Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

— Ну, а потом, что ж, — задумчиво говорил генерал, — лечение как обычно. На мое счастье, гангрены не было, и в августе сорок пятого, уже после войны, я вернулся в батальон, который теперь пребывал на мирном положении. Многие уже демобилизовались, но я ведь с самого начала решил, что военная служба будет моей профессией…

Здесь я должен прервать свое повествование, чтобы рассказать еще одну любопытную историю. В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году я описал драматическое событие, происшедшее с Бочковским на Зееловских высотах, в журнале «Огонек», и сразу же, как это часто бывает в таких случаях, в редакцию журнала хлынул поток откликов, — Бочковский мне потом рассказывал, что у него накопился целый чемодан писем, полученных от соратников по 1-й гвардейской, которые отыскали его след, прочитав мой рассказ в «Огоньке».

Но вот что особенно интересно: среди откликов оказались письма тех, кто был в тот памятный день рядом с Бочковским и участвовал в его спасении. И я позволю себе привести некоторые из этих откликов, проливающие дополнительный свет на те события, о которых я только что рассказал.

Начнем с письма Герасима Ивановича Троеглазова, который был наводчиком орудия в танке Бочковского в час этого памятного боя… Вот этот интереснейший человеческий документ:

«Я один из танкистов, воевавших против фашистов под командованием Владимира Александровича Бочковского, нашего гвардии майора. Всего я пересказать не могу: тяжелое ранение, давшее себя знать в первые послевоенные годы, давность времени как-то выветрили из памяти имена людей, с которыми прошел нелегкий путь до самого Берлина, и различные военные эпизоды. Но о майоре Бочковском я всегда помню; всегда рассказываю молодому поколению об этом изумительном человеке, человеке

неиссякаемой энергии, заразительной веселости, непревзойденной храбрости, сочетающейся с эрудицией и расчетливостью.

В 1944 году, в период нанесения десяти ударов по фашистам, нашу часть передали из 1-го Украинского фронта в 1-й Белорусский. С этого времени я и мои товарищи воевали под командованием гвардии майора Бочковского. Мы очень гордились, что воюем в составе 1-й гвардейской танковой бригады, входившей в состав 8-го корпуса 1-й гвардейской танковой армии под командованием генерал-полковника Катукова, о котором в минуты наших коротких остановок мы пели песни. Вот одна из них, отражающая гордость солдата, воевавшего под его началом:

Над широким полем, над передним краемЗавывает вьюга, снежная метель.Низко машет веткой, словно в знак привета,Над моей машиной молодая ель.Время золотое чуть еще продлится:До атаки нашей — целых пять минут.Загудят моторы, лязгнут гусеницы,На врага в атаку танки все пойдут.В эту-то минуту вспомнишь о любимой,Вспомнишь на мгновенье и свой дом родной.Хочется припомнить, хочется услышатьМилый и желанный голос дорогой.Но промчится время, разгромим фашистов,Родина победно снова расцветет,Смелого танкиста, парня-катуковца,Встретит, приласкает та, что где-то ждет.

Я был наводчиком или, как нас называли, командиром орудия танка Т-34 в первом взводе первой роты второго батальона. С нами в нашем танке часто ходил в бой наш комбат Бочковский.

То ли потому, что мы служили в первом взводе, то ли по какой другой причине, мне неизвестно, но наш танк во всех рейдах шел головным либо танком-разведчиком. Поэтому первые выстрелы врага всегда принимали мы. После нашего похода по гитлеровским тылам на севере, в районе Гданьска и Гдыни, и завершения окружения группировки противника в этом районе гвардии майор объявил мне благодарность, и мы были представлены к наградам. Вскоре Бочковский взял меня командиром на свой танк.

После вышеуказанного похода мы снова были возвращены на свой участок и возобновили наступление на запад.

16 апреля 1945 года утром мы подошли к Одеру, переправились по мосту, середина которого была повреждена, прогнута к воде и застлана какими-то бревнами и досками, с боем прошли большой населенный пункт и двинулись, ведя с ходу огонь, к Зееловским высотам. Наш танк все время находился в гуще боя. Надо сказать, что враг открыл такой ураганный огонь, что многие наши танки по всему полю горели, снаряды и бомбы рвались так, что все поле заволокло дымом, пылью.

