Люфтваффельники
Шрифт:
— Не ссы Витек, похоже, в отпуске будем вместе сидеть. Ты за «2-ку», а я за «4-ку». И не смотри на меня так! Такое тоже бывает, особенно у нас.
Присев рядом с живописно страдающим Витей, я грустно поведал о красноречивой угрозе командира роты, оставить меня в училище на период зимнего отпуска.
Пока я, на примере своей нежданно-негаданной беды, «успокаивал» Витю, в это время беспрестанно чесавшего свое причинное место, в спортзал пришел Вася Рожнев — курсант нашей 4-й роты, но из 44-го классного отделения. Он был бывший гимнаст и временами заглядывал в спортгородок, тряхнуть «стариной» и вспомнить «молодость» (см. «Папаша Мюллер»). Услышав у меня в голосе грустные
— Саня, могу посодействовать. Наш физрук заболел гриппом и на экзамен нос не кажет, сопли на кулак мотает и чихает дальше, чем видит. А вместо него принимает нормативы молодой «летеха» (лейтенант) — выпускник «Лесгафта». В лицо никого не знает. Мы когда сдавали «физо», то все наши чахлики подмену из 43 к/о выставили. Прокатило на «ура», никто не попался. Могу за тебя выступить, если хочешь?!
Пока я обдумывал это лестное предложение, прикидывая все возможные риски и вытекающие отсюда последствия гарантированного зависания в отпуске, причем «навсегда», и также и т. д. и т. п., Витя Копыто все решил за нас обоих. Он завопил что было мочи.
— Да! Да-да-дадада! Дадада-да-да! Ты сдаешь за Сашку на все 5-ки, и он получает мраморную могильную плиту на выпуске, причем в полный рост! А он в свою очередь сдает за меня, на 5-ки и 4-ки и я еду в отпуск! Ура!
Спорить и что-то додумывать было лениво, и я успокоенный, что «такая афера» уже успешно прокатила в 43-м и 44-м отделениях нашей роты, благодушно согласился.
Как позже выяснилось, напрасно! Лучше иметь синицу в руках — в виде честной 3-ки за брусья в частности и общую 4-ку в целом по «физо», чем журавля в небе и полный 3,14здец по всем фронтам, но об этом чуть подробней…
Вася Рожнев, будучи обязательным и пунктуальным человеком, в день сдачи экзамена по «физо», добровольно заступил на тумбочку дневального по роте и, подменившись в положенное время, прибежал в спортзал, где занял место в строю 45-го классного отделения и «неожиданно» начал отзываться на фамилию — Симонов, я скоропостижно перекрестился в курсанта Копыто. А сам Витенька благополучно спрятал свое немощное тельце в курсантской раздевалке, откуда с трепетом и поросячьим восторгом наблюдал как молоденький и ничего неподозревающий лейтенантик выставляет нам «заслуженные оценки» в экзаменационную ведомость. И все было бы хорошо и замечательно, если бы не наш вездесущий Пиночет, чтоб ему…
Обладая каким-то неестественным магическим предчувствием, данное исчадие ада с погонами полковника неожиданно приперлось в спортзал именно во время сдачи экзамена по «физо» и сразу выловило в курсантской раздевалке радостно танцующую тушку Виктора Копыто, который уже фактически начал отмечать успешную сдачу зимней сессии восторженно-истеричными плясками. И вот именно, с момента встречи двух фигурантов данного дела, все пошло не так как было запланировано в наших гениальных расчетах…
Мгновенно сбледнувший с лица и перепугавшийся до икоты, курсант Копыто сразу же перестал корчиться в «приступах эпилепсии» (поскольку, танцами «это» назвать было невозможно даже с натяжкой) и голосом «умирающего лебедя» доложил грозному комбату, что вышел из спортзала, чтобы банально пописать. Комбат сделал вид, что поверил и изъявил настойчивое желание самолично сопроводить курсанта Копыто до туалета и обратно.
Витя действительно прогулялся до туалета, где не только обильно обоссался, но и чуть знатно не обгадился от неожиданного перепуга.
Тем временем, в спортзале уже во всю шло оглашение результатов экзамена. Лично меня все устраивало как нельзя лучше…
Как
Уф! Хоть Вася спасся, скрытно покинув поле зрения Пиночета, сохраняя в нетронутой целостности свою жизнь и карьеру, и то радует!
Лейтенант-физрук, недоверчиво посматривая на новоявленного незнакомца и не признавая в нем «курсанта Копыто», уверенно ткнул в меня пальцем, «авторитетно» заявляя, что Копыто — это я! А этот «Копыто» — вовсе и не Копыто, а какой-то наглый самозванец! Комбат несказанно удивился данному утверждению и приказал принести наши «военные билеты».
Лейтенант уверенно настаивал на своем, мы в Витей дружно мычали и тупо отнекивались. Тогда, Пиночет попросил экзаменационную ведомость. Увидев 4-ки и 5-ки у «Копыто», комбат удивился еще больше и потребовал настоящего Виктора Копыто продемонстрировать «пятерочный» прыжок через коня.
Настоящий курсант Копыто обреченно вздохнул, максимально разогнался и, зажмурив глаза, со всей дури «засадил» свой член в торец упрямой животины, сдвигая спортивного коня с установленного места чуть ли на пару метров, причем с характерным противным скрежетом и глубокими царапинами на деревянном полу спортзала. Все приехали! Это провал! Никакие слова оправдания к рассмотрению не принимаются! Коронный прыжок Виктора красноречиво расставил все на свои места! Виновны!
Лейтенант-физрук осознав что его банально обманули, щедро влупил Виктору двойки по всем пунктам экзаменационной ведомости, а заодно и мне… Но я, возмутившись такому «несправедливому» решению, бодренько подтянулся 20-ть раз, легко перепрыгнул через коня на честнейшую «5-ку» и четко прокрутив упражнение на перекладине, приготовился идти «позориться» на брусья, но вмешавшийся Пиночет своим волевым решением остановил мое «триумфальное» шествие по спортивной арене училища ВВС и собственноручно вписал мою скромную фамилию в необъятный черный список «политических» (неблагонадежных) до выяснения всех обстоятельств, так сказать.
Стоит отдать должное, все парни их 45-го к/о, включая сержантов, стояли «мертво» на нашей стороне: «мол, я не я, лошадь не моя, это Симонов, это Копыто, и никого здесь больше не было…»
Тем не менее, наш с Витей зимний отпуск благополучно полетел «коту под хвост» до «особого распоряжения» — на усмотрение пострадавшей стороны — лейтенанта с кафедры «физо» (так определил полковник Серов), а наши отпускные билеты «белыми перелетными птицами» перекочевали в личный сейф Пиночета. Мде… И вот на фига мне все это надо было?! Эх, твою…!
Тем не менее, уныние и отчаяние не входит в число первоочередных качеств и многочисленных достоинств курсанта ВВС и поэтому, сдав последние профильные экзамены, мы с Виктором ломанулись на кафедру «физо» вымаливать «индульгенцию».
Ошарашенный нашим неистовым напором, лейтенант почти сдался и уже был готов позвонить Пиночету с эпохальным сообщением, что великодушно прощает нас, но «более умные и старшие товарищи» из числа преподавателей кафедры «физо», ненавязчиво подсказали «молодому и неопытному товарищу», что неплохо было бы решить пару задач «не решаемых по-определению», а именно…