Люди среди людей
Шрифт:
Сегодня дорога пустынна. Нещадная жара обрушилась на Пенджаб. Трещинами и пылью покрылись иссохшие склоны. Побурели и сбросили листья леса на холмах. Воспетая поэтами синева пенджабского небосвода и та выгорела, сменившись давящим свинцовым куполом. Со дня на день должны хлынуть дожди, муссон вот-вот освежит измученную жаром землю Капурталы, но пока даже ночь не приносит облегчения, а днем оставаться под солнцем просто опасно. Сколько ни вглядывается вдаль Кхандала, ни одна повозка, ни одна фигура не появляется среди холмов. Иссушив ручьи и реки, солнце и дорогу в город лишило движения.
И вдруг острый глаз воина замечает, как там, на вершине, среди оголенных стволов возникает белое пыльное облако. Вот оно начинает скатываться вниз по дороге. Нет,
– Что у тебя там?
– спрашивает начальник стражи.
– Всадники-белатти на восточной дороге, начальник.
– Много?
– Трое, мой господин.
Внизу раздается то характерное металлическое пощелкивание, по которому любой солдат в Капуртале определит, что начальник стражи растягивает свою складную подзорную трубу. Весь гарнизон знает, что трубе этой нет цены, что еще сто лет назад это тяжелое и длинное, как пушка, медное сооружение захватил в бою с англичанами один из предков нынешнего начальника стражи.
Всадники спустились еще ниже и скрылись за оградой резидентского сада, когда снизу снова послышалось щелканье теперь уже складываемой трубы.
– Ты слепой осел, - проворчал начальник стражи, - воешь, как будто по дороге едет, по крайней мере, низам Хайдарабада. Если бы ты протер глаза, то увидел бы, что это всего только доктор, приезжий доктор, которого махараджа не пожелал принять на прошлой неделе. Не смей больше дудеть попусту, дурак! Слишком много чести, чтобы я поднимался ни свет ни заря из-за какого-то докторишки…
Хавкин придержал лошадь и оглянулся на своих спутников: пожалуй, они действительно выехали слишком рано. Город на противоположном холме лежит в густой предрассветной тени. Солнце не коснулось еще и сторожевых башен дворца. Но и задерживаться нельзя: через час-другой даже пробковые шлемы не спасут от жары. Тридцать пять градусов в шесть утра! Днем температура наверняка подскочит еще градусов на десять. Доктор Джогендра Датт, по натуре человек добросовестный и исполнительный, считает, что при такой жаре человек способен только принимать душ и пить пиво с кусочками льда. Впрочем, когда надо для дела, доктор Датт (он не раз уже это доказал) может легко расставаться со своими эпикурейскими воззрениями. Красавец слуга Лал Мехти, наоборот, лишен личных воззрений на высокие и низкие температуры. При любой погоде он сидит в седле одинаково прочно и гордо, как и подобает сидеть потомку воинов-раджпутов. Но видно, что и ему нелегко. Пот крупными каплями скатывается из-под белого тюрбана, прочерчивая дорожки на запыленном юном лице. Уловив взгляд хозяина, Лал молодцевато встряхивает головой, подтверждая, что главный доктор может положиться на своего верного слугу даже в том случае, если демоны полностью испепелят весь Пенджаб.
Итак, их снова приглашают в Капурталу. Весть эта пришла вчера поздно вечером. Хавкин сидел на веранде, пытаясь читать при свечах, когда из тьмы сада бесшумно выдвинулся человек в белом. Это произошло так неожиданно, что ученый вздрогнул. Человек стоял некоторое время неподвижно, пока его не окликнули; тогда он вежливо, как для молитвы сложив на груди руки, поклонился и достал из-за пояса плотный конверт. Это был слуга британского резидента при махарадже Капурталы. Так же неподвижно стоял он, пока белый доктор читал письмо. Но едва Хавкин кивнул в знак того, что все понял и ответа не будет, слуга мгновенно исчез. Ни хруста ветки под босой ногой, ни скрипа калитки. А между тем можно не сомневаться: посланец тотчас отправился за десять километров обратно в город, и скорее всего бегом.
