Мадина
Шрифт:
– Дела! . .
– многозначительно поднял кверху ложку Мус.
– Да знаем мы твои дела.
– Что ты в них можешь понимать, женщина!
– Ох, и любишь же ты из себя ставить, Мустик!
– засмеялась Мад, подвигая к нему тарелку с салатом.
– На, ешь с салатом- намного вкуснее.
– У меня и так аппетит волчий.
– Мус. тем не менее не обошел вниманием и салат. Он полной ложкой отправлял его в рот.
– Слушай, не будь свиньей! Положи себе сколько надо, а в общую тарелку нечего лазить своей ложкой.
– Брезгуете! Не бойтесь, я не заразный.
– При чем тут это! Просто некрасиво, противно. Ты и на людях так будешь делать.
– Ла- адно, больше не буду. Сегодня- в последний раз. Мад. разложила салат по тарелкам. Знала по опыту цену этому обещанию брата, един- ой целью которого было добиться, чтобы его сейчас оставили в покое. Присаживаясь к столу, она велела Азе сходить за Сережей, но та отказалась.
– Ты чего это?
– Мад. недовольно взглянула на сразу накуксившуюся сестренку.
– Сами зовите, если он вам нужен.
– Что, поссорилась со своим дружком, невеста?
– поддел Мус.
– Сам ты. . невеста!
– со слезами в голосе протянула Аза, готовая вот- вот разреветься- так ей обидны были эти обычные шутки по поводу их былой дружбы с Сережей. Подобные шутки, которые в последнее время она воспринимала особенно болезненно, и явились причиной разрыва этой невинной дружбы. Девочка избегала теперь общества Сережи, и даже одно напоминание о нем в своем присутствии воспринимала на свой счет. Мад. понимала все это и потому не только не стала настаивать, но и брату, продолжавшему подтрунивать над сестренкой, велела оставить ее в покое.
–
– явно подражая отцу, произнес Мус. с напускной строгостью.
– С тебя пример берет. Калитка у соседей оказалась незапертой. "Вот постреленок, даже на заперся", - подумала Мад, незаметно для себя подражая манере тети Любы. Сер. играл во дворе с мячом. То и дело привычным движением подтягивая брюки, он размашистым ударом посылал его в дальний угол просторного двора, норовя попасть в стоящую там конуру.
Дружок, крайне возмущенный такой агрессией, с негромким рычанием метался на привязи вокруг конуры, не решаясь предпринять какие- либо иные меры к защите своих законных владений.
– Серега, почему у тебя калитка не заперта?
– строго спросила Мад.
– А че?
– невозмутимо воззрился на нее Сер. шмыгая носом.
– Тебе же было велено держать калитку на засове. Ладно, пошли к нам, футболист. Пообедаем вместе, а потом посмотрим, как ты тут хозяйничал.
– А я уже ел.
– Да что ты там ел! Пошли давай, не то маме скажу, что совсем не слушался.
– А мама дома!
– Что ж ты сразу не сказал?
– Она в огороде.
– Сер. вновь принялся пинать мяч.
– Ты поосторожней, Дружка зашибешь.
– Не- а! Вот смотри, как я в его ворота гол забью!
– воинственно сказал Сер, устанавливая мяч. Тщательно примерившись, он с силой ударил. Мяч пролетел мимо цели.
– Эх ты, ма- зи- ла!
– протянула Мад, с улыбкой глядя на сконфузившегося незадачливого"бомбардира".
– Чур, это не в счет, это я плохо прицелился! Вот сейчас посмотришь!
– загорелся Сер. желанием взять реванш. Но Мад. не стала дожидаться. За стирку Мад. принялась, лишь когда мать ушла на работу, желая сделать ей сюрприз. Закончила к полудню и, присев ненадолго отдохнуть, сочувственно разглядывала свои руки, в нескольких местах растертые в кровь в результате чрезмерного усердия. Но что значили эти саднящие ранки по сравнению с чувством удовлетворения, испытываемого от сознания хорошо выполненной работы! Взгляд радовала большая, отдающая голубизной стопка подсохшего белья, которое предстояло гладить. Погода неожиданно стала портиться. Невесть откуда налетевшие тучи угрожающе зависли над селом. "Слава богу, что успела закончить, - с радостью думала Мад, поглядывая на небо.
– Пока еще соберется этот дождь, у меня и все остальное высохнет". Однако дождь начался гораздо раньше, чем она ожидала, и стремительно набирал силу. Мад. торопливо снимала с веревки порядком подсохшие было вещи и уносила под навес. Под дождем остались только 2толстых хлопчатобумажных покрывала. Подбежав к ним, Мад. остановилась как вкопанная, испуганно разглядывая грязные разводы, сплошь покрывавшие всю их поверхность.
Дружок, крайне возмущенный такой агрессией, с негромким рычанием метался на привязи вокруг конуры, не решаясь предпринять какие- либо иные меры к защите своих законных владений.
– Серега, почему у тебя калитка не заперта?
– строго спросила Мад.
– А че?
– невозмутимо воззрился на нее Сер. шмыгая носом.
– Тебе же было велено держать калитку на засове. Ладно, пошли к нам, футболист. Пообедаем вместе, а потом посмотрим, как ты тут хозяйничал.
– А я уже ел.
– Да что ты там ел! Пошли давай, не то маме скажу, что совсем не слушался.
– А мама дома!
– Что ж ты сразу не сказал?
– Она в огороде.
– Сер. вновь принялся пинать мяч.
– Ты поосторожней, Дружка зашибешь.
– Не- а! Вот смотри, как я в его ворота гол забью!
– воинственно сказал Сер, устанавливая мяч. Тщательно примерившись, он с силой ударил. Мяч пролетел мимо цели.
– Эх ты, ма- зи- ла!
– протянула Мад, с улыбкой глядя на сконфузившегося незадачливого"бомбардира".
– Чур, это не в счет, это я плохо прицелился! Вот сейчас посмотришь!
– загорелся Сер. желанием взять реванш. Но Мад. не стала дожидаться. За стирку Мад. принялась, лишь когда мать ушла на работу, желая сделать ей сюрприз. Закончила к полудню и, присев ненадолго отдохнуть, сочувственно разглядывала свои руки, в нескольких местах растертые в кровь в результате чрезмерного усердия. Но что значили эти саднящие ранки по сравнению с чувством удовлетворения, испытываемого от сознания хорошо выполненной работы! Взгляд