Лжедмитрий. Царская плаха
Шрифт:
– Так, значит, будет судно?
– Придет в апреле месяце, в конце. Для сына Ивана Васильевича не жалко. Дорого мы с товарищем с вас не возьмем.
– Об оплате договоримся. Сколько скажешь, столько и получишь.
– Так я не против. Одно непонятно. Дело-то и вправду пустяковое, а прячешься ты как вор. Уж извини за прямоту, боярин. Почему так?
Михаил Федорович был готов к этому вопросу.
– Я не зря о Битяговском спросил. Ты верно понял, я тебя проверял. Особого толку от этого нет, и все же. Тайно с тобой разговор веду потому, что дьяк может прознать про наши намерения и запретить водные прогулки. На суше, в лесу да в лугах он может людишек своих к нам приставить, на ладье же места им нет. А она способна уплыть так далеко, что не догнать.
– Да вы никак бежать собрались, боярин?
– Куда от Годунова убежишь?
– А вот я бы на вашем месте крепко подумал, безопасно ли царевичу и дальше жить в Угличе?
– В чем ты видишь опасность, Федор?
– В том же, в чем ты и царица. И не пытай. Скажу лишь, что ладья вам будет весной.
– Нам она в июне нужна.
– Тогда беспокоиться не о чем.
– А продать ее нам сможешь?
– Это смотря сколько предложишь.
– Повторяю, сколько скажешь, столько и получишь.
– Договоримся, отчего нет?
– Это хорошо. – Михаил Федорович забарабанил пальцами по столу.
Табанов наклонился к нему и проговорил:
– Ты, боярин, не волнуйся, о худом не думай. Дьяк не узнает о нашем разговоре. Так и царице передай. Мы с товарищем за Дмитрия. Из него царь добрый выйдет, не такой, как сегодня. А самозванцам не место на троне.
– Посмотрим, насколько ты искренен.
– Я ж тебе перед иконой обещаюсь.
– Не обижайся, Федор, времена ныне такие, ходи да оглядывайся, доверяй, но проверяй. Смутное время.
– Смутное время, боярин, еще впереди. Если Борис трон займет, то начнется свара. Да такая, какой Русь еще не видывала. Долгих лет царю Федору, но болезный он и слабый. Царевич Дмитрий мал, да удал, ему на Москве быть. Тогда по справедливости будет и народ бунтовать не станет.
– И многие так, как ты, в городе мыслят?
– Многие. Будь уверен. Товарищ мой Еремей по всей стране ездит, рыбу сбывает. Повсюду идут разговоры о том, что Борис метит на престол и не остановится ни перед чем, чтобы заполучить его. Людям же подобное не по душе. За Дмитрием большая сила. Но только за живым. За мертвым ее нет.
– Ну и наговорил.
– Ты спросил, я ответил, как уж мог. И запомни, боярин, Битяговского я не боюсь. Нужна ладья царевичу – будет. И народ на нее подберем хороший.
– А вот на этот счет отдельный разговор. Людей мы сами подберем.
– Ясно, почему ты разговор о купле ладьи завел. Вы все же решили бежать. Нет, ты не думай ничего. Я-то одобряю, да по реке вам далеко не уйти.
– Никто не собирается бежать! – повысил голос Нагой.
– Ну нет так нет. Не мое дело. Не шуми только, сам же просил, чтобы разговор наш никто не слышал.
– Значит, по рукам?
– По рукам, боярин.
Нагой и Табанов пожали друг другу руки.
– Теперь-то отужинаешь? – спросил купец.
– Нет, Федор, идти надо. Но перед тем как уйти, скажу, что беспокоит меня твой товарищ. Ведь без него, как я понял, ты ничего сделать не сможешь.
– Мой товарищ – человек надежный, раньше за Ивана Грозного стоял, теперь за сына его Дмитрия. Так же дьяка презирает, как и я.
– Ладно. Цену-то за ладью определи.
– Ты насчет найма или покупки?
– Я насчет того и другого.
– Ну тогда так. За наем с царевича дорого не возьмем, а то и даром дадим. Коли повредите судно, то ремонт оплатите, а коли покупать надумаете… Слыхал я, что Битяговский поприжал вашу семью в деньгах. Значит, поступим так. У тебя перстень, смотрю, золотой с большим камнем. Дорогой поди?
– Дорогой.
– Вот, если не против и обменяемся. Но коли деньгами, то цена та же, что и перстня твоего.
– Договорились. – Михаил Федорович поднялся с лавки, надел кафтан. – До прихода судна видеться не будем. Если что передать надо, то через жену и кормилицу. Встретимся, когда придет ладья.
– Пойдем, гость дорогой, провожу.
– Я и сам дорогу найду.
– Найдешь, конечно, только кто за тобой ворота закрывать будет да собак с цепей спускать? – Табанов накинул на себя тулуп, надел шапку, рукавицы, проводил Нагого до ворот.
Михаил Федорович вошел к сестре без стука, выдохнул, присел на скамью справа от нее.
– Уф, Мария, ну и погода, думал, назад не дойду, заметет. Сугробы на улице огромные, таких еще не бывало.
– Давай о деле, Михаил. Что за погода на улице, мне известно.
– Я обо всем с купцом договорился. – Михаил слово в слово передал вдовствующей царице свой разговор с Табановым.
Она внимательно выслушала его и задумалась.
– Что-нибудь не так, сестра? – осторожно спросил Михаил.
– Нет, ты все правильно сделал.
– Тебя смущает то, что купец сразу согласился помочь нам?
– Нет. Он ничего не теряет, помогая нам, а приобрести может многое. Если побег не удастся и Годунов учинит следствие, то в чем смогут обвинить этого торговца рыбой? В том, что он сдал нам внаем ладью? Или продал? Так на то он и купец, чтобы делать то, что выгодно.
– Но за наем он денег может и не взять.
– Это легко объяснить. Из уважения к царским особам. За такое не наказывают. В участии в заговоре его тоже не обвинишь. Обычная сделка. Почему Битяговскому не доложился? Так он и не обязан отчитываться перед дьяком. Так что в случае провала нашего дела Табанову ничего не грозит. А вот если на престол взойдет Дмитрий, то этот купец тотчас же напомнит нам о себе.
– Это если он завтра с утра не побежит к Битяговскому.
– Не побежит. Купцы народ расчетливый. От дьяка ему выгоды нет. Ну а коли побежит, то мы тут же об этом узнаем. Битяговский сразу явится к нам за объяснениями. Ничего, пусть. О чем мы просили купца? Всего лишь о найме судна для прогулок царевича по Волге. Они ему на пользу, это любой доктор скажет. Борискин посланец заподозрит заговор? Может. Только доказать не сумеет, а потому и докладывать Годунову не станет, не захочет получать нагоняй за то, что не разнюхал все, как следует. А нам придется обращаться к князю Губанову. Иван Петрович имеет сильные связи, поможет. Ступай, Михайло, ты сделал дело, отдыхай. Теперь очередь за Гришей.