Видя, что в лоб врага взять трудно, гвардии майор повел нас в обход. Тут он приказал водителю отъехать несколько влево и стать у шоссе под деревом. Когда мы остановились, он сказал мне, чтобы я вел огонь, а сам взял карту, спрыгнул с танка и сзади машины развернул на земле карту, лег и стал лихорадочно искать место, где можно было бы провести свои танки глубже во фланг или тыл противника, чтобы деморализовать его и обеспечить продвижение наших частей. Я стрелял при открытом люке.

И вот когда я, стоя в люке, выбирал себе новый сектор обстрела, а майор изучал карту, разорвался немецкий снаряд. Мне один осколок разрезал с левой стороны шею, второй глубоко вошел в плечо. В это время я услышал стон Бочковского, крикнул ребятам и быстро выскочил из машины. Я увидел, что чайор лежал на левом боку, а у паха все разорвано и пропитано кровью. С помощью самого майора я освободил это место от гимнастерки и брюк и наспех перевязал его индивидуальным пакетом. Рана была большая: разорвана часть паха вверх и вниз. Кишки не вышли благодаря уцелевшей пленке брюшины.

Когда Володя Зенкин, как вы пишите, нашел и привел на помощь другой наш танк, мы с экипажем подняли Бочковского на броню. Я сел, положил его голову на колени и сказал водителю, чтобы он быстрее вез нас за село, на перевязочный пункт. Кто еще с нами был, не помню. Когда подъезжали к населенному пункту, встретили командира бригады полковника Темника, который вскочил на танк, со слезами на глазах поцеловал Владимира Александровича и приказал нам быстрее ехать. Майор, плача, сказал Темнику: «Как нехорошо получилось. Думал, первым войду в Берлин… Не хочу в госпиталь…»

На перевязочном пункте майора и меня перевязали. Бочковского вскоре увезли самолетом, потом и меня отправили в армейский госпиталь.

В госпитале я пробыл пять суток. И так как засевший осколок меня не сильно беспокоился добился, чтобы долечивать меня отправили в свою часть. Хотя с боем, но удалось этого добиться. А когда вернулся к своим, то узнал, что наш гвардии майор лежит в Ландсберге в госпитале высшего комсостава и Героев Советского Союза.

Полковник Темник распорядился, чтобы Бочковскому отвезли радиоприемник. Этот приемник поручили отвезти мне и, кажется, какому-то шоферу. Когда мы занесли приемник в палату, то увидели, что майор находится в тяжелом состоянии. Но он, превозмогая недуг, попросил рассказать о делах бригады, родного батальона. Просьба была исполнена. Но врачи запретили нам долго находиться у него. И мы простились.

С тех пор я о нем ничего не слышал.

Я имею ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медаль «За отвагу» и медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Кроме того, перед форсированием Одера утром 16 апреля гвардии майор Бочковский прочел нам Указ о награждении трех или четырех танкистов, в том числе и меня, орденом Боевого Красного Знамени. Но я уже в Берлине 29 апреля примерно в шесть часов вечера был тяжело ранен, попал опять в госпиталь, и так тот мой орден где-то затерялся, я его не получил.

Сейчас я работаю директором восьмилетней школы.

Прошу меня извинить за то, что я отрываю у вас время своим длинным письмом.

С приветом

Троеглазов Герасим Иванович.

Мой адрес: Восточно-Казахстанская обл., г. Усть-Каменогорск, 17, ул. Пржевальского, дом 5-а, кв. 14».

Потом пришло письмо от бывшего летчика Дмитрия Захаровича Колышкина, которому была поручена трудная задача — вывезти с поля боя в госпиталь тяжело раненного Владимира Бочковского. Именно ему Володя был в огромной степени обязан тем, что врачам удалось спасти его жизнь. Вот что рассказал в своем письме этот мужественный человек:

«Беспристрастный правдивый рассказ о Герое Советского Союза танкисте Владимире Бочковском, который я прочел в «Огоньке», вызвал у меня, читателя, волну воспоминаний двадцатилетней давности. Мне живо вспомнились те годы и особенно самые трудные и самые волнующие для нашего последнего наступления от реки Одер на Берлин.

Участником этой великой битвы был и я. Но напоминаю я об этом не потому, что совершил какой-то подвиг, а потому, что мне хочется добавить от себя кое-что о храбреце танкисте В. А. Бочковском, с которым меня свел трагический случай 16 апреля 1945 года на Зееловских высотах.

