М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
Два брата Безобразовы, Владимир и Александр,
были душою общества нашего, имея хорошие мате
риальные средства, и были как бы коноводами во всех
наших сборищах и собраниях. С Александром я осо
бенно сдружился и долго делил с ним и радости, и горе
свое. Шкатулки наши, ласки женщин — все у нас было
общее. Владимир очень хорошо играл на гитаре и на
фортепьяно, и оба брата премило пели. Зачастую у нас
составлялся хор, и мы за картами, за скромным ужином
или в гостинице Спасской Полести, или в лавке Малеева,
коротали наши дни.
Я был с обоими братьями в артели и у них же в три
дцать восьмом или тридцать девятом году в первый раз
увидел и познакомился с Михаилом Юрьевичем Лер
монтовым, старинным знакомым их по Школе юнкеров
и подпрапорщиков, когда он был переведен с Кавказа
в наш полк.
Надобно сказать, что Гродненский полк, да и вообще
2-я гвардейская кавалерийская дивизия в прошедшее
266
царствование императора Николая, вероятно, по месту
нашей стоянки, вдали от столицы и всех ее прелестей,
считалась как бы местом ссылки или какого-то чисти
лища, так что Лермонтов — не единственное лицо из
гвардейских шалунов-офицеров, прощенных за разные
проступки и возвращаемых в гвардию, из перебывав
ших у нас в полку. Несмотря на то что они садились
(в отношении старшинства) на голову многим из нас,
все они, будучи предобрыми малыми, немало способ
ствовали к украшению нашего общества. Так, у нас был
прикомандирован князь Сергей Трубецкой 5, товарищ
по Пажескому корпусу, из Кирасирского орденского
полка, в который попал из кавалергардов за какую-то
шалость, выкинутую целым полком во время стоянки
Кавалергардского полка в Новой деревне. (Говорили
тогда, что кавалергарды устроили на Неве какие-то
великолепные похороны мнимоумершему графу Борху.)
За ним последовал Лермонтов, а вскоре и граф Тизен-
гаузен, служивший прежде также в кавалергардах
и сосланный в армию за историю с Ардалионом Ново
сильцевым. Сергей Трубецкой, бывший в армии, соблаз
нил дочь генерала Мусина-Пушкина, фрейлину двора,
был обвенчан с нею по приказанию государя Николая
Павловича в Зимнем дворце, когда он стоял там
во внутреннем карауле, и сделался отцом дочери, ко
торая впоследствии вышла замуж за графа Морни.
Трубецкой был красавец, и потому вовсе не мудрено,
что в отставке уже и в летах увез г-жу Жадимиров-
скую от живого мужа и был пойман и возвращен
уже с персидской или турецкой границы, куда на
правлялся. Старший брат его Александр был женат
на дочери известной танцовщицы Талиони и всю
жизнь свою провел в Италии на своей вилле; млад
ший брат их Андрей женился на моей племяннице
Софии Николаевне Смирновой и живет поныне за
границей. <...>
Лермонтов в то время не имел еще репутации увен
чанного лаврами поэта, которую приобрел впослед
ствии и которая сложилась за ним благодаря достоин
ству его стиха и тем обстоятельствам, которыми жизнь
его была окружена, и мы, не предвидя в нем будущей
славы России, смотрели на него совершенно равно
душно.
Придя однажды к обеденному времени к Безобразо-
вым, я застал у них офицера нашего полка, мне незна-
267
комого, которого Владимир Безобразов назвал мне
Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Вскоре мы сели
за скромную трапезу нашу, и Лермонтов очень игриво
шутил и понравился нам своим обхождением. После
обеда по обыкновению сели играть в банк, но вместо тех
50-ти или 100 руб., которые обыкновенно закладывались
кем-либо из нас, Лермонтов предложил заложить 1000
и выложил их на стол. Я не играл и куда-то выходил.
Возвратившись же, застал обоих братьев Безобразовых
в большом проигрыше и сильно негодующих на свое
несчастье. Пропустив несколько талий, я удачно подска
зал Владимиру Безобразову несколько карт и он
с моего прихода стал отыгрываться, как вдруг Лермон
тов предложил мне самому попытать счастья; мне пока
залось, что предложение это было сделано с такою
ирониею и досадой, что я в тот же момент решил по
жертвовать несколькими десятками и даже сотнями
рублей для удовлетворения своего самолюбия перед
зазнавшимся пришельцем, бывшим лейб-гусаром...
Судьбе угодно было на этот раз поддержать меня,
и помню, что на одном короле бубен, не отгибаясь
и поставя кушем полуимпериал, я дал способ Безобра-
зовым отыграться, а на свою долю выиграл 800 с чем-то
рублей; единственный случай, что я остался в выигрыше
во всю мою жизнь, хотя несколько раз в молодости
играл противу тысячных банков.
Впоследствии мы жили с Лермонтовым в двух смеж
ных больших комнатах, разделенных общею переднею,
и с ним коротко сошлись. В свободное от службы время,