Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя)
Шрифт:
Когда цзиньский Вэнь-гун вернул себе страну, Цзе Цзытуй не принял от него награды, а сочинил стихи, в которых говорилось:
Был дракон в полете, парил над всем миром. Пять змеек ему служили и были верны ему. Вернулся дракон обратно, обрел свое прежнее место. Четыре змейки с ним вместе купались в дождях и росе, А пятая змейка отстала и в поле умрет одиноко.Эти стихи он повесил на воротах гуна и скрылся в горах. Когда Вэнь-гун услышал об этом, он сказал: «О, это, наверное, Цзе Цзытуй!» И он удалился в уединенное жилище, переменил платье, а затем издал к сведению служилых людей и простонародья такое повеление:
Некто потом встретил в горах человека с котлом на плечах и в соломенной шляпе и спросил у него: «Не знаете ли, где может пребывать Цзе Цзытуй?» Тот отвечал: «Цзытуй не желает показываться на людях, он желает скрываться, что же я могу о нем знать?» Повернулся и ушел. До конца жизни больше никто его не видел.
Поистине разнообразны помыслы людей! В наше время стремящиеся к выгоде до света спешат ко двору и затемно возвращаются домой, в речах иссушают губы и срывают голос, день и ночь помышляют об одном, но никак не могут этого достичь. А есть и такие, кому оно само идет в руки, а он торопится от него поскорее убежать. Вот Цзе Цзытуй — как далек он от пошлости!
На востоке жил один служилый муж по имени Юань Цзинму. Он отправился путешествовать и по дороге был застигнут голодом. Разбойник из Хуфу по имени Цю увидал его и дал ему горшок каши, чтобы тот поел. Три раза глотнув, тот муж смог наконец открыть глаза и спросил: «Вы кто будете?» Разбойник ответил: «Я из Хуфу, зовут меня Цю».
Юань Цзинму сказал: «О, но ведь вы же вор! Как же можно меня кормить, когда мой долг не велит мне принимать от вас пищи!» И, опершись двумя руками о землю, он попытался исторгнуть проглоченное, но ничего не вышло. Он лишь закашлялся, а затем лег ничком и умер.
Чжэнцы захватили город Ху в царстве Хань. Чжуан Цзяо ходил на город Инь в царстве Чу. Циньцы осаждали Чанпин в царстве Чжао.
В трех царствах — Хань, Чу и Чжао — военачальники и лица благородного происхождения отличались высокомерием. Служивые, солдаты и простонародье — все отличались там большой силой. Поэтому они восставали друг на друга и друг друга убивали. Те, кто был послабее, просили пощады, дабы избежать смерти. Их солдаты стали в конце концов пожирать друг друга, не заботясь о долге, думая лишь о том, как остаться в живых. Как далеки все они от Юань Цзинму, который, уже приняв пищу и возвратившись к жизни, все же не решился презреть долг и не умереть!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О честности / Чэн лянь
Камень можно разбить, но невозможно лишить его твердости. Киноварь можно растереть, но невозможно лишить цвета. Ибо твердость и красный цвет присущи этим вещам по природе. То же, что есть природа, получено от неба, и этого нельзя отнять по собственному произволу. То, что доблестного мужа, сознающего свою доблесть, невозможно обесчестить, имеет ту же причину.
В старину, накануне возвышения дома Чжоу, в царстве Гучжу было два служилых мужа, которых звали Бо И и Шу Ци. Как-то они сказали друг другу: «Говорят, что на западе появился некий бо, который скоро постигнет дао. Что же мы в таком случае здесь делаем?» И они отправились на запад в сторону Чжоу.
Но когда они достигли горы Ци, Вэнь-ван умер, ему наследовал У-ван. Тогда они решили задержаться, чтобы посмотреть, какова доблесть-дэ дома Чжоу.
У-ван послал своего брата Даня к Цзяо Гэ в Сынэй, и тот заключил с ним союз. В договоре говорилось: «Дарую тебе троекратное богатство, чтобы ты встал вровень с моими приближенными». Слова эти были трижды записаны слово в слово и скреплены кровью жертвенного животного. Одна из записей была зарыта в Сынэе, две другие остались у заключивших союз. У-ван послал также воспитателя Шао к Вэй Цзыкаю к горе Гунтоу и с ним также заключил союз на следующих условиях: «Дарую тебе пожизненный титул чжанхоу. Соблюдай обычные жертвы Инь с исполнением музыки «Сан линь», а главным городом избери Мэнчжу». Слова эти были трижды записаны слово в слово и скреплены кровью жертвенного животного. Одна из записей была зарыта под горой Гунтоу, две другие остались у заключивших союз.
