Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя)
Шрифт:
Жизнь их не знала никакого ущерба, а намерениям их не было преград. Их ум-цзин сообщался с душами божеств-предков и природными духами, проникая в тончайшее. Поэтому умелые правители прежде всего уделяли внимание овладению собственной естественно-природной цин, и этого было достаточно для того, чтобы упорядочить все сто чинов, народ заставить служить себе как родному отцу, а имена и звания сделать очевидными всем.
Гуань-цзы обратился с представлением к Хуань-гуну: «В распашке новых полей, расширении городов, обработке земли и севе зерновых, с тем чтобы полностью употребить к выгоде силы земли, мне не сравниться с Нин Су. Поэтому я прошу вас назначить его датянем — министром земледелия. В том, как входить в залу и спускаться из нее, ступать вперед или отступать назад, когда остаться недвижимым, а когда, напротив, проявить сноровку — в этом всем мне не сравниться с Си Пэном, поэтому я прошу вас назначить его главным церемониймейстером. В том, чтобы первым являться на службу и последним уходить с нее, по выражению лица определять настроение властителя и всегда оставаться преданным ему во всех представлениях и советах — когда делать, когда — нет, не страшась ни казни, ни гибели на поле брани, не обращая внимания на богатство и чины, — в этом мне не сравниться с Дунго Я, поэтому прошу вас назначить его главным цензором. Решать задачи на больших пространствах, невзирая на укрепленные стены, так чтобы боевые колесницы не сцеплялись осями, а бойцы не поворачивали вспять; поднять дух войска так, чтобы командующие трех армий смотрели на смерть, как на возвращение, — в этом мне не сравниться с царевичем Чэн Фу, поэтому я прошу вас назначить его главнокомандующим. Разбирать судебные дела так, чтобы всегда соблюдалась справедливость, не казнить ни одного невинного и не опозорить ни одного невиновного — в этом мне не сравниться с Сюань Чжаном, поэтому я прошу вас сделать его верховным судьей. Если вы, государь, желаете привести страну к порядку, а войско сделать мощным — для этого достаточно этих пяти мужей. Если же государь желает стать гегемоном над остальными царями, тогда к ним необходимо присоединить меня». Хуань-гун сказал тогда: «Отлично!» — и повелел этим пяти мужам вступить в соответствующие должности под началом Гуань-цзы. Через десять лет, объединив девять чжухоу под своей властью, он овладел Поднебесной — и все это благодаря тому, что опирался на способности Гуань-цзы и пяти вышеназванных мужей.
Но и Гуань-цзы, будучи по своему положению подданным, ничего бы не достиг своими недостаточными силами, если бы не сумел воспользоваться способностями пяти названных мужей. Ни тем более ли пристало это властителю по положению? Властитель обязан знать, кто к чему способен — с тем, чтобы властвовать над людьми. Тогда все смутные, путаные и опасные речи принимаются именно за то, что они представляют собой на самом деле, и все чины и управители, гражданские и военные, истощают силы и иссушают ум на службе, а их подчиненным и в голову не приходит, что можно отлынивать.
Так что всякому правителю надлежит знать, что он не должен полагаться лишь на свои собственные способности, мужество, силу, честность и верность, и тогда он приблизится к этим добродетелям. Всякий правитель стремится к миру и спокойствию, опирается на силу и преобразованность социума, наводит порядок и живет в спокойствии, утвердив свою дэ, и тогда все преобразуется само собой, а он может заняться самым насущным, оставив мелочи аппарату. Если он достигает этого, плоть и сила его день ото дня крепнут, а уши и глаза становятся день ото дня все проницательнее, так что все его чины с трепетом относятся к своим обязанностям, и никто из них не смеет быть легкомысленным или неисправным. Каждый исправляет свою должность, чтобы добиться славы, и тогда слава-имя и богатство-существо служат опорой друг другу. Это и называется — познать дао.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Знание меры / Чжи ду
Мудрый правитель не тот, кто пытается разобраться во всех делах, а тот, кто ясно представляет себе то, благодаря чему он стал правителем. Правитель, обладающий необходимым для этого умением, не тот, кто лично занимается всем, а тот, кто знает главное — как заставить трудиться все сто чинов. У знающего это главное — дел не так и много, а в стране — порядок. Потому что у того, кто ясно представляет себе, чем должен заниматься правитель, власть укрепляется, а пороки в стране быстро изживаются. Когда же порок пресечен, болтунов при дворе нет, и ясно, как обстоят дела. Реальное положение тогда никем не приукрашивается, и во всех занятиях обнажается суть дела. Это и есть то, что называют совершенным порядком правления. В Поднебесной, находящейся в состоянии совершенного порядка, народ не любит пустых рассуждений и ничего не значащих слов, его не привлекают развратные учения и увлекательные речи, а добродетельные и бесчестные равно возвращаются к своей истинной природе, следуют обычным чувствам, не стараются приукрасить разными ухищрениями свою изначальную простоту и служат высшим не мудрствуя. И тогда искусные и неискусные, умные и глупые, отважные и трусливые становятся в силу этих причин одинаково пригодны для дел. Легко перемещая их с должности на должность, можно добиться того, чтобы все они справлялись со своими обязанностями. И тогда те, кто уже занимает посты, будут спокойно отправлять свои должности, не тая недовольства, а те, кто еще не имеет постов, будут стремиться проявить себя в деле, чтобы подкрепить свои предложения. Когда эти два состояния ясно разграничены, бесполезные речи не проникают ко двору. Правитель тогда может следовать естественному ходу дел и отказаться от симпатий и антипатий к кому бы то ни было. Корнем всему он избирает полное беспристрастие и в этом состоянии воспринимает лишь речи, ведущие к практической пользе. Это и есть государственный подход к делу.
