Люди золота
Шрифт:
Роберт удержался и не ответил ничего на дерзость, сказанную доктором при входе, но этот неуместный смех вывел его из себя.
Он хотел с жаром ответить доктору, как вдруг вспомнил, что лучшее оружие в таких случаях есть хладнокровие и насмешка.
Поэтому он сказал доктору спокойным и немного насмешливым тоном:
— Мне кажется, доктор, что вместо того, чтобы смеяться, вам следовало бы быть в отчаянии от происшедшей катастрофы.
Марбен взглянул на Роберта, стараясь угадать, что тот хочет сказать.
— Отчего же? — спросил он.
— Но, — сказал Роберт улыбаясь и слегка насмешливым тоном, — потому что Провидение отбивает вашу практику, исполняя вашу работу.
— Милостивый государь! — вскричал доктор. — Вы мне дадите отчет…
Мистер Вульд, сильно взволнованный этой сценой, громко вскрикнул.
Но доктор уже снова сделался спокоен по-прежнему.
— О! Извините, — сказал он, — я чуть было не рассердился, а между тем дело не стоит этого. Я вас понимаю, мистер де-Керваль, — прибавил он с аффектированным добродушием, — это шутка… шутка во французском духе. Я и смотрю на нее не иначе. К тому же, кто знает, может быть, вы, сами того не зная, правы, и судьба избавила меня от лишней работы?
Он произнес эти последние слова самым спокойным голосом, но в глазах его светилась ужасная ирония.
— Полноте, господа… дорогие мои друзья, — сказал тогда мистер Вульд, думая, что гроза утихла, — подойдите ко мне… сюда, поближе… теперь подайте друг другу руки.
Он взял и соединил руки Роберта и доктора.
Мистер Вульд думал, что таким образом мир заключен. Но пожатие было холодно. Эти два человека сделались врагами.
XVIII.
Встреча
Читатель помнит, какое впечатление произвел на безумную вечер, проведенный в театре. Она была сейчас же отвезена домой. Роберт сильно раскаивался, что привлек к Джен внимание всего театра. Доктор, напротив того, был доволен произведенным опытом.
К девушке еще не возвратился дар слова, но было ясно, что в ее мозгу происходила сильная работа.
По мнению доктора, она испытала два волнения. По мнению Роберта — два воспоминания.
Таким образом, не оставляя своих прежних подозрений, он тщательно искал доказательств, которые дали бы ему уверенность. Относительно всего этого Роберт ни слова не говорил ни матери, ни сестре. Прежде чем высказывать им свои подозрения, он хотел вполне убедиться в их справедливости.
Для того, чтобы спокойно продолжать необходимые розыски, надо было более чем когда-либо держать в тайне обстоятельства, вследствие которых была принята в дом безумная.
Действительно, на другой же день после происшествия в театре к де-Кервалям явилось множество знакомых. Это были праздные любопытные, приехавшие узнать, кто была прелестная молодая девушка, бывшая причиной смятения.
Им отвечали, что дочь одного из друзей де-Кервалей, из штата Массачусетса. Она в первый раз была в таком большом городе, как Нью-Йорк, и спектакль, в котором она была также в первый раз, произвел на нее столь сильное впечатление.
Роберт, со своей стороны, отвечал мужчинам, его спрашивавшим, то же самое, и это маленькое приключение было скоро позабыто.
Несмотря на это, Роберт не был покоен. Он помнил, что лорд Фельбруг был в этот вечер в театре и инстинктивно боялся чего-то.
Между тем адвокат Редж, следуя приказаниям, данным ему на ухо лордом Фельбругом, стал наводить справки. Он мог передать только то, что знали все. Фельбруг не поверил этой басне.
Одно совершенно неожиданное обстоятельство должно было ускорить ход событий.
Мы хотим говорить о приключении с вертящимся мостом. Волнение вследствие этого происшествия было чрезвычайно сильно в Нью-Йорке.
Американцы, люди положительные, мало заботятся о несчастий, поражающем отдельную личность, — тем хуже для нее! Но на этот раз дело шло об общем несчастии. Были затронуты интересы и чувства многих лиц; этот случай, или это преступление, мог возобновиться, и каждый мог подвергнуться его ужасным последствиям.
Общественное мнение требовало следствия, оно желало, чтобы виновные во что бы то ни стало были найдены.
Атторней, шериф и вся полиция были на ногах, но ничего не могли найти. Одни сторожа могли бы объяснить эту ужасную тайну, но они исчезли бесследно.
Их приметы были телеграфированы в Европу. На поиски были отправлены самые ловкие агенты, и однако, не было получено никакого результата.
Приступлено было к вытаскиванию из воды вагонов. Но это было дело не легкое.
Море хранило свою тайну.
Тогда в народе снова стало упоминаться имя «Людей золота». Толпа во всем желает видеть причину и, когда не находит ее в области реального, то ищет за пределами его. Она строит себе химеры, придумывает таинственное и, справедливо или нет, но находит то, чего ищет.
На этот раз она предполагала существование общества настолько могущественного, что оно ускользало из рук правосудия.
Из народа это мнение перешло в класс образованный.
Там над ним смеялись. Все самые пустые обстоятельства стали приписываться «Людям золота».
Насмешники, наиболее остроумные, были: адвокат Редж и нотариус Бруггиль, выставлявшие физическую невозможность существования подобного общества, доктор Марбен, отправившийся на науку, почтенный Нильд, смеявшийся со свойственным ему добродушием, и Брэддок — с веселостью.
Что касается дона Педро Лимареса, то он был в трауре. Он не являлся в свет и был погружен в страшное горе.
Но он наследовал!.. — как сказал доктор Марбен.
Понятно, что Роберт бывал в большом затруднении, когда спрашивали его мнения. Он замечал все, слушал одного, вглядывался в другого, но отвечал всегда уклончиво.
Чудесное невольно привлекало его. И мы можем сказать, что он более верил голосу народа, чем более или менее удачным насмешкам джентльменов. Правда, что все предыдущее заранее расположило его ум в пользу мнения народа.