М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
трех свиданий он пленил меня простым обращением,
детскою откровенностью. После того я увидел его
несколько лет спустя на обеде у Гоголя 3. Это было
после его дуэли с Барантом. Лермонтов был очень весел.
Он узнал меня, обрадовался; мы разговорились про
Гагарина; 4 тут он читал свои стихи — Бой мальчика
с барсом. Ему понравился Хомяков. Помню его сужде
ние о Петербурге и петербургских женщинах. Лермон
тов сделал на всех самое приятное впечатление. Ко мне
он охотно обращался в своих разговорах и звал к себе.
Два или три вечера мы провели у Павловых
и у Свербеевых. Лермонтов угадал меня. Я не скрывался.
Помню последний вечер у Павловых. К нему приставала
Каролина Карловна Павлова. Он уехал грустный. Ночь
была сырая. Мы простились на крыльце. Встретились
мы после того в его проезд с Кавказа у Россетти 5.
Молодежь собралась провожать его. Лермонтов сам
пожелал меня видеть и послал за мной. Он имел обо мне
выгодное мнение, как сказывал Р. 6. Он очень мне обра
довался. Р. пенял мне, что я обошелся с ним холодно.
Через три месяца он снова приехал в Москву. Я нашел
его у Розена 7. Мы долго разговаривали. Он показывал
мне свои рисунки. Воспоминания Кавказа его оживили.
Помню его поэтический рассказ о деле с горцами, где
ранен Трубецкой... 8 Его голос дрожал, он был готов
прослезиться. Потом ему стало стыдно, и он, думая
уничтожить первое впечатление, пустился толковать,
почему он был растроган, сваливая все на нервы, рас
строенные летним жаром. В этом разговоре он был
виден весь. Его мнение о современном состоянии
России: «Ce qu'il у а de pire, ce n'est pas qu'un certain
nombre d'hommes souffre patiemment, mais c'est qu'un
nombre immense souffre sans le savoir» *.
Вечером он был y нас. На другой день мы были
вместе под Новинском 9. Он каждый день посещал меня.
За несколько дней до своего отъезда он провел у нас
* Хуже всего не то, что некоторые люди терпеливо страдают,
а то, что огромное большинство страдает, не сознавая этого
( фр.) .
382
вечер с Голицыными и Зубовыми. На другой день
я виделся с ним у Оболенских. Его занимала К. В. Пота
пова, тогда еще не замужем. Помню наш спор и ответ
Лермонтова: «Ласковые глазки, теплые ручки, что ж
больше». Одного утра, проведенного у Россетти, я ни
когда не забуду. Лермонтова что-то тревожило, и досада
и желчь его изливались на несчастного Золотницкого 10.
Тут он рассказал с неподражаемым юмором, как Левиц
кий дурачил Иваненко 11. Дуэль напоминала некоторые
черты из дуэли «Героя нашего времени». Мы прости
лись. Вечером, часов в девять, я занимался один в своей
комнате. Совершенно неожиданно входит Лермонтов.
Он принес мне свои стихи для «Москвитянина» —
«Спор» 12. Не знаю почему, мне особенно было приятно
видеть Лермонтова в этот раз. Я разговорился с ним.
Прежде того какая-то робость связывала мне язык в его
<присутствии> 13.
ИЗ ПИСЕМ К И. С. ГАГАРИНУ1
19 июля 1840 г.
Сегодня 19 июля, мой дорогой друг; завтрашний
день в проведу в Ясеневе, а сегодняшний вечер я хочу
посвятить удовольствию беседы с вами. Я давно уже
хотел писать вам; каждый раз, когда мне случится
испытать какое-нибудь впечатление, живо постичь
какой-нибудь занимающий меня предмет, у меня к ра
достному чувству движения вперед присоединяется
желание поделиться с вами и знать ваше о нем мнение.
Вскоре после вашего отъезда я видел, как через
Москву проследовала вся группа шестнадцати 2, направ
ляющаяся на юг. Я часто видел Лермонтова за все
время его пребывания в Москве. Это в высшей степени
артистическая натура, неуловимая и не поддающаяся
никакому внешнему влиянию благодаря своей неутоми
мой наблюдательности и большой глубине индифферен
тизма. Прежде чем вы подошли к нему, он вас уже
понял: ничто не ускользает от него; взор его тяжел,
и его трудно переносить. Первые мгновенья присутствие
этого человека было мне неприятно; я чувствовал, что
он наделен большой проницательной силой и читает
в моем уме, и в то же время я понимал, что эта сила
происходит лишь от простого любопытства, лишенного
всякого участия, и потому чувствовать себя поддавшим-
383
ся ему было унизительно. Этот человек слушает
и наблюдает не за тем, что вы ему говорите, а за вами,
и, после того как он к вам присмотрелся и вас понял, вы
не перестаете оставаться для него чем-то чисто внеш
ним, не имеющим права что-либо изменить в его
существовании. В моем положении мне жаль, что я его
не видел более долгое время. Я думаю, что между ним
и мною могли бы установиться отношения, которые
помогли бы мне постичь многое.
Москва, 3 августа 1841 г.