Люфтваффельники
Шрифт:
Всему в этой бренной жизни приходит конец. Пришел конец и данному бестолковому и безумному дню, с его бесконечной суетой и нервотрепкой. С большим опозданием и отклонением от устоявшихся графиков, с трудом выполнив и закончив все назначенные на день работы, задрюканные и откровенно задроченные многократными построениями и перекличками, уставшие курсанты возвращались в расположение роты.
Мы забегались и замотались до такой степени, что на ужин никто не пошел. Есть не хотелось. Руки и ноги противно дрожали от усталости, во рту пересохло. Лишь только одно-единственное желание было на гране с заветной мечтой — упасть на кровать и закрыть глаза. Можно даже прямо так — не раздеваясь. Да что
Старшина роты, видя плачевное состояние большинства ребят, быстро построил роту и скороговоркой пробубнил список личного состава, не дожидаясь ответа вызываемого курсанта, лишь опытным взглядом скользя по неровному строю измотанных бойцов, профессионально выискивая владельца оглашаемой фамилии.
Поверка близилась к логическому завершению, как через открытые окна казармы, мы услышали рев мотора и противный визг тормозов. Стоявшие в последней шеренге строя, спиной к окнам, ребята оглянулись и увидели непостижимую картину.
Отчаянно тормозя и громко газуя, возле крыльца нашей казармы лихо остановился белый «Москвич» из которого, вальяжно красуясь, выгрузился незабвенный лейтенант Зайчик.
Надо заметить, что въезд на территорию военного училища для личных автомобилей офицеров и прапорщиков, был строго запрещен. Для личного транспорта сотрудников училища ВВС прямо перед КПП была оборудована автостоянка. Но, пользуясь поздним временем и отсутствием в училище нашего генерала, лейтенант Зайчик каким-то непостижимым образом, смог уговорить помощника дежурного по училищу — такого же желторотого обалдуя, как и он сам, в тайне от начальства, дать команду наряду КПП пропустить личный «Москвич» Зайчика на закрытую территорию.
Пиночет в это время был в городской комендатуре, где проверял качество несение службы нарядом гарнизонного караула. Он не мог по достоинству оценить вызывающе наглый поступок своего фаворита, чтобы немедленно и жестоко изнасиловать Зайчика прямо на капоте его собственного же белого «Москвича», пока самого Пиночета образцово показательно не изнасиловал наш генерал — начальник училища, причем на том же капоте, того же белого «Москвича».
Полковник Серов очень много потерял! Такой перспективный залет молодого офицера проходил без его непосредственного участия! Ведь этим проступком, лейтенанта Зайчика можно было пенять и попрекать всю его оставшуюся беспросветную жизнь. «Рапорт на академию?! Господь с тобой, золотая рыбка! В твоем активе злостное нарушение пропускного режима. Не достоин! Рановато пока, послужи еще лет триста, прояви себя добросовестным офицером, искупи вину. Тогда и посмотрим, подумаем, посовещаемся с товарищами. А пока, идите, работайте, растите над собой! У вас еще неполное служебное соответствие не снято. Что вы говорите?! Злополучный «Москвич» уже давно сгнил! А-яй-яй. А это неважно, взыскание за нарушение режима нахождения на закрытых территориях срока давности не имеет! Так что идите, товарищ вечный лейтенант и подумайте над своим поведением, недостойным высокого звания офицера Красной армии».
Это в теории, а пока, для красивого и эффектного выступления Зайчика все обстоятельства складывались как нельзя лучше. Операция по созданию у личного состава роты впечатления о лейтенанте, как о суперзначимой и потрясающе солидной фигуре, которой дозволены любые поступки и действия, строго запрещенные для остальных офицеров училища, началась очень успешно и многообещающе.
Учитывая, что Зайчик был единственным ребенком в достаточно интеллигентной семье, его родители вкладывали в своего сыночка всю душу и старались привить ему
Зайчик сразу же обклеил свой автоагрегат всевозможными дефицитными наклейками типа орла с растопыренными крыльями и надписью: «МОNТАNА», обвесил брызговиками со светоотражателями, а по периметру лобового и заднего стекол была пропущена яркая желтая бахрома от старой кухонной скатерти и прочая многочисленная блестящая дрянь вплоть до колокольчиков и погремушек. Своими усилиями и стараниями по украшению автомобиля глупый Кролик превратил обычный «Москвич» в трудно узнаваемое средство передвижения, которое по количеству бесполезных и разноцветных блестящих висюлек можно было смело квалифицировать как цыганскую лошадь с период разгульной свадьбы. Этакая яркая и разноцветная безвкусица! Что кстати было очень странно, учитывая регулярные походы Зайчика в театры и на выставки.
Учитывая, что двадцать лет назад легковые машины была весьма недоступны и дефицитны, то лейтенант Зайчик мгновенно возвысился над всеми своими сверстниками до заоблачных высот и стал объектом вожделения со стороны многочисленных девушек, не горящих желанием пользоваться общественным транспортом или стачивать об асфальт свои стройные ножки. Сколько же он этих самых девушек перекатал на своем драндулете пока не встретил свою единственную и неповторимую крольчиху?! Лучше и не считать! Да и речь не об этом.
У Зайчика от головокружительной карьеры, реально снесло крышу. Желая показать всем нам свою значимость и заоблачно высокий социальный статус, лейтенант сделал то, чего себе не позволял даже могущественный Пиночет. Лейтенант въехал на закрытую территорию военного объекта и лихо подкатил к казарме, да еще с таким визгом тормозов, что весь батальон — 1000 человек высунулись в окна. Зайчик пошел Ва-банк! Действительно, люди правду говорят: «Понты дороже денег!» В тот вечер, мозг у нашего лейтенанта явно не функционировал! Зайчик, фактически не думая о возможных последствиях, преподнес нам роскошный подарок. Какой именно? Скоро узнаете.
Итак, небрежно хлопнув дверью личного авто, Зайчик скрылся в дверях здания. Поднявшись по лестнице и войдя в роту, лейтенант всех нас весьма неприятно удивил. Пренебрежительно слушая подробный доклад старшины о только что проведенной вечерней поверке, обуревший Кролик небрежно покручивал на указательном пальце ключи от машинки и демонстративно жевал резинку. Его нижняя челюсть двигалась с такой интенсивностью и амплитудой, что подбородок периодически упирался в грудь. Симпатичное лицо Зайчика искажалось до неузнаваемости, а так же не смолкало громкое и сочное чавканье. Рисовки молодого офицерика были такие откровенные и дешевые, что нам стало противно и весело одновременно. Лейтенанта надо было срочно лечить!
Прервав доклад старшины о расходе личного состава, Зайчик, оттопырив нижнюю челюсть, смачно проплямкал следующее.
— Вечернюю поверку я проведу заново, лично!
Небрежно выдернув список личного состава из рук старшины Зайчик, высокомерно окинув взглядом, строй курсантов принялся, смачно пожевывая резинку, медленно и неразборчиво зачитывать фамилии курсантов, длительно и пристально оглядывая каждого отозвавшегося.
Зря он это затеял. Во-первых — он унизил старшину, не приняв его доклад перед младшими по званию. В армии, это не принято, Устав категорически не рекомендует выкидывать подобные фортели. Во-вторых — играть на публику надо в подходящее время и в подходящем месте. А сейчас ни то, ни другое не соответствовало определению «подходящее».