Однако содержание записки оказалось более неожиданным, чем даже появление из ночной тьмы чужого человека. Политический агент при махарадже, капитан Генри Армстронг, приглашал мистера Хавкина и доктора Датта на следующее утро в город как можно раньше, причем желательно «с приспособлениями для прививок». После того, что пять дней назад произошло в доме резидента, записка эта выглядела в высшей степени странной.
Каменистая дорога среди иссыхающих кустарников стала более пологой. Хавкин ослабил узду и удобнее устроился в седле. Капуртала лежала перед ним во всей красе. Маленькая столица едва приметного на карте княжества, будто желая взять реванш за свою политическую и военную незначительность, громоздила по склонам холма храмы и дворцы один вычурнее другого. Издали в утренней дымке это нагромождение казалось величественным. Но за месяцы, проведенные в Индии, Хавкин достаточно нагляделся на узкие вонючие улички подобных городков, чтобы не обольщаться их внешней прелестью.
Что же все-таки за новая прихоть пришла в голову тонкому дипломату капитану Армстронгу? Почему он приглашает их? Ведь всего только пять дней назад… Мысли возвращают бактериолога к началу этой экспедиции.
Вскоре после того, как индийские газеты сообщили о первых случаях холеры в маленьком княжестве на северо-западе страны, в лабораторию правительственного бактериолога профессора Ганкина пришло официальное приглашение сделать прививку двору и жителям Капурталы. Приглашение, присланное в Агру, подписал первый министр махараджи. Министр заверял высокочтимого доктора Хавкина, что монарх и остальные обитатели княжества давно мечтают о приезде дорогого гостя, что дворец его высочества поступает отныне в полное распоряжение медиков, да продлит их дни слоноголовый Ганеша - бог знания и наук.
Ганкин сразу воспротивился поездке. Отправляться за полторы тысячи километров, когда не известны обстоятельства эпидемии, - вздор, а ехать во время гарми - жаркого времени года - самоубийство. Они с Хавкиным были почти ровесниками, но маленький кипучий Ганкин несколько лет жил в Индии и на правах более опытного чувствовал себя в ответе за приезжего товарища.
Однако Хавкин рассудил по-другому. Он уже знал, что деятели Британской Индии отнюдь не так охотно, как ему было заявлено вначале, дают разрешение на прививки. Англичане не соглашаются на массовую вакцинацию населения, пока не будет доказано, что вакцина действительно резко снижает число заболеваний и смертей. Власти требуют представить им доказательный опыт. А подобный опыт лучше всего поставить в разгар эпидемии именно в таком небольшом городке, как Капуртала. Поэтому, несмотря на протесты руководителя лаборатории, Хавкин назначил отъезд уже на другой день. Сотрудник лаборатории доктор Датт тоже согласился ехать не откладывая. Слуга Лал, нанятый еще в Калькутте, со всегдашней своей расторопностью объявил, что чемоданы будут готовы вовремя.
Ганкин сердился на нетерпеливого коллегу, но в принципе план Хавкина поддерживал. План был прост. Если привить в каком-нибудь населенном пункте половину населения и оставить без прививки другую половину, то ближайший же месяц покажет, насколько благодетельно действие препарата. Конечно, не очень гуманно оставлять половину людей в охваченном заразой городе без всякой помощи. Но, скорее всего, это произойдет само собой: в Индии всегда находятся люди, по религиозным или иным причинам несогласные на вакцинацию. Зато одного такого эксперимента достаточно, чтобы убедить калькуттские власти, что прививки не блеф. И тогда… Тысячи людей со шприцами выйдут в села и города Индии, Европы, Америки, чтобы навсегда остановить движение губительницы-холеры. Ради такой цели, говорил Хавкин, можно потерпеть и тяготы гарми, и неудобства дальних дорог.