М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Сборник

этой эпохи, то есть с 1829 по 1833 год, носит отпечаток

скептицизма, мрачности и безнадежности, но в действи­

тельности чувства эти были далеки от него. Он был ха­

рактера скорее веселого, любил общество, особенно жен­

ское, в котором почти вырос и которому нравился жи-

востию своего остроумия и склонностью к эпиграмме;

часто посещал театр, балы, маскарады; в жизни не знал

никаких лишений, ни неудач: бабушка в нем души не

чаяла и никогда

ни в чем ему не отказывала; родные

и короткие знакомые носили его, так сказать, на руках;

особенно чувствительных утрат он не терпел; откуда же

такая мрачность, такая безнадежность? Не была ли это

скорее драпировка, чтобы казаться интереснее, так как

байронизм и разочарование были в то время в сильном

ходу, или маска, чтобы морочить обворожительных мос­

ковских львиц? Маленькая слабость, очень извини­

тельная в таком молодом человеке. Тактика эта, как

кажется, ему и удавалась, если судить по воспомина­

ниям.Одно из них случилось мне прочесть в «Русском

вестнике» 17 года три тому назад. Автор этих «Воспоми­

наний», называвшийся Катенькой, как видно из его рас­

сказа, у нас же и в то время известный под именем

Miss Black-eyes * Сушкова, впоследствии Хвостова, ве­

роятно, и не подозревает, что всем происшествиям был

свидетель, на которого, как на ребенка, никто не обра­

щал внимания, но который много замечал, и понимал,

и помнит, между прочим, и то, что никогда ни Alexandrine W. 18, ни Catherine S. 19 в нашем соседстве, в Москве, не жили; что у бабушки не было брата,

служившего с Грибоедовым, и тот, о ком идет речь, был

военным губернатором (Николай Алексеевич Столыпин)

в Севастополе, где в 1830 году во время возмущения

и убит; что, наконец, Мишель не был косолап и глаза

его были вовсе не красные, а скорее прекрасные.

Будучи студентом, он был страстно влюблен, но не

в мисс Блэк-айз и даже не в кузину ее (да не прогне­

вается на нас за это известие тень знаменитой поэтес­

сы) 20, а в молоденькую, милую, умную, как день,

* Черноокая ( англ.) .

37

и в полном смысле восхитительную В. А. Лопухину 21,

это была натура пылкая, восторженная, поэтическая

и в высшей степени симпатичная. Как теперь помню ее

ласковый взгляд и светлую улыбку; ей было лет пят­

надцать — шестнадцать; мы же были дети и сильно

дразнили ее; у ней на лбу чернелось маленькое родимое

пятнышко, и мы всегда приставали к ней, повторяя:

«У

Вареньки родинка, Варенька уродинка», но она, до­

брейшее создание, никогда не сердилась. Чувство к ней

Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и

едва ли не сохранил он его до самой смерти своей, не­

смотря на некоторые последующие увлечения, но оно не

могло набросить (и не набросило) мрачной тени на его

существование, напротив: в начале своем оно возбудило

взаимность, впоследствии, в Петербурге, в гвардейской

школе, временно заглушено было новою обстановкой

и шумною жизнью юнкеров тогдашней школы, по всту­

плении в свет новыми успехами в обществе и литера­

туре; но мгновенно и сильно пробудилось оно при не­

ожиданном известии о замужестве любимой женщины;

в то время о байронизме не было уже и помину.

В домашней жизни своей Лермонтов был почти

всегда весел, ровного характера, занимался часто музы­

кой, а больше рисованием, преимущественно в баталь­

ном жанре, также играли мы часто в шахматы и в воен­

ную игру, для которой у меня всегда было в готовности

несколько планов. Все это неоспоримо убеждает меня

в мысли, что байронизм был не больше как драпировка;

что никаких мрачных мучений, ни жертв, ни измен, ни

ядов лобзанья в действительности не было; что все сти­

хотворения Лермонтова, относящиеся ко времени его

пребывания в Москве, только детские шалости, ничего

не объясняют и не выражают; почему и всякое сужде­

ние о характере и состоянии души поэта, на них осно­

ванное, приведет к неверному заключению, к тому же,

кроме двух или трех, они не выдерживают снисходи-

тельнейшей критики, никогда автором их не назнача­

лись к печати, а сохранились от auto da-f'e случайно, не

прибавляя ничего к литературной славе Лермонтова,

напротив, могут только навести скуку на читателя, и

всем, кому дорога память покойного поэта, надо очень,

очень жалеть, что творения эти появились в печати.

По выпуске из пансиона Мишель поступил в Мос­

ковский университет, кажется, в 1831 году 22. К этому

времени относится начало его поэмы «Демон», которую

38

так много и долго он впоследствии переделывал; в пер­

воначальном виде ее действие происходило в Испании

и героиней была монахиня; 23 также большая часть его

произведений с байроническим направлением и очень