Когда Бо И и Шу Ци узнали об этом, они переглянулись и сказали друг другу со смехом: «Как странно! Это совсем не похоже на то, что мы назвали бы дао! В старину Поднебесной владел род Шэнь-нуна: жертвы тогда приносились в срок и со всей возможной почтительностью, но никто не вымаливал себе счастья. По отношению к людям правители были искренни и доверчивы; стремясь к порядку, они не были излишне требовательны. Радовались справедливости и творили справедливые дела, радовались порядку и приводили все в порядок. Но они вовсе не стремились основывать свои достижения на недостатках других и не возвышали себя, пользуясь людской подлостью. А ныне дом Чжоу, видя разброд и смуту в стане Инь, спешит навести там порядок, утвердить справедливость. И из-за далеко идущих планов не гнушается подкупом; чтобы запугать, готов прибегнуть к военной силе! Режут жертвенных животных, чтобы скрепить союз! Устраивают такие дела, как в Сынэе и Гутоу, чтобы прославить свои деяния, возвеличить свои планы, угодить толпе! Убивают и идут походом ради выгоды! Всем этим лишь продлевают дни Инь, заменяют смуту мятежом. А ведь мы слышали, что мужи древности, видя, что мир погряз в смуте, не стремились любой ценой сохранить себе жизнь. Ныне Поднебесная объята мраком, доблесть-дэ дома Чжоу в упадке. Не лучше ли, вместо того чтобы позорить себя союзом с Чжоу, скрыться и тем сохранить собственную чистоту?» И они отправились на север к горе Шоуян и умерли там от голода.
В природе человека считать нечто важным, нечто — не важным. Когда человек считает нечто важным, он стремится сохранить это в целости; то же, что он считает не важным, он стремится подчинить тому, что он считает важным. Так и эти два мужа, Бо И и Шу Ци, пожертвовали собой, презрели жизнь, дабы утвердить свой образ мыслей. Им было заранее известно, что для них важно, что — не важно.
ГЛАВА ПЯТАЯ
О самостоятельности / Бу цинь
Жизнь, разумеется, важнее Поднебесной. И все же государственный муж жертвует собой ради других. В том, что он жертвует собой ради других, и заключается его значение. Потому люди и не знают, каким путем его можно заполучить! Когда разумный правитель умеет отличить такого мужа, тот отдает все силы и знания; он прям в речах и готов к борьбе и не отступает перед грозящей бедой. Таковы были Юй Ян и Гунсунь Хун. В их времена их оценили Чжи Бо [334] и Мэнчан-цзюнь [335] .
334
Чжи Бо (властитель Чжи) — глава одного из «сильных родов» в царстве Цзинь.
335
Мэнчан-цзюнь (мэнчанский правитель) — известный политический деятель из царства Ци, впоследствии был оклеветан врагами и погиб. Подробное его «Жизнеописание» помещено Сыма Цянем в «Исторических записках» (глава 75).
Нынешние властители радуются, когда им достается лишних сто ли земли, да и соседи со всех сторон спешат их поздравить. Но они не так уж рады, когда им удается обрести истинного государственного мужа, да и поздравлять их с этим никто и не подумает. Это оттого, что они не прониклись пониманием того, что важно, а что не важно.
Тан и У располагали всего лишь тысячью боевых колесниц, но мудрые мужи шли к ним на службу. Цзе и Чжоу владели Поднебесной, но мудрые мужи их покидали. Конфуций и Мо-цзы были мужами в холщовой одежде [336] , но ни обладатели десяти тысяч колесниц, ни повелители с тысячью колесниц не могли поспорить с ними в привлечении ученых мужей. В этом смысле знатности, благородства и богатства самих по себе еще недостаточно, чтобы привлечь на свою сторону достойного человека. Это становится возможным лишь после того, как сам распознаешь его.
336
Т. е. мужами простого происхождения, незнатными, но добившимися положения в обществе благодаря личным качествам. Таковым был и сам Люй Бувэй.