Надо вам сказать, что о необыкновенной дерзкой отваге комбата Бочковского из 1-й гвардейской танковой армии и за ее пределами ходили легенды. Из уст в уста передавали солдаты с превеликими подробностями, будто сами были очевидцами, — историю о том, как Бочковский и его товарищи ворвались во Франкфурт-на-Одере, а там якобы в это время находился сам Гитлер.

Хотя мы и знали, что это была солдатская фантазия, но от души радовались и смеялись, когда рассказчики изображали в лицах, как Гитлеру, который будто бы держал в тот момент речь на плацу, сообщили, что русские танки в городе, а он вдруг с перепуга воскликнул: «Солдаты, дранг нах вестен», вместо того чтобы сказать «дранг нах остен».

Авторы этой легенды утверждали, что солдаты в точности выполнили этот приказ фюрера и дернули на запад до Берлина, после чего их с трудом вернули.

Тут правда смешалась с вымыслом — верно то, что танки Бочковского вышли на подступы к Франкфурту-на-Одере, но неверно, что там в это время выступал с речью Гитлер. Но такие солдатские легенды, пересыпанные юмором, поднимали дух в войсках, и их любили повторять.

Но это я рассказываю, между прочим, просто, чтобы показать вамт как был популярен тогда комбат Бочковский. А теперь я расскажу о том, как мне довелось

встретиться с ним, — это была одна-единственная встреча, и притом происходила она в самой неблагоприятной обстановке, хуже и не придумаешь…

Вот как это было. С утра 16 апреля грохот канонады сотрясал землю, гул сотен самолетов, соединяясь с канонадой, бил в лицо звуковыми волнами. Яркое весеннее солнце затянулось густым дымом, поднимавшимся с поля боя, до которого было недалеко. Мы с командиром звена разбирали только что произведенный вылет. Вдруг раздался тревожный продолжительно-прерывистый звук зуммера.

Звонили из штаба армии Катукова. Слышится взволнованный голос начсанарма: «Немедленно получите обстановку на вылет, тяжело ранен Герой Советского Союза комбат Бочковский, эвакуация в Ландсберг».

Выполнять это задание поручено мне. Пытаюсь выяснить обстановку, но сделать это трудно. Ясно одно: Бочковский на плацдарме за Одером южнее Кюстрина истекает кровью. Плацдарм насквозь простреливается немецкой артиллерией и подвергается бомбежке с воздуха. О нормальной посадочной площадке мечтать не приходится.

На видавшей виды двухкилометровке наношу вероятную линию фронта и карандашом ставлю точку — это место предполагаемой посадки. Маршрут проложен, подход к плацдарму и рельефные ориентиры знаю хорошо, ошибки в расчете не должно быть. Последние напутственные советы, и мой самолет в воздухе…

С тех пор прошло долгих двадцать лет. Листаю свою старенькую летную книжку и опять останавливаюсь на дате: 16. IV. 45 г. Двадцатилетняя давность нисколько не сгладила в моей памяти мельчайшие подробности этого знаменательного для меня вылета.

…Несколько минут полета, и вот впереди река Одер. Справа наведенная нашими саперами переправа, главная артерия, питающая небольшую территорию плацдарма на том берегу. Для меня же это — единственный ориентир, по которому я сверяю свой маршрут полета. Слева, вдалеке, в густой темно-серой дымке видны отроги Зееловских высот — там фашисты. Грохот канонады прорывается даже сквозь рев мотора. На земле идет ожесточенное сражение. В воздухе сотни самолетов. Идут воздушные бои. Рвутся бомбы и артиллерийские снаряды. Короче сказать, вся военная техника, какая только есть у обеих сторон, извергает огонь и смерть…

На бреющем полете пересекаю Одер. Теперь я над плацдармом. Еще минута, и самолет, маневрируя среди воронок от бомб и снарядов, приземляется. Здесь меня ждут с большим нетерпением… Малый, добрый С-2! Сколько раз ты выручал в самой трудной обстановке и помогал вырвать тяжело раненных воинов из объятий смерти!..

