М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
прочту и скажу ему доброе слово».Я догадываюсь,
что речь идет о моем а л ь б о м е , — и в самом деле, когда
все разъехались, он мне его вручает с просьбой прочесть
вслух и, если стихи мне не понравятся, порвать их,
и он тогда напишет мне другие.Он не мог бы угадать
вернее! Эти стихи, слабые и попросту скверные, на
писанные на последнейстранице, были ужасающе
банальны: «он-де не осмеливается писать там, где оста
вили свои имена столько знаменитых людей, с боль
шинством из которых он незнаком; что среди них он
чувствует себя, как неловкий дебютант, который входит
в гостиную, где оказывается не в курсе идей и разгово
ров, но он улыбается шуткам, делая вид, что понимает
их, и, наконец, смущенный и сбитый с толку, с грустью
забивается в укромный уголок», —и это все. «Ну,
как?» — «В самом деле, это мне не нравится: очень
зауряднои стихи посредственные». — «Порвите их».
Я не заставила просить себя дважды, вырвала листок
и, разорвав его на мелкие кусочки, бросила на пол. Он
их подобрал и сжег над свечой, очень сильно покраснев
при этом и улыбаясь, признаться, весьма принужденно.
Маменька сказала мне, что я сошла с ума, что это
глупый и дерзкий поступок, словом, она действовала
столь успешно, что довела меня до слез и в то же время
заставила раскаяться, хотя я и утверждала (и это чистая
правда), что не могла бы дать более веского доказатель
ства моей дружбы и уваженияк поэту и человеку. Он
тоже сказал, что благодарен мне, что я верно сужу
о нем, раз считаю, что он выше ребяческого тщеславия.
Он попросил обратно у меня альбом, чтобы написать
что-нибудь другое, так как теперь задета его честь.
Наконец он ушел довольно смущенный, оставив меня
очень расстроенной. Мне не терпится снова его увидеть,
283
чтобы рассеять это неприятное впечатление, и я на
деюсь сегодня вечером вместе с ним и Вольдемаром
совершить прогулку верхом...
Царское Село, среда утром, 5 июля< 1839 г.>
...В пятницу мы совершили большую прогулку
верхом, а вечером у нас снова собрались все наши за
всегдатаи, в том числе и Лермонтов, который, кажется,
совсем не сердится на меня за мою неслыханную
дерзость по отношению к нему как к поэту. <...>
Царское Село, понедельник утром, 24 июля
< 1839 г.>
...<В четверг> мы ездили с Беннигсеном 39 и брать
ями в Павловск, где было большое празднество;
московские купцы давали обед в честь петербургских;
обед обошелся в 15тысяч рублей; можешь представить
себе весь этот шум, голоса и лица, разгоряченные вином,
дым сигар и запах шампанского, толпу, запрудившую
аллеи, всех этих разряженных прекрасных дам купе
ческого звания, песельников Жукова 40, оглашавших
воздух своими немного дикими песнями, и среди всего
этого нас, царскосельчан, державшихся маленькой
кучкой, которые то бродили, то сидели, слушая музыку,
смеялись, болтали, зевали по сторонам <нрзб.> на
пеструю незнакомую толпу — и так до одиннадцати
часов вечера, после чего мы вернулись домой и пили
чай с Валуевыми, Репниным и Лермонтовым; лишь
в третьем часуэти господа нас покинули, а братья
отправились обратно в лагерь. <...>
В субботу у нас за обедом собралось много гостей.
<...> Были Валуевы, Вяземский, Лермонтов и Вигель.
Из-за последнего все и собрались; он должен был
читать нам свои мемуары (братья тоже приехали из
лагеря). С половины седьмого до десятимы были так
захвачены чтением Вигеля, что не заметили, как проле
тело время. Даже Вяземский, который отнюдь не отно
сится к числу его друзей, был очарован. Это остроумно,
смешно, интересно, порою глубоко и написано в стиле,
исполненном изящества, легкости и силы, сообразно
сюжету, который он трактует; различные портреты
набросаны рукой мастера, и там есть персонажи
настолько забавные, настолько живые, что кажется,
будто ты жил вместе с ними, и если бы однажды увидел
их, то пошел бы им навстречу, улыбаясь, как старым
284
знакомым. Итак, в десятьчасов «заседание» было
закрыто, и мы отправились в Павловск к м-м Шевич,
у которой были именины. <...>
В воскресенье двенадцатичасовым поездом я со
своей горничной поехала в Петербург навестить бедную
графиню Беннигсен. <...> В пятьчасов я была уже дома;
там я застала Валуевых, Вяземского и г. Поля Муха-
нова.<...>
Вечером мы все отправились в Павловский воксал.