Государственный подход — это когда правитель и подданные сообща направляют усилия на то, чтобы добиться установления разумного и должного, утвердить законы и правила. А когда правитель следует естественному ходу дел, мужи разумные и верные долгу притекают ко двору со всех сторон, а законы и правила утверждаются. Напротив, люди, стремящиеся хитростью и обманом проложить себе путь наверх, покидают двор, видя, что это дело пустое, а все корыстолюбцы и шарлатаны стараются держаться подальше.
Таким образом, для наведения порядка в Поднебесной главное — искоренить порок, главное для искоренения порока — навести порядок в служебной иерархии, а для наведения порядка среди чинов главное — в правильном понимании дао-закона. Самое же главное для наведения порядка в сфере дао-закона заключается в постижении природного порядка вещей [366] . Поэтому учитель Хуа-цзы [367] говорил: «Правителю надо быть глубоким, но не обширным, ему надлежит благоговейно хранить корень и радоваться правильному. Он ни в чем не должен уподобляться другим, а его усилия должны быть направлены на искусное использование подданных. Когда он в полной мере овладеет этим искусством, даже варвары четырех стран света будут умиротворены, поскольку обладающий этим небесно-природным даром следует естественному закону, даже не стремясь к этому. Это — именно то, благодаря чему возвысился Шэнь-нун; это — именно то, благодаря чему прославлены Яо и Шунь» [368] .
366
Следование природному порядку вещей, или естественному ходу дел, выражается как «подчинение» (фу) тому, что называется «природой и предназначением» (син мин) вещей. Правитель, «понимающий» (чжи) эти «природу и предназначение», не стремится внести в природный, или «небесный» (тянь), порядок никаких изменений, но искусно ему следует и тем самым овладевает высшим из всех искусств — искусством правления (дао), совпадающим с природным дао-законом.
367
Хуа-цзы (Цзы Хуа-цзы) — мудрец, возможно живший в IV в. до н. э., которого считают последователем Ян Чжу (ок. 440-334 до н. э.).
368
Шэнь-нун (Священный Земледелец) — персонаж мифоистории, входит в число так называемых трех властителей (сань хуан), обычно наряду с Фу-си и Нюй-ва. Яо и Шунь — идеальные ваны древности в классической традиции, входящие в число так называемых пяти первопредков (у ди), обычно наряду с Хуан-ди, Чжуань-сюем и Ку.
Когда правитель считает себя умным, а других — глупыми, считает себя искусным, а других — неумелыми, тогда все «глупые и неумелые» обращаются к нему, «умному и искусному», чтобы он их научил. Однако чем больше указаний, тем больше становится тех, кто обращается за указаниями, и в конце концов уже не остается такого дела, которому не просили бы научить. А как бы ни был искусен и умен правитель, все же он не может знать всего. Если же он попытается, обладая ограниченным знанием, отвечать на бесконечные вопросы, его дао-искусству непременно будет нанесен ущерб. Между тем если властитель раз за разом демонстрирует перед подданными слабость в дао-искусстве, как он может оставаться властителем? К тому же ошибающийся, который не подозревает, что ошибается, может возгордиться и тем самым усугубить свое положение. Такого властителя можно назвать дважды заблуждающимся, едва ли ему по силам сохранить свое царство. Посему правитель, владеющий дао-искусством, пребывает в состоянии недеяния — он уполномочивает, но не поучает. Отбросив размышления и отринув намерения, как если бы он был покойным и пустым, он прислушивается лишь к тем речам, которые не дерзновенны, и лишь к тем делам, которые не безрассудны. Он презирает названия и рассматривает лишь сущность. В делах правления он полагается на своих министров, считая своим путем незнание и своей заслугой умение спрашивать: «Как быть?» Так некогда Яо спрашивал: «Что сделать, чтобы распространить свое влияние на все области, над которыми светят солнце и луна?» Шунь спрашивал: «Что мне сделать, чтобы покорить себе мир, лежащий за четырьмя пустошами?» Юй вопрошал: «Что должен я совершить, чтобы привести к порядку Цинбэй и к культуре — области Цзючишань и Цигуаго?» [369]
369
Юй — Великий Юй (Да Юй), персонаж мифоистории — легендарный основатель династии Ся, боровшийся с потопом по поручению Шуня. Согласно комментаторам, под Цинбэем имеется в виду некая страна на востоке, известная также как Цинцю; там же находилось и государство Цигунго. Цзюяншань — название гор на юге.
