Мацзу
Шрифт:
— Можешь идти, Сэм, — разрешил Уильям Макнахтен, после чего обратился ко мне, хотя я уже шел к столу: — Подойди ближе.
Я подошел, поздоровался. Стульев для посетителей не было, если не считать диван, стоявший метрах в семи от стола, поэтому продолжил стоять. Главный секретарь ответил, после чего молча уставился на меня подслеповатыми глазами. Наверное, его подчиненных это сильно нервировало, угнетало. На мне не сработало. Я начал демонстративно рассматривать кабинет и даже в какой-то момент ненадолго повернулся спиной к хозяину кабинета.
— Что скажешь? — с интересом полюбопытствовал он.
—
Уильям Макнахтен улыбнулся, показав сильно прореженные желтые зубы, и сделал вывод:
— Ты настоящий американец!
Не стал его разочаровывать.
— Чарльз Эллиот написал мне, что ты давно в Китае и очень хорошие знаешь язык и обычаи этой страны, — продолжил Уильям Макнахтен.
— Не сказал бы, что очень хорошо, но лучше него самого и всех его сотрудников вместе взятых, — без ложной скромности сообщил я, потому что понял, что меня позвали, чтобы сделать коммерческое предложение, и начал набивать себе цену.
— Нам как раз нужны такие люди, потому что не хватает информации об этой стране. Слишком она закрытая. Если согласишься помогать нам, мы будем щедро платить, — сказал он.
— Щедро — это сколько? — поинтересовался я.
— Пятьсот фунтов стерлингов в год. Если не ошибаюсь, это две с половиной тысячи долларов, — произнес главный секретарь.
За такие деньги можно купить два новых больших дома в Бостоне или один в Нью-Йорке, как мне рассказал Джеймс Доу, капитан американского клипера «Благословение». Они помогут мне быстро расплатиться с китайскими контрабандистами.
— И возможность приобретать здесь опиум на аукционах, — выдвинул я дополнительное условие. — Тогда вы будете чаще получать мои донесения.
Во время прогулки я заглянул на опиумную биржу. Это очень высокое здание, в котором стеллажи с шарами опиума размером с человеческую голову и весом одна целая восемь десятых фунта (около семисот грамм). Стеллажи разделены на отсеки, в каждом из которых пять шаров. Потом их складывают в три слоя в ящики из мангового дерева: пять в длину и четыре в ширину, всего шестьдесят. В среднем один ящик стоит около ста восьмидесяти долларов, то есть три за шар. Это дешевле, чем в Египте в межсезонье, а Калькутта раза в два ближе.
— Хорошо, я договорюсь, — согласился он и перешел к делу: — Помоги мне понять эту страну. Я никак не найду хоть какую-то рациональность в действиях китайского правительства.
— Трудно найти в темной комнате черную кошку, особенно, если ее там нет, — поделился я афоризмом.
Эти слова приписывают Конфуцию, но в его трудах таких нет и не могло быть, потому что он знал, что у всех кошек в темноте горят глаза. Зато звучат красиво и сильно воздействуют на неокрепшие умы, к которым, как выяснилось, относился и мой собеседник.
— Хо-хо! Здорово сказано! Надо будет записать, если не забуду! — воскликнул он.
Таки забудет, иначе бы приписывали ему.
— Значит, их поступки изначально иррациональны? — сделал вывод Уильям Макнахтен.
— В них есть своя логика, но она отличается от нашей с вами потому, что мы считаете себя выше их, а они нас — грязными дикарями и имеют на для этого больше оснований, начиная с того, что моются каждый день, и заканчивая тем, что письменность появилась у них задолго до создания «Илиады» и Ветхого Завета, не говорю уже о том, что порой мы, не зная их правил, ведем себя, как пьяная матросня, случайно попавшая на светский раут, — поделился я.
Главный секретарь гмыкнул удивленно, после чего признался:
— Надо же! Мне даже в голову такое не приходило! — и сделал вывод: — Теперь понятно, почему они отказались вести переговоры с нашим послом, который не захотел встать на колени перед их императором.
— Его счастье, что не отрубили голову за такую дерзость, — поделился я.
— А что скажешь об их армии? — спросил Уильям Макнахтен.
— А у них есть армия?! — иронично задал я встречный вопрос, после чего объяснил серьезно: — Они пару веков не сражались с сильными внешними врагами, поэтому в военном плане отстают от нас на такой же срок.
— Значит, мы сможем, как и здесь, справиться небольшими силами с их огромной армией, — сделал он еще один вывод.
— Конечно, — подтвердил я и поделился плохо запомнившимися сведениями, почерпнутыми когда-то из советского учебника истории: — Для этого даже не потребуется большая сухопутная операция, хватит морских десантов.
— Нам интересна любая информация о состоянии китайской армии и флота, расположении воинских частей и кораблей, запасах боеприпасов и продовольствия, — поставил он задачу и промотивировал: — За очень ценную будут премии.
— За дополнительную плату могу даже лоцманом и переводчиком послужить на вашем военном корабле во время боевых действий, — предложил я.
— Пока мы не собираемся воевать, но все может быть. Тогда и обсудим этот вопрос, — сказал Уильям Макнахтен.
26
Выйдя из кабинета, я сделал несколько шагов по полутемному коридору к широкой мраморной лестнице, ведущей на первый этаж, и едва не был сбит с ног красивой голубоглазой блондинкой, одетой в длинное бледно-кофейное шелковое платье с широкими рукавами, перехваченное широкой темно-красной лентой под небольшими сиськами, верхнюю часть которых открывало глубокое декольте. Между ними был приколот живой красно-фиолетовый цветок. На длинной тонкой шее с белой кожей, сквозь которую просматривалась слева от гортани бледно-голубая жилка, были бусы из мелких и тусклых жемчужин. Волосы завиты в большие локоны, свисающие по бокам, а сзади зачесаны наверх в шиньон, скрепленный золотой заколкой. В правой руке дама держала сложенный веер, точно намеривалась нанести удар, и сжимала сильно, как даймё во время сражения.
— Мой муж в кабинете? — сердито спросила она.
— Мистер Макнахтен? — задал я встречный вопрос, чтобы сбить с нее пыл.
Сработало. Красавица посмотрела на меня, как на инопланетянина, хотя пока что теории о внеземной жизни не будоражат умы людей, даже слишком умных. Видимо, все были обязаны знать, кто муж такой красавицы.
— Нет, мистер Кушинг, — ответила она после паузы.
— Это который с лицом побитой собаки? — задал я следующий вопрос.
Она уставилась на меня, приоткрыв розовые пухлые губки то ли от удивления, то ли от растерянности, после чего громко прыснула, а затем прикрыла рот левой ладошкой. На среднем пальце был тонкий золотой перстенек с маленьким фиолетовым аметистом. В голубых глазах блондинки запрыгали чертики.