Не выключая мотора, принимаю на борт В. А. Бочковского, которого к самолету привезли на танке его товарищи. Ошибка в расчете при посадке и всякое промедление со взлетом могли бы стоить жизни мне и истекающему кровью комбату… Но все обошлось благополучно. Через двадцать минут я доставил тяжело раненного героя в один из специализированных госпиталей полковника Дрожжина.

Герой Советского Союза Бочковский был шестьсот семьдесят первым тяжелораненым, вывезенным мною с поля боя. Однако этот полет по своей сложности и ответственности был поистине необыкновенно трудным и опасным. Но надо было пойти на любой риск, чтобы спасти этого героя.

С тех пор как я сдал его, тяжелораненого, в госпиталь, мне ничего не удавалось узнать о судьбе этого храброго танкиста.

И вот теперь, двадцать лет спустя, я с радостью узнаю, что Герой Советского Союза тов. Бочковский жив, здоров и имеет высокое воинское звание. Горжусь, что у Советской Армии такие опытные и храбрые полководцы!

Уважаемая редакция! Позвольте мне через вас от всей души поздравить генерала Бочковского с двадцатой годовщиной Победы над фашистской Германией и пожелать ему крепкого здоровья, больших успехов в воспитании воинов Советской Армии и счастья в личной жизни. Мне приятно сообщить генералу, что я также пребываю в высоком «чине»: 9 декабря 1964 года дети присвоили мне звание деда. Вся моя семья — жена, два сына, две дочери и внучка вместе со мной переживают радостное известие и рады, что тот тяжело раненный герой, о котором я им часто рассказывал, живет и здравствует.

Я был бы безгранично счастлив, если бы Герой Советского Союза генерал-майор танковых войск Владимир Александрович Бочковский посетил наш колхоз «Россия», в котором я живу и работаю со дня демобилизации. Колхоз «Россия» является одним из передовых на Ставрополье, расположен на правом берегу Кубани.

Это передовое опытно-показательное, многоотраслевое хозяйство, труженики которого, выполняя решения мартовского Пленума ЦК КПСС, стараются возможно больше производить дешевых продуктов для советских людей. Добро пожаловать к нам!

Искренне надеюсь на встречу.

Бывший летчик, участник Великой Отечественной войны Дмитрий Захарович Колышкин.

Станица Григорисполисская Новоалександровского района Ставропольского края».

И еще один совершенно неожиданный отклик. Однажды ко мне в редакцию «Правды» зашел незнакомый стройный молодцеватый моряк. Он снял свою форменную фуражку, расправил складки кителя и немного сконфуженно сказал:

— Можно к вам по личному вопросу?

— Пожалуйста, — сказал я, внутренне гадая, что могло привести ко мне этого человека.

— Видите ли, я прочел в «Огоньке» ваш рассказ о танкисте Бочковском… В Москве я проездом, вернее, пролетом, от самолета до самолета… И мне надо было обязательно повидать вас…

Я ничего не понимал.

— Видите ли, — сконфузившись еще больше, повторил моряк, — я вот и есть тот самый мальчик Володя Зенкин, который…

Дальше он мог не продолжать, я вскочил со стула и от всего сердца обнял этого совершенно незнакомого мне человека, которому был столь многим обязан мой фронтовой друг и которого он в 1948 году собирался усыновить. После войны Бочковский потерял все следы Володи Зенкина и не имел никакого представления о том, как сложилась его судьба, а Володя Зенкин ничего не знал о Бочковском, пока ему не подвернулся под руку номер журнала «Огонек» с рассказом о нем. Теперь он просил дать ему точный адрес его комбата.

Я охотно выполнил его просьбу, потом мы уселись у стола, и Володя Зенкин, то и дело поглядывая на часы, — он боялся опоздать на самолет, уходивший в Хабаровск, — быстро и лаконично, по-военному, рассказал продолжение своей истории.

После того как он помог погрузить тяжело раненного комбата в санитарный самолет, Володя Зенкин помчался искать своих. Он упросил одного из своих друзей, Героя Советского Союза старшину Александра Тихомирова, взять его в свой танк. Ожесточение боя нарастало. Танкисты продвигались вперед к Берлину ценой невосполнимых потерь. Погиб и Тихомиров.

Чудом оставшийся в живых и на этот раз, Володя перешел в танк капитана Нечитайло, который теперь повел на Берлин батальон Бочковского и довел его до победного конца.

