Люди Весны
Шрифт:
Арге подумалось, что в Аттай осенью вовсе не так сыро, хотя город тоже стоит на реке. В том ли причина, что Фиранак не столь полноводна, как Милефрай? Или в том, что Цания раскинулась в низинах? Аттай круто поднимается в гору и не всякий дождь доберётся на такую высоту… Перед развилкой улиц Ладри перешёл на шаг. Арга повернул его налево и кинул мимолётный взгляд в другую сторону. Там, вдалеке, словно гигантский отрез чёрного кружева темнели искусной работы кованые врата. У врат ласково щурился Тёмный Элафра, изваянный из мрамора. Дома за вратами казались
«Элафра покинут, но не забыт», — подумал Арга. Он знал, что происходит с весёлыми кварталами в Воспринятых городах. Хорошо если одна из десяти девиц нашла себе другое занятие. Остальные разбежались по мансардам и кабакам и продолжают зазывать гостей. Слишком многое должно измениться в головах и в обычаях, чтобы девицы остались без работы. Впрочем, полугода не пройдёт, как с девицами застанут какого–нибудь почтеннейшего гражданина, и хорошо, если он при этом хотя бы снимет свой цветок Воспринятого, серебряный или золотой… Все будут поражены тем, что неотвратимая кара настигнет вовсе не продажных красоток. Цанийцы ужаснутся — и вот тогда обычаи начнут меняться.
Арга вздохнул и потёр лоб.
Он выехал в одиночестве, чтобы проветрить голову. Сказать по чести, он и в храм отправился лишь для этого. С самого рассвета его занимали дела: донесения, советы, переговоры. Начал писать соглядатай из Сельна, прежде долго молчавший. Нашёлся свой человек среди гарнизона Нареаковых Врат. Из Элевирсы приходили противоречивые известия, их требовалось обдумать и выяснить, где обман. Слишком многое требовалось обдумать; и мысли Арги путались. Он понимал, что не справится один. Вокруг него было множество достойных людей, мудрых людей, которым он мог доверять. Но каждому из этих людей уже нашлось дело, а то и несколько.
Как мог Фрага успевать всё?
Казалось, ум его вмещал целый мир. Он мог ответить на любой вопрос. Его приказы никогда не запаздывали. Поистине великим правителем он был, Даян Фрага Непобедимый, как и великим полководцем. Кто бы стал с ним вровень? Лишь мудрецы древности — святой Лага, король Нареак, Эссар Крадон. «Когда–нибудь, — подумалось Арге, — меня станут спрашивать: каким он был? Так же, как его самого спрашивали: каким был святой Лага? И я отвечу: ни одна легенда не лжёт. Нельзя преувеличить его достоинств. Никому из живущих с ним не сравниться…»
Потом он заметил вдали Лакенай и тяжесть оставила его душу.
Лакенай стояла у ограды сада, укрывшись от дождя под раскидистыми ветвями сирени. На ней был серый плащ с жемчужной отделкой — цвета её дома. Почуяв устремление Арги, Ладри сам перешёл в галоп. Сатри со ржанием нагонял. Вскоре коневолки остановились, пофыркивая и приплясывая. Арга соскочил наземь и Лакенай легко обняла его.
— О! — сказала она. — Я только что узнала,
Арга обернулся.
Лесстириан вновь покраснел под его взглядом и вцепился в свой посох так, словно надеялся найти в нём опору. Лакенай с Аргой переглянулись и спрятали улыбки.
Посох у мага был новый. Прежний во время штурма преломил Маррен — как и все остальные посохи в городе. Простой светлый дуб охватывали серебряные и золотые кольца, а в навершии зеленел крупный кристалл.
С другой стороны за посох держалась маленькая девочка.
— Расскажи новости, Лесс, — попросила Лакенай.
— Ах да, — заторопился тот, — инн Арга! Позволь представить тебе мою ученицу. Первая в Цании женщина–маг, Тиннеризи Шанор. Слышишь, Тинне? На весенний лад тебя зовут мэна Шанор Тиннай.
Арга подумал, что непозволительно равнять весенние дома с купеческими родами Цании. В другое время и другого человека он бы резко окоротил за такое, но сейчас только усмехнулся.
Девочка подняла голову. Она была очень похожа на Лакенай… или на Лесстириана? Золотистые кудри вились над её лбом, широко расставленные голубые глаза смотрели с любопытством. Она вдруг протянула Арге ладонь, сложенную лодочкой. Арга не успел удивиться. Тиннай глубоко вдохнула, разинула рот, вытаращила глаза — и в её ладошке затеплился язычок пламени. Дождевые капли над ним превращались в пар.
— Я уже умею, — сказала она с гордостью, — вот!
— Тинне! — рассердился Лесстириан. — Я просил тебя так не делать? Полбеды, что ты опять потеряла кольца…
— Помилуй, — засмеялся Арга, — ей же… шесть лет? Семь?
— Семь! И она обожжёт руку.
— Шесть, — негромко поправила женщина в тёмном плаще.
Она стояла в стороне. Поначалу Арга не обратил на неё внимания. Лесстириан поманил женщину ближе.
— Почтенная Миллеси Шанор, — представил он, — матушка нашей Тинне.
Когда–то, верно, Миллеси была очень красивой. Память о том времени и сейчас читалась в ней. Статная, она двигалась плавно и грациозно. Но лицо её выражало такую страшную и тягостную усталость, что она казалась старухой. «Да это вдова Кастариана Шанора, — догадался Арга. — И дочь Элоссиана. Она потеряла отца и мужа, а теперь на ней все дела Шаноров и все их долги».
Губы Миллеси улыбнулись, глаза оставались печальны.
— Тинне мечтает стать весенней, — сказала она, — как мэнайта Лакенай.
Девочка смутилась и прижалась к Лесстириану. Тот покровительственно обнял её за плечи. «Странно, — подумалось Арге, — что она прячется не в юбках матери».
— Я спрашивала, — прибавила Миллеси, — будет ли она считаться вторым поколением Воспринятых, если я приму Цветение? Она ведь совсем дитя. Увы, нет.
— Я рассказала мэне Миллеси о славе капитана Зентара, — откликнулась Лакенай. — Он принадлежит ко второму поколению. Но и сам он, и его родители столь благочестивы, что свет Фадарай уже озаряет их и годы их удлинились. А дети Зентара — весенние.