Люди золота
Шрифт:
Выражение его лица не предвещало ничего хорошего; быстро подойдя к Нильду и Брэддоку, он схватил их за ворот и вскричал:
— А, это вы, милостивые государи, хотите подкупить моих людей, и заставить нас сделать подлость! Хорошо! Я вам покажу, как нас подкупать!
И он вытащил обоих друзей из кабачка.
— Теперь, — сказал он, вынимая револьвер, — я раздроблю вам череп, я имею на это право.
Услыша эти слова, Брэддок потерял всю свою веселость.
Нильд казался совершенно спокойным.
— Подождите одну минуту, — сказал он, останавливая руку сторожа, готовившегося уже привести в исполнение свою угрозу, — вы должны прежде убедиться в нашей виновности. За кого вы нас принимаете?
— Но… за двух негодяев! — отвечал сторож, несколько смущенный хладнокровием Нильда.
— Вы ошибаетесь, друг мой, — продолжал мягким тоном Нильд. — Мы инспекторы этой дороги, т. е. ваши начальники. Я Фрэнсис Милль Уотинг, а мой товарищ Даниэль Симпсон.
Эти слова были сказаны с такой уверенностью, что сторож невольно опустил револьвер. Брэддок взглянул на своего почтенного друга с удивлением, смешанным с восхищением, увидя себя так кстати сделавшимся Даниэлем Симпсоном, который действительно был инспектором этой дороги.
Так вот что была за тайна мистера Нильда. Предосторожность хороша.
Бедный сторож был в сильном недоумении, не зная, как ему поступить: не дать веры этим объяснениям или, напротив, извиниться перед джентльменами как перед своими начальниками?
Нильд угадал это колебание и, вытащив из портфеля билет для дарового проезда по железной дороге из Бостона в Нью-Йорк, подал его сторожу.
На этом билете, за подписью и печатью директора компании, действительно стояли те самые имена, которые были только что названы Нильдом.
Убедит ли этот билет сторожа?
Этот вопрос очень беспокоил обоих друзей.
Но к счастью для них, сторож, рассмотрев внимательно билет, смешался и почтительным тоном стал просить извинения.
— Я вижу теперь, что ошибся, — сказал он, — и прошу вас простить мне эту ошибку.
— О! Не извиняйтесь, друг мой! — вскричал Нильд, с превосходно сыгранным восхищением. — То, что вы сделали, доказывает только вашу верность долгу! Мы сообщим об этом правлению дороги, и вы можете быть уверены в быстром повышении!
— Напротив, — прибавил Брэддок, — если бы вы поступили не так, то мы принуждены были бы не только потребовать вашего смещения, но даже отдать вас под суд. Вы видите, что добродетель всегда награждается!
Странная улыбка скользнула по губам антиквария, когда он произносил последнюю фразу.
— Действительно… — бормотал в смущении сторож, — действительно… как было предположить?..
— Да, как было предположить, — прервал Нильд, — что вы имеете дело со своими высшими начальниками? Это объясняется очень просто: если бы нас можно было легко узнать, то наш осмотр не достиг бы своей цели. Ваш пост один из самых важных. От вас зависит жизнь тысяч людей. Очень естественно, что мы захотели убедиться в вашей неподкупности. Те двое, которые так легко поддались соблазну, будут смещены, но об вас мы дадим самый лестный отзыв, и я даю вам честное слово, что ваше положение очень скоро изменится.
— Да, да, — прошептал антикварий, уходя прочь вместе с Нильдом, — так скоро, как он и не подозревает.
— Как это вы достали этот билет? — спросил он, пройдя несколько шагов, своего спутника.
Нильд молча бросил на него выразительный взгляд, и антикварий тотчас понял.
Почтенный негоциант просто совершил подлог.
XV.
Семейство дона Педро Лимареса
В тот же самый день, в семь часов вечера, путешественники, отправлявшиеся в Нью-Йорк, садились на экстренный поезд, стоявший на Бостонской станции.
Между этими путешественниками-янками заметно отличалась группа людей со смуглыми лицами, прямо указывавшими на их южное происхождение.
Действительно, это было одно бразильское семейство, состоявшее из отца, матери, маленького мальчика и молодой девушки, открытое лице которой показывало замечательную энергию и твердость характера. Эта девушка привлекала все взгляды.
Между многими другими один молодой человек не мог, казалось, отвести от нее глаз. Он был точно очарован этим родом красоты, который он видел в первый раз. Таким образом, когда он увидел, что девушка направилась к одному вагону, он кинулся к ней, открыл дверь и помог ей войти. Затем с такой же любезностью он помог матери и отцу девушки и подал в вагон ребенка.
Из скромности или из застенчивости, но он хотел после этого уйти, когда глава семейства дружески поклонился ему, приглашая сесть вместе с ними.
Молодой человек вдруг приобрел симпатию всего семейства. Молодая девушка была польщена его любезностью, не совсем обыкновенною в этой стране. Отец и мать также были благодарны ему за внимание.
Когда все уселись и поезд тронулся, глава семейства обратился к нему со словами:
— Вы, вероятно, француз, сударь?
— Почему вы это угадали? — отвечал молодой человек, немного удивленный подобной проницательностью.
— Мы все были уверены в этом, — отвечал отец, указывая на улыбавшихся жену и дочь.
— Но кто же мог сказать вам, кто я?
— Тот, кто бывал во Франции, всегда узнает француза.
Это было сказано так любезно, что молодой человек невольно схватил руку говорившего и крепко пожал ее. Он благодарил его не только за себя, но и за всю свою страну.
Начавшийся таким образом разговор скоро сделался интимным.
Молодой человек назывался Жорж Фонтан, он жил во Франции и путешествовал по Америке как турист. Теперь он возвращался в Нью-Йорк, чтобы ехать оттуда в Новый Орлеан.
Вскоре он узнал, что его спутники были такие же неутомимые туристы, как и он. Они ехали с озер Эрио и Онтарио и Ниагарского водопада в Нью-Йорк.
Отец семейства назывался дон Себастиано Лимарес.
Жорж Фонтань не уставал любоваться на молодую девушку. Он услышал, что ее зовут Линда, и шептал про себя это прелестное имя.
Молодая девушка также смотрела на него, но с глубокой серьезностью. Она спрашивала себя, достоин ли он любви, и надо сознаться, что отвечала себе «да».
— Как ты думаешь, милая Линда, узнаешь ли ты своего дядю, несмотря на то, что не видала его десять лет? — спросила мать.