— Сейчас вспоминаю, и самому удивительно: как я уцелел, — сказал мне с какой-то виноватой усмешкой моряк. — Наверное, судьба такая. Закрою глаза и вижу: огонь, все кругом трещит, рушится, танки пылают, по ним бьют фашисты фауст-патронами, улицы Берлина завалены битым кирпичом… И еще одно удивительное воспоминание: стоит на мостовой посреди огня семидесятилетний немец и поет «Интернационал». Мы его взяли с собой, накормили, дали консервов, и он все время плакал от радости, показывая пальцем на себя, и говорил: «Коммунист… Германия… Социализмус». Но нам было некогда разговаривать — мы спешили к рейхстагу…

Окончилась война. Началась демобилизация. Володя Зенкин прибился к старшине Шамардину, который был родом из деревни, что близ города Орджоникидзе, откуда война прогнала Володю. С ним и уехал на родину. Разыскал мать, она работала на почте, разыскал тетку. С войны вернулся и отец, но прожил он недолго, вскоре умер… Началась мирная жизнь, надо было браться за учебу, наверстывая время, украденное войной. Жизнь была трудная. Пришлось пойти на работу, но учебу Володя не оставлял: ходил в вечернюю школу. С 1950 года Зенкин стал моряком — плавал на теплоходах на Каспии.

Потом Володю взяли в армию, на действительную службу: подошел его срок. Служить было легко: ведь он еще подростком постиг военную науку, да еще где — на войне! После демобилизации — опять работа и снова учеба. Володя Зенкин стал специалистом по дизелям, окончил курсы командиров плавсостава.

Сейчас он живет и работает на Тихом океане, в городе Находке. Его домашний адрес — поселок Рыбак, Ореховая улица, дом 13, квартира 4. С ним теперь не шутите: он механик-наставник рыболовецкого флота Управления активного морского рыболовства. И все-таки продолжает учиться: закончил курсы усовершенствования кадров плавсостава, готовится к поступлению в институт.

Счастливо сложилась и личная жизнь этого воспитанника 1-й гвардейской танковой бригады: он женат, у него две дочери… Мне доставило истинное удовольствие сообщить обо всем этом генерал-майору Бочковскому…

Вот как, десятилетия спустя, вновь скрещиваются пути хороших советских людей, сдружившихся на войне, но утративших потом по разным, не зависящим от них причинам контакты между собой.

* * *

Но нам пора вернуться к нашей беседе с Владимиром Александровичем Бочковским. В сущности все уже спрошено и все рассказано. У меня вертится на языке лишь один вопрос, который мне и хочется задать, и вместе с тем боязно: а вдруг я ненароком потревожу старую душевную рану. И все-таки я решаюсь спросить:

Поделиться:
Популярные книги

Возвышение Меркурия. Книга 17

Кронос Александр
17. Меркурий
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 17

Кодекс Охотника. Книга XV

Винокуров Юрий
15. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XV

Сводный гад

Рам Янка
2. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Сводный гад

Школа. Первый пояс

Игнатов Михаил Павлович
2. Путь
Фантастика:
фэнтези
7.67
рейтинг книги
Школа. Первый пояс

Отверженный VII: Долг

Опсокополос Алексис
7. Отверженный
Фантастика:
городское фэнтези
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Отверженный VII: Долг

Идеальный мир для Лекаря 7

Сапфир Олег
7. Лекарь
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 7

Совок

Агарев Вадим
1. Совок
Фантастика:
фэнтези
детективная фантастика
попаданцы
8.13
рейтинг книги
Совок

Огни Аль-Тура. Единственная

Макушева Магда
5. Эйнар
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Огни Аль-Тура. Единственная

Бывшие. Война в академии магии

Берг Александра
2. Измены
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.00
рейтинг книги
Бывшие. Война в академии магии

На границе империй. Том 9. Часть 3

INDIGO
16. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 3

Отверженный. Дилогия

Опсокополос Алексис
Отверженный
Фантастика:
фэнтези
7.51
рейтинг книги
Отверженный. Дилогия

Темный Лекарь 7

Токсик Саша
7. Темный Лекарь
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.75
рейтинг книги
Темный Лекарь 7

Дело Чести

Щукин Иван
5. Жизни Архимага
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Дело Чести

Небо для Беса

Рам Янка
3. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Небо для Беса