка пронзила ее сердце ледяной стрелой.
– Твой отец, да?
Кивок подтвердил, что Жаклин поняла правильно.
– Почему?
– ее рот приоткрыт, густой пар прерывистого дыхания струится из губ; в глубине души она уже знает ответ. Снежинки, плавившиеся при соприкосновении с ее кожей, вдруг показались ледяными иглами.
– Сама знаешь!
– Кори раздраженно сплюнул в снег. Он не смотрел ей в глаза.
– Но, Кори! Ты ведь говорил... Говорил, что мы всегда будем вместе, что поженимся, как только...
– она говорила быстро, будто пытаясь потоком слов отгородиться от реальности.
– Говорил, что любишь меня, что никогда не оставишь...
– Все это - детские глупости, - голос Кори звучал резко и твердо, будто именно в этот момент он уже все решил бесповоротно. Снег падал, разделяя их холодной вуалью, которую не устранить, не откинуть, не разорвать. Никогда.
– Но ты говорил, что даже если родители будут против, мы убежим и будем вместе!
– она задыхалась, слезы сдавили горло.
– Ты говорил, что мнение отца ничего не значит, что у тебя своя голова на плечах, а заработать на двоих ты сможешь и без него...
Жаклин практически слово в слово повторяла то, что ее друг говорил всего месяц назад, гордо вскинув голову и расправив плечи.
– Понимаешь...
– как слабо и невнятно звучало теперь его бормотание.
– У Евы Галлахер и без меня довольно кавалеров, а на тебя не обращали внимание, потому что ты маленькая и глупая. Вот я и решил: чем черт не шутит... Ты подходила мне, потому что твоя семья, в особенности мать, были очень уважаемыми людьми. Может быть, даже более уважаемыми, чем миссис Галлахер... Но ты же понимаешь, что в сложившихся обстоятельствах... А впрочем, ты слишком мала и глупа, чтобы понять. Скажу проще: не хочу тебя больше видеть. Пойми, как я смогу соседям в глаза смотреть, если все это будет продолжаться? То есть, если я продолжу встречаться с дочкой наемного убийцы... А ведь я со следующего года займу место за прилавком нашего магазина, а после смерти папы стану его единственным владельцем. Мне надо заботиться о своей репутации...
Не дослушав, Жаклин отступила, отрицательно качая головой, по ее щеке одна за другой сбегали прозрачные слезы. Она зажала ладонями уши и кинулась прочь.
– Уф! Сумасшедшая мелкая дура.
– Кори поглядел ей вслед, смахнув со лба пот.
– А ведь я так просто мог бы ее заполучить. Папа был прав: детская дружба, переросшая в любовь, практически исключает соперников... Как жаль, что все сорвалось. Но хоть отделался от нее сравнительно легко.
Жаклин остановилась у двери своего дома, прижав руку к груди, и тяжело дышала. Ее дыхание, казалось, застывало в морозном воздухе, падая на землю вместе со снегом. Руки тряслись, когда она почти механически вставляла ключ в замок, мысли были в смятении.