Во времена правления Чжао Сян-цзы командующим в Чжунмоу был Жэнь Дэн [370] . При подаче годового доклада он, обратившись к Сян-цзы на аудиенции, сказал: «В Чжунмоу есть муж по имени Чжань Сюйцзи [371] , я прошу вас принять его». Чжао Сян-цзы после этой аудиенции решил назначить того средним дафу. Главный министр тогда сказал: «Вы ведь только слышали о нем, но сами еще не видели, что он за человек. Неужели так легко становятся средними дафу? Это — не в обычае цзиньцев!» Сян-цзы ответил: «Когда я брал на службу Жэнь Дэна, я не только слушал, что о нем говорят, но и лично выяснял, что он за человек. Если теперь я стану не только выслушивать обо всех, кого рекомендует Жэнь Дэн, но и лично всех изучать, моим ушам и глазам только и останется, что слушать и рассматривать рекомендуемых». Поэтому он не стал больше встречаться с Чжань Сюйцзи, а сразу сделал его средним дафу. Как поступал Сян-цзы? Он брал на службу, и человек благородный не мог не стараться после этого проявить все свои способности.
370
Чжао Сян-цзы (У-сюй) — полководец, пришедший к власти в царстве Чжао в 457 г. до н. э., после чего стал именоваться Сян-цзы. Жэнь Дэн — сановник при Чжао Сян-цзы.
371
Чжунмоу — город на территории современной провинции Хэнань; Чжань Сюйцзи в другой версии этого фрагмента заменен двумя персонажами, что не меняет смысла этой истории.
У правителей бывает так, что они берут на службу человека, но не дают ему действовать. Или же дают ему возможность заниматься делами, но одновременно разрешают не понимающим его людям оспаривать его действия. Тот, кому необходимо переправиться через Янцзы, должен воспользоваться лодкой; тому, кто хочет попасть в далекий край, необходим добрый скакун. Так и тому, кто намерен заняться делами ванов и ба-гегемонов, не обойтись без разумных мужей. И Инь, Люй Шан, Гуань Иу, Байли Си [372] , — эти люди как лодки и скакуны для тех, кто занят делами ванов и ба. На таких нельзя распространять правило не брать на службу одновременно отцов и сыновей, и то, что среди них бывали повара, рыболовы, личные враги правителей или даже слуги, не означало, что их брали на службу только по прихоти. Правители не могли поступать иначе, поскольку они желали сохранения своих государств и достижения успеха. Это все равно что подготовка к началу стройки, которую проводит искусный плотник: оценив размеры будущего дворца, он начинает подбирать подходящий материал, а прикинув объемы работ, нанимает нужное количество людей. Поэтому когда мелкие чины И Инь и Люй Шан были поставлены на крупные должности, в Поднебесной стали догадываться, что Инь и Чжоу предстоит борьба за Поднебесную; когда получили назначения Гуань Иу и Байли Си, в Поднебесной поняли, что царства Ци и Цинь задумали стать ба-гегемонами. Но разве эти люди были всего лишь лодками и добрыми скакунами?
372
Перечисленные персонажи призваны служить иллюстрацией к тезису о нахождении мудрецов в простонародной среде: И Инь, советник Тана, основателя династии Шан-Инь, был поваром, Люй Шан, т. е. Тай-гун, ловил рыбу, Гуань Иу, т. е. Гуань Чжун, советник циского Хуань-гуна, который стал благодаря этому одним из ба-гегемонов, до того чуть его не ранил стрелой и потому был поначалу как бы его «врагом», Байли Си, советник циньского Му-гуна, тоже ба-гегемона, одно время был слугой.
Чтобы стать ваном или ба-гегемоном, конечно же, нужны люди, но люди состоят на службе и в гибнущих царствах. При Цзе на высокой должности оказался Гань Синь, при Чжоу-сине — Э Лай; у сунского правителя в почете был Тан Ян, у циского — Су Цинь [373] . Когда те еще только приближали этих людей, все в Поднебесной понимали, что их царства идут к собственному концу. Потому что если кто-либо замышляет совершить великие дела без больших людей, это будет подобно тому, как если бы желали, чтобы ночи удлинялись после летнего солнцестояния, или как если бы кто-то решил поразить из лука рыбу, целясь при этом в небо! Такое было бы не под силу даже Шуню или Юю, не говоря уж об обычных правителях.
373
Перечисленные персонажи были приближенными правителей, снискавших дурную славу.