М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
стихи я списала. А от него самого не добьешься по
лучить.
* праздник королей ( фр.) .
246
27 мая/8 июня 1839 г.
Миша уговорил остаться <Е. А. Арсеньеву в Петер
бурге>. Ненадолго — не стоит труда так далеко, а на
долго — грустно расстаться — а ему уже в отпуск
нельзя проситься, и так осталась.
11/23 января 1840 г.
Миша Лермонтов велел тебе сказать, что он очень
рад, что получил письмо твое 13, что он чувствует и будет
к тебе писать непременно. Очень занят — всякой день
на балах и в милости у модных дам. У Завадовской 14
часто бывает. Вчера он был у нас. Все так же балагурит.
Прилагаю тебе стихи его — выписала из последнего
номера журнала. Он подрядился за деньги писать
в журналах. Прежде все давал даром, но Елизавета
Алекс<еевна> уговорила его деньги взять, нынче очень
год тяжел — ей половину доходу не получить.
22 марта/3 апреля 1840 г.
Миша Лер<монтов> опять сидит под арестом,
и судят его — но кажется, кончится милостиво. Дуэль
имел с Барантом, сыном посла. Причина — барыни
модные. Но его дерзости обыкновенные — беда 15.
И бедная Елиз<авета> Алексеевна. Я всякой день у нее.
Нога отнималась. Ужасное положение ее — как была
жалка. Возили ее к нему в караульную.
11/23 апреля 1840 г.
Миша Лерм<онтов> еще сидит под арестом, и так
досадно — все дело испортил 16. Шло хорошо, а теперь
господь знает, как кончится. Его характер несносный —
с большого ума делает глупости. Жалка бабушка —
он ее ни во что не жалеет. Несчастная, многостра
дальная. При свидании все расскажу. И ежели бы не
бабушка, давно бы пропал. И что еще несносно — что
в его делах замешает других, ни об чем не думает,
только об себе, и об себе неблагоразумно. Никого к нему
не пускают, только одну бабушку позволили, и она
таскается к нему, и он кричит на нее, а она всегда
скажет — желчь у Миши в волнении. Барант-сын уехал.
8/20 мая 1840 г.
Об Мише Л<ермонтове> что тебе сказать? Сам
виноват и так запутал дело. Никто его не жалеет,
а бабушка жалка. Но он ее так уверил, что все прини-
247
мает она не так, на всех сердится, всех бранит, все
виноваты, а много милости сделано для бабушки и по
просьбам, и многие старались об нем для бабушки,
а для него никто бы не старался. Решительно, его ум
ни на что, кроме дерзости и грубости. Все тебе расскажу
при свидании, сама поймешь, где его ум, и доказал
сам — прибегнул к людям, которых он, верно, считал
дураками 17. Он иногда несносен дерзостью, и к тому
же всякая его неприятная история завлечет других 18.
Он после суда, который много облегчили государь
император и великий князь, отправился в армейский
полк на Кавказ. Он не отчаивается и рад на Кавказ,
и он не жалок ничего 19, а бабушка отправляется в де
ревню и будет ожидать там его возвращения, ежели
будет. Причину дуэли все расскажу при свидании.
Такая путаница всего дела, и сам виноват, не так бы
строго было. Барант-сын еще не возвращался — он
в Париж уехал. А толков сколько было, и все вышло
от дам.
H. M. САТИН
ОТРЫВКИ ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ
Одно воспоминание влечет за собой другие. Говоря
о Соколовском, я упомянул, что весь 1837 год я провел
на Кавказе: лето на водах, а осень и зиму в Ставрополе.
Этот год был замечателен разными встречами. Начнем
с Белинского и Лермонтова. Ив. Ив. Панаев в своих
«Литературных воспоминаниях» говорит, что Белин
ский и Лермонтов познакомились в Петербурге,
у г. Краевского, в то время когда Белинский принимал
деятельное участие в издании «Отечественных записок»,
то есть в 1839 или 1840 году. Это несправедливо 1. Они
познакомились в 1837 году в Пятигорске у меня 2.
Сошлись и разошлись они тогда вовсе не симпатично.
Белинский, впоследствии столь высоко ценивший Лер
монтова, не раз подсмеивался сам над собой, говоря,
что он тогда не раскусилЛермонтова.
Летом 1837 года я жил в Пятигорске, больной, почти
без движения от ревматических болей в ногах. Туда же
и тогда же приехал Белинский и Лермонтов; первый из
Москвы, лечиться, второй — из Нижегородского полка,
повеселиться.
С Белинским я не был знаком прежде, но он привез
мне из Москвы письмо от нашего общего приятеля
К<етчера>; 3 на этом основании мы скоро сблизились,
и Белинский навещал меня ежедневно. С Лермонтовым
мы встретились как старые товарищи. Мы были с ним
вместе в Московском университетском пансионе; но
в 1831 году после преобразования пансиона в Дворян
ский институт (когда-нибудь поговорим и об этом за
мечательном факте) и введения в него розог,вместе