Люди среди людей
Шрифт:
Папаша Саше почтительно провел высокого гостя (Лили блестяще владел искусством производить на людей впечатление именно такого гостя) в кабинет-лабораторию заместителя директора.
– Доктор Ру просит передать свои извинения: он задержится. В институт привезли тяжелого больного, укушенного бешеной собакой. Мосье Хавкин сейчас выйдет.
«Отлично, но сколько же он может все-таки запросить?…»
Владимир никак не мог уяснить, чего хочет этот прекрасно одетый, пахнущий хорошими духами господин с моноклем в глазу. Безукоризненная французская речь дипломата напоминала какой-то танец. Он начинал с похвал противохолерной вакцине и ее творцу (шаг вперед и поклон, как в полонезе), потом плавно переходил к вопросу о мощи и богатстве британской экономики и высоким идеалам британского парламентаризма, легко касался проблемы
Неясность раздражала. Владимир молчал. Видимо, следовало любезно улыбаться, как улыбается собеседник. Но мускулы лица не слушались. Новый круг: вакцина, мощь, парламентаризм. Они сидят лицом к лицу перед столом. Сколько это может продолжаться? Хоть бы скорее пришел Ру и выяснил, что, наконец, нужно этому господину! Какой-то странный день! Утром - журналист. После обеда - Лили. А между ними неожиданный и шумливый Иван Вильбушевич. Ввалился без спроса; неизвестно, откуда идет, неизвестно, куда собирается. У него куча новостей из России и, по всему видно, ни франка за душой. На работу еще не устроился, а взять в долг не хочет. На что только живет? Зато горяч и непоседлив за двоих.
«Как, из Петербурга тебе еще не ответили? Ослы! Они ждут, пока Россия начисто перемрет. Слыхал? Царское Село на время эпидемии ограждается войсковыми кордонами. С внешним миром никакого сообщения. Сугубо российская мера. Остальные 130 миллионов могут подыхать, как им заблагорассудится…»
Пришлось переждать немного, пока утихнет поток его гнева, чтобы рассказать об утренних сомнениях, о приходе Клера. Ивану журналист тоже пришелся по душе. Но он не верит, чтобы мещанская «Иллюстрасьон» хоть кого-нибудь могла толкнуть на жертву во имя науки. «Парижские мещане еще большие обыватели, чем наши, замоскворецкие, видал я их». Зато мысль привлечь к опытам социалистов кажется Ивану заманчивой. «Шумят на собраньях много, благо у них тут свобода. Пусть-ка покажут настоящую смелость!» Договориться о том, что конкретно предпринять, так и не успели: приехал Лили. Теперь Иван дожидается в лаборатории, а Владимир должен слушать нескончаемую «круговую» речь дипломата. Очередной цикл: мощь британской экономики, трудности сбыта, любовь наиболее прогрессивных предпринимателей к науке…
И вдруг (Владимиру в первую секунду показалось, что он ослышался):
– Какая сумма удовлетворила бы вас, мосье Хавкин, в качестве компенсации за право производить вакцину в Британии?
У Лили даже голос изменился. Вместо эпических интонаций, несколько старомодных оборотов он вдруг заговорил той хрипловатой скороговоркой деловых людей, которым некогда терять время на красоты стиля. Сколько? Лучше решить этот вопрос тет-а-тет, без посторонних. Ну?
Наступила значительная пауза. Владимир растерялся. Почему-то стало очень стыдно, будто это он, а не Лили предложил какую-то непристойную сделку.
Наконец Хавкин выдавил из себя:
– Почему вы решили, что я собираюсь продавать свою вакцину?
– Так ведь это само собой разумеется! Любое изобретение, если оно чего-нибудь стоит, должно служить людям.
– Лили произнес это так, будто он сам собирался подарить человечеству нечто весьма ценное.
«Служить людям»… Насквозь фальшивая по тону и содержанию фраза сразу вернула Хавкину утраченное спокойствие. Теперь, когда красивый, благоухающий дорогими духами господин с моноклем высказался до конца, стало понятно все: его цветистая, танцующая речь, вид солидного покупателя и, главное, причина, побудившая дипломата приехать разговаривать с безвестным препаратором. «Служить людям»…
Хавкин встал. Он не чувствовал себя больше обязанным улыбаться и быть любезным. Вакцина не продается. Она действительно послужит людям, но не так, как хотел бы английский дипломат. Всякому не возбраняется приготовлять препарат и предупреждать с его помощью холеру. Но преимущество на производство вакцины получит та страна, которая в ней более всего нуждается сейчас.
Лили не смог удержать на лице столь высоко ценимую им самим маску бесстрастия. Вакцина уплывала. Куда?
– Германия?!
– Нет, Россия.
– Если не секрет, простите, какая именно фирма получила ваше согласие?
– Это не фирма.
– Хавкин тяжело, исподлобья посмотрел на человека, который с каждой минутой становился ему все более ненавистным.
– Это не фирма. Россия - страна.
Теперь и Лили поднялся со своего места. Дело лопнуло. Русские перехватили вакцину буквально из-под носа. Может быть, это случилось даже вчера или позавчера. Ведь опыты на людях, о которых Хавкин сообщал на заседании биологического общества, закончились всего несколько дней назад. Обидно. Бактериолог утверждает, что не хранит свой метод в секрете. Сказки для детей. Какой идиот станет раздавать даром то, за что можно получить хорошие деньги! Очень жаль. На всякий случай (мало ли что бывает) вот визитная карточка. Он, Фредерик С. Лили, имеет полномочия от фирмы «Лили - медикаменты» производить любые переговоры и операции. Еще одна визитная карточка. Фредерик С. Лили - второй секретарь Британского посольства в Париже. Всегда готов к услугам. Он полагает, однако, что в качестве частного коммерсанта был бы несомненно более полезен мосье Хавкину, нежели в своем официальном статусе. Широкая дипломатическая улыбка второго секретаря еле прикрывает явное разочарование, написанное на лице коммерсанта Лили. Папаша Саше почтительно провожает высокого гостя до сверкающей черным лаком посольской кареты.
Владимир вернулся в лабораторию. Вильбушевича уже не было. На столе Иван оставил кое-как накорябанную записку: «Вечером буду с новостями». С какими еще новостями? Хавкин мысленно махнул рукой. А ну его… Странный выдался день. Все как бы сговорились, что-то предлагают, сулят. А простое дело - проверить безопасность вакцины на человеке - не удается… Хоть криком собирай людей на улице.
Впрочем, так ли все просто? Разве не рассказывают Мечников и Ру о том, как сам Пастер медлил всегда с переходом на прививку людей. Уже после того как вакцина против бешенства была сотни раз проверена на животных, Пастер писал, что у него будет дрожать рука, когда он станет переходить к вакцинации человека. Ученый может рисковать своей жизнью, говорил он, но у него нет никакого права рисковать доверенной ему чужой жизнью. В таком случае получается замкнутый круг… Как разомкнуть его? Опыты на себе, на близких, друзьях, а потом? Следующий этап, видимо, - поиски мужественных. Придется все-таки завтра разыскать социалистических руководителей. Вокруг них всегда народ, энтузиазм, большое общее дело. В такой атмосфере больше надежды отыскать смелых и бескорыстных, чем в мире Лили и Шамберланов. А пока за работу! Эта бесконечная болтовня отняла почти половину дня.
Ру зашел в лабораторию только в пятом часу вечера. Он был расстроен, разбит, истомлен неудачей: больной умер. Это уже не первый случай. Все время одно и то же. Те, кто после укуса бешеного животного сразу обращаются в институт, почти всегда могут надеяться на спасение. Пастеровская вакцина против бешенства творит чудеса. Но далеко не все даже в Париже верят прививкам. Находятся врачи, отвращающие своих пациентов от, вакцинации. Да что врачи - против прививок пишутся статьи в журналах и произносятся речи в академиях. И вот результат. Больных привозят в институт с признаками уже начавшегося бешенства. Прививки для них бесполезны. Ру пытается лечить таких сывороткой, взятой от животных, вылеченных от бешенства. Но и сыворотка ничего не дает. После каждой новой смерти Ру говорит, что не возьмется больше спасать таких обреченных, и тем не менее снова и снова пытается хоть как-нибудь облегчить их участь. Каждый раз после очередной неудачи он сидит вот так, будто окаменевший, втянув голову в плечи, уставившись в одну точку. Он будет так сидеть, не снимая серого рабочего халата, до тех пор, пока кто-нибудь не отвлечет его от мрачных мыслей.
– Вам передал привет английский дипломат, доктор. Он интересовался успехами лаборатории доктора Ру.
Лили не вспоминал о докторе Ру, но Владимиру хочется хоть как-нибудь вывести шефа из тяжкого раздумья.
– Ах этот… Лили, - как сквозь забытье, говорит Ру.
– Что он хотел?
Хавкин моет пробирки (технического служащего у него нет) и, как о забавном пустяке, рассказывает о предложении англичанина. Да, пожалуй, теперь ему и самому кажется излишним раздражение, которое вызвал у него этот дипломат-торгаш.