Мадемуазель Виктория
Шрифт:
– - Пионер -- всем ребятам пример!
– - кричит Витька.
– - Правильно, конечно. Но как вы сами представляете себе настоящего пионера?
– - Ну, -- неуверенно говорит Витька, -- пионер -- это самый честный. Кто врать не будет,
– - Кто никогда не жульничает. Даже в игре.
– - Кто все сам делает. И отставшему помогает.
– - Кто всегда про Родину помнит, -- это опять Витька.
– - Даже если не видел почти.
Это он о себе. Он в Ленинграде и года не прожил, даже если сложить все родительские отпуска. А как начнет рассказывать
Вот бы сюда Азу и Леми и бизнесмена средней руки -- сразу бы поняли, что такое пионер!
– - Вот и получается, что пионер -- всем ребятам пример. И не только ребятам, -- подытожила Валентина Васильевна.
– - На вас смотрят сотни глаз -для окружающих вас здесь людей вы не просто мальчишки и девчонки, а пример советских людей. То, что можно простить и даже не заметить на Родине, здесь непростительно. Давайте еще раз хорошенько подумаем, все ли из вас достойны надеть красный галстук вдали от родной земли?
– - А что здесь думать?
– - Что мы, друг друга не знаем, что ли?
– - Не все, -- говорит вдруг Андрюшка Чубенидзе.
Он сводит к переносице густые черные брови и среди шума и гама негромко повторяет:
– - Нет, не все. Третий класс замирает, обернувшись к Андрюшкиной парте.
– - Встань, Андрей, -- говорит Валентина Васильевна.
– - Что ты хочешь сказать?
– - Я хочу сказать...
– - от волнения Андрюшка начинает говорить с акцентом.
– - Вот здесь кричали, что пионер все делает сам. И еще, что мы не просто так, а пример советских людей... А какой же пример Лисицына, если она Махмуда за кукурузой гоняет?
– - Вот это да!
– - только и говорит Пустовойт.
Витька присвистывает. Все умолкают, глядя на Светку. Даже под обгоревшей красной кожей Светкиной физиономии видно, как она покраснела.
– - Неправда!
– - кричит она.
– - С чего ты взял?
– - А ты сама говорила, -- отвечает Андрюшка, упрямо глядя в парту.
– - У нас такого не было, -- крутят головой братья Геленжевские.
– - Ребята, -- Валентина Васильевна сама растерялась, -- кто живет в одной колонии с Лисицыной?
Вика молча поднимается за партой.
– - Вика, это правда?
Теперь все смотрят на нее, ждут ответа. И Саша Пустовойт смотрит, и Андрюшка, и Геленжевские, и сама Светка смотрит.
Светка проходу не даст, если правду сказать. И так вредная, а уж теперь... Но ведь Вика ей говорила, что нехорошо так делать. А Светка что ответила? Что Махмуду за это деньги платят.
Пионер не должен врать.
– - Правда, Валентина Васильевна.
– - Нечего ей в пионерах делать!
– - кричит Витька.
– - Пускай галстук домой несет!
– - Буржуйка!
Светка ревет, размазывая слезы кулаками.
– - Я не гоняла! Я попросила! Один только раз. Я больная была, а он сам предложил. Ведь правда же, правда?
– - с надеждой спрашивает она у Вики.
– Скажи, правда?
Неправда! Каждое утро со второго этажа доносится: "Махмуд! Махмуд!"
А как же Светка галстук домой понесет? Она ведь его тоже сто раз примеряла, и вот... Еще целый год в Каире учиться. Все будут пионерами, а Светка -- нет. Хватит того, что ее буржуйкой назвали. Теперь ни за что Махмуда за печеной кукурузой не погонит! Значит, надо соврать? Нет рядом папы, не с кем посоветоваться.
– - Ведь правда?
– - спрашивает Светка, хлопая мокрыми ресницами.
Ребята ждут.
– - Только один раз, -- говорит Вика и краснеет.
– - Вот видите! Видите!
– - кричит Светка.
Третий класс облегченно вздыхает. За один раз можно простить. Тем более, что Светка болела, а Махмуд сам предложил.
Стучат крышки парт. Витька несется по лестнице, держа галстук над головой, как знамя. Ребята бегут за ним.
Автобусы торжественно плывут обратно в Замалек, на русскую виллу.
ПЕРЕД ЛИЦОМ ДАЛЕКОЙ РОДИНЫ...
В большом здании русской виллы -- библиотека, детский сад, музыкальная школа. В пальмовой рощице -- летний кинотеатр и спортивная площадка. На площадке каждый вечер ведут спор вечные соперники -- команды "Торгпред" и "Инженер". Играют в волейбол или городки на шашлык или кока-колу по уговору. Проигравшие угощают победителей здесь же, в лавчонке Али-бизнесмена.
Али -- Викин ровесник. Он появился на вилле год назад, худющий, с провалившимися щеками, в оборванном халате. Жарил шашлыки под пальмами, продавал кока-колу и жевательную резинку и жалобно шептал, протягивая тонкую ладонь:
– - Бакшиш, мистер, бакшиш, Али...
Теперь Али не узнать. Толстые щеки видно со спины. Маленькие хитрые глазки обшаривают покупателя. Али подбрасывает монету и прячет в карман новенькой полосатой галабии. Хлопает по карману и жмурится, слушая сладкий звон пиастров:
– - Моя будущая лавка!
– - Кем ты будешь, Али?
– - Бизнесменом, -- уверенно отвечает Али.
– - У меня будут три, нет, десять лавок и большой магазин на Каср-эль-Нил1. Вам кока-колу, мистер?..
Сегодня бетонная площадка перед виллой чисто выметена, а между пальмами натянуты гирлянды флажков. Родители толУлица роскошных магазинов, торговый центр Каира. пятся на площадке, издалека глазами ищут своих, машут, показывают, что надо поправить воротничок или подтянуть шорты. А ближе не подходят -- нельзя нарушать торжественность момента.
К вилле подкатывают черные "Чайки" с красными флажками на крыльях: из посольства привезли знамя. Со знамени снимают чехол, и оно разворачивается. Вспыхивает на солнце бархатное полотнище, разлетаются золотые кисти.
Валентина Васильевна волнуется, будто это ее сегодня принимают в пионеры.
– - На торжественную линейку -- становись!
Третий класс, толкаясь и наступая друг другу на ноги, растягивается в шеренгу. В руках -- галстуки. Перед ними с галстуками на груди четвертый класс. Они будут принимать третий в пионеры -- больше некому, старше ребят в Египте нет.