Люди Волка
Шрифт:
Сжав челюсти, чувствуя, как сосет под ложечкой от голода, она шагала по камешкам, с помощью посошка перебираясь через участки, где снега намело совсем уж невпроворот.
Когда Долгая Тьма сгустилась, она остановилась и опустилась на груду камней, отмечающую тропу. Закутавшись потеплее в парку и плащ, она коснулась этой каменной горки.
— Это — звено, связующее меня с Народом, — прошептала она. — Знак, что я не пропаду, если у меня хватит сил догнать их.
Она в страхе посмотрела на снежную бурю, потом натянула плащ на голову и закрыла глаза. Ей снился Бегущий-в-Свете, его мягкий взор, его нежное прикосновение. Может быть, Кого-ток ошиблась? Может, он все еще желает ее?
На следующий день она доела остатки сушеного мамонтового мяса — с каждым днем ее трапеза становилась все скуднее — и побрела дальше по окутанной снежной вьюгой пустынной равнине. Неужто эта буря никогда не стихнет?
— Я иду, Бегущий-в-Свете.
Она двинулась вперед, ступая медленно и осторожно.
В середине пути она сбилась со следа. Как-то — она и сама не заметила как — горки камней исчезли. Она пошла обратно — сколько хватило сил, — но так ничего и не обнаружила. Она оглядывалась, ходила кругами, пытаясь разглядеть хоть какой-то знак. Ничего.
Ужас сжал ее сердце. В отчаянии она побежала наугад, спотыкаясь, поскальзываясь, обдирая голени об острые камни. Поднявшись на вершину холма, она поднесла руку к глазам и окинула взглядом окрестности. Ничего, никаких следов!
— Нет! — прошептала она, сжав зубы. — Я не могу сбиться с пути. Не могу!
Только Ветряная Женщина завыла в ответ. Рок преследовал ее.
Жесткие ивовые ветви причудливо отражались в горячей заводи. Поющий Волк, задумавшись, глядел на них. Горячий пар окружал его. Глубокий страх томил его сердце. Что-то в этом мире идет не так, совсем не так! Как будто какая-то нечистая сила парила над ними, терпеливо поджидая, пока Народ отдохнет и отъестся, чтобы сожрать его тепленьким.
Он стоял засунув руки глубоко в карманы. Предчувствия бедствий мучили его. Никогда еще не ощущал он такой тревоги. Словно сама земля под ними разверзлась и готова их поглотить!
— Ты встревожен?
Она подошла к нему сзади и положила руку ему на плечо.
— Он ушел уже два оборота луны назад, — глубоко вздохнул Поющий Волк.
— Зеленая Вода сказала, что ему надо побыть наедине с собой. Осознать смерть Цапли и обрести мир.
— Ты же видела, как он выглядел, когда уходил, — покачал головой Поющий Волк. — Я встречал такой взгляд только у стариков. Когда они готовятся встретить свой последний час. Пустой взгляд, понимаешь? — Он поглядел на нее вполоборота. — Когда в душе уже ничего не осталось…
— Он исцелится.
— Может быть. Если только он жив. Только дурень рискнет зайти так далеко во льды. Там на каждом шагу — трещины, провалы… Никому не пересечь их. Никому.
— Он считал, что сможет. Ты же помнишь, что он говорил про бизона. — Смеющаяся Заря обернулась лицом к горячему пару, чтобы увлажнить в нем свою кожу.
— Я слышал это… В том, что касается бизона и кишечных паразитов, я ему верю. Но пересечь льды — нет это нам не под силу. Надо искать тот ход, о котором ему говорил Волк.
— А если он не найдет этот ход?
Он вздрогнул от ужаса при этой мысли.
— Ты думаешь, дети смогут пройти через ледяные урочища? Да я сам не смогу перебраться через них! — Он опустил глаза и вновь поглядел на двоящиеся отражения покрытых изморозью ветвей. — Не найдет — что ж, придется возвращаться на север… и пытаться как-то ускользнуть от Других.
Она обняла его за плечи:
— Пришел отряд Бизоньей Спины. Ты слышал? Он тяжело вздохнул:
— Слышал. Скверно это… Они бросили все и пошли к нам в середине Долгой Тьмы. Как нам всех их прокормить? В этой долине дичи не хватит!
Зардевшись, она прошептала:
— На холмах есть стадо мамонтов. Издающий Клич хочет на них поохотиться. Снег сейчас глубокий, так что труда это не составит. Мамонты в таких сугробах увязают.
— Старый мамонт — друг Цапли. Нельзя его убивать. Цапля умерла, но душа ее витает здесь, поблизости. Висит в воздухе… И все видит. Я чувствую это.
Она кивнула и потуже затянула тесемки своей парки, спасаясь от ударов Ветряной Женщины. Они долго молчали.
Они глядели на горные хребты, возвышавшиеся на западе. Ледники румянились в лучах пробивающегося над южным горизонтом солнца. С севера тянулись облака, значит, снега наметет еще больше. Остроконечные вершины скал торчали из снежных заносов. Долгая Тьма сгущалась над этой неласковой землей. Дни становились все короче. Грубое дыхание Ветряной Женщины проносилось над землей.
— Волчий Сновидец вернется.
— Ты, кажется, так уверена в этом…
— Я всегда верила в его Сон… Даже когда ты не верил.
— Я тогда был молодым и глупеньким. Обрубленная Ветвь наставила меня на путь истинный.
— Тогда оглянись-ка назад и подумай, кто был прав — чьему Сну стоило верить. Сам все поймешь.
— Да, — поднял мускулистую руку Поющий Волк. — Но я не припомню, чтобы столько людей из нашего Народа собиралось в таком крохотном месте. А что если отсюда больше не выбраться? Что если Вороний Ловчий не сможет отогнать Других? Что если через Ледник нет пути? — Он обернулся и поглядел на серое небо, освещенное тусклыми солнечными лучами. — Мы можем погибнуть. А я хочу, чтобы ты и наш ребенок выжили.
42
Скользко, ох как скользко. Под неослабными ударами Ветряной Женщины он карабкался по льду. Долгая Тьма сгущалась, а он все полз — шаг за шагом, захват за захватом. Цаплю отпели, и ее душа ушла к Блаженному Звездному Народу.
«Кто я? Куда я иду? Цапля, зачем ты бросила меня? Что значит твой Сон? Я пытался, но я не могу понять, что это значит: рукотворная гора? Ветряная река? Солнечный Бог? Громовая птица? Сухотелая, чешуйчатая тварь без ног? А что это за высокая трава и желтые семена… или плоды? А норы в земле? Неужто просто выдумка?»
Не было ответа, и это ранило его. Мысли его блуждали вслепую.
— Одинок… Как я одинок! — А вокруг него час за часом темнело и холодало, Долгая Тьма становилась все свирепее, все громче гудел и трещал Ледник. — Призраки, — шептал он. — Что ж, идите сюда! И вы, и Духи Долгой Тьмы. — Он воздел руки к затянутому тучами черному небу:
— Приходите и берите меня. Я не боюсь вас!
Только тишина ответила ему, и сердце его содрогнулось.
Из еды у него остался только пузырь, наполненный жиром. А вокруг ледяные глыбы пели, гудели и приманивали смерть. Один неверный шаг — и он сорвется в ледовую трещину и навсегда там сгинет. Сдавленный весь в разломах, лед трещал, дрожал, гудел. Мрачные и холодные тени населяли эти гулкие трещины и провалы, жили в морозном дыхании Ледника. Стены расселин громоздились над ним, снег осыпался с их уходящих ввысь кромок. В разломах и провалах царила вечная холодная тьма.