Люди в красном. Божественные двигатели
Шрифт:
— Кто-нибудь может украсть камеру, — говорит ее муж за кадром.
— Ну, пусть крадут, — отвечает она. — И все, что получат — ролик, в котором я читаю книгу. А у тебя останусь я!
— Верно подмечено, — говорит муж.
Женщина встает, роняет книгу, поправляет бикини и опять смотрит на мужа:
— Ну, что, ты идешь?
— Минутку, — отвечает муж. — Давай беги в воду. Если кто-то и правда сопрет камеру, пусть знает, что потерял.
— Балда! — говорит женщина, и на минутку камера съезжает в сторону, когда она подходит поцеловать мужа. Потом
Саманта Мартинез пересматривает видео еще три раза прежде, чем встать, схватить ключи от машины, и выйти из двери своего дома.
— Саманта, — говорит Элеанор, ее сестра, помахивая рукой, чтоб привлечь ее внимание. — Ты опять.
— Прости, — говорит Саманта. — Что опять?
— Опять ты так делаешь, — говорит Элеанор. — Когда без разницы, что тебе говорят, ты отключаешься и таращишься в окно.
— Я не таращилась в окно, — возражает Саманта.
— Ты отключилась, — отвечает Элеанор. — Таращиться в окно — это уже вторично.
Они вдвоем сидят в «П. Ф. Чангс» в Бербанке, где впервой половине дня совсем пусто, если не считать юной парочки на диване на другом конце ресторана. Элеанор и Саманта сидят за столиком возле длинного ряда окон, выходящего на парковку перед торговым центром.
Саманта действительно не смотрит в окно. Она смотрит на парочку и их разговор. Даже с такого расстояния она видит, что на самом деле они не пара, хоть, может, когда-то и были, и Саманте видно, что, по крайней мере, молодой человек был бы не прочь снова. Пока они сидят, он почти незаметно склоняется к девушке, показывая, что он был бы не прочь. Девушка пока этого не замечает. Саманте любопытно, будет ли не прочь она, и сумеет ли молодой человек вообще привлечь ее внимание.
— Саманта, — с нажимом произносит Элеанор.
— Прости, — говорит Саманта и переключает внимание на сестру. — Прости, Эл, честно. Какая-то я рассеянная в последнее время.
Элеанор оглядывается и видит парочку на диване.
— Знакомые? — спрашивает она.
— Нет, — отвечает Саманта. — Просто наблюдаю язык тела. Она нравится ему больше, чем он ей.
— Ахха, — говорит Элеанор и поворачивается обратно к Саманте. — Может, тебе следует подойти туда и посоветовать ему не тратить время впустую.
— Он не тратит время впустую, — говорит Саманта. — Он просто не дал ей знать, как она важна для него. Если бы я собиралась ему что-то сказать, я бы вот что сказала. Не молчи. Жизнь слишком коротка для этого.
Элеанор как-то странно смотрит на сестру.
— С тобой все в порядке, Сэм? — спрашивает она.
— Я в норме, Эл, — отвечает Саманта.
— А то, знаешь ли, такого рода фразочки обычно выдает героиня мелодрамы после того, как обнаруживает, что у нее рак груди, — говорит Элеанор.
Саманта смеется.
— У меня нет рака груди, Эл, — говорит она. — Клянусь.
Элеанор улыбается.
— Тогда что за дела, подруга?
— Сложно
— Официант задерживается, — отвечает Элеанор. — Так что попробуй.
— Кто-то прислал мне посылку, — говорит Саманта. — Это фотографии, видео и любовные письма мужа и жены. Я их просматривала.
— Это законно? — спрашивает Элеанор.
— Не думаю, что мне стоит об этом волноваться, — отвечает Саманта.
— Зачем кому-то посылать тебе такое? — спрашивает Элеанор.
— Они подумали, что это могло бы быть важным для меня, — отвечает Саманта.
— Любовные письма какой-то случайной парочки? — спрашивает Элеанор.
— Не случайной, — осторожно отвечает Саманта. — В том, чтоб послать их именно мне, был смысл. Просто все запутано.
— Что-то ты темнишь, подруга, — говорит Элеанор.
— Я же сказала, что все сложно объяснить, — отвечает Саманта.
— Ну и каково это — читать чужую почту? — спрашивает Элеанор.
— Грустно, — отвечает Саманта. — Они были счастливы, а потом все кончилось.
— Ну, значит, хорошо, что они были счастливы в начале, — говорит Элеанор.
— Эл, ты никогда не задумывалась, насколько другой могла бы быть твоя жизнь? — спрашивает Саманта, слегка меня тему разговора. — Никогда не задавалась вопросом, что, если бы все пошло немного по-другому, у тебя могла бы быть другая работа, другой муж или другие дети? Как ты думаешь, ты была бы счастливей? И если бы ты могла увидеть эту другую жизнь, каково бы тебе было?
— Сколько философии зараз, — говорит Элеанор, и, наконец, подходит официант и приносит сестрам салат. — Мне, собственно, не интересно, какая бы еще могла быть у меня жизнь, Сэм. Мне нравится моя. У меня хорошая работа, Браден — отличный ребенок, и большую часть времени мне не хочется придушить Лу. Время от времени, конечно, я переживаю за сестричку, но тут уж ничего не поделаешь.
— Ты встретила Лу в Помоне, — говорит Саманта, имея в виду альма-матер своей сестры. — Но я помню, что ты бросала монетку, когда выбирала колледж. Если бы монетка упала орлом, а не решкой, ты бы пошла в Уэслианский. Никогда бы не встретила Лу. Не вышла бы за него замуж, не родила бы Брадена. Одна-единственная монетка упала бы другой стороной — и все в твоей жизни пошло бы совершенно иначе.
— Думаю, нет, — отвечает Элеанор, разрезая салат.
— Может, где-то есть другая ты, — говорит Саманта. — И для нее монетка приземлилась другой стороной. Где-то она живет твою другую жизнь. Что, если бы ты ее увидела? Каково бы тебе было?
Элеанор проглатывает свою зелень и наставляет вилку на сестру.
— Насчет броска монетки, — говорит она. — Я его подделала. Это маме хотелось, чтоб я пошла в Уэслианский, а не я. Ей нравилась идея, чтоб та училось два поколения нашей семьи. А я всегда хотела в Помону, но мама все просила и просила меня подумать про Уэслианский. Наконец, я сказала ей, что брошу монетку. Неважно, как бы она упала, я все равно пошла бы в Помону. Это просто была показуха уловка, чтоб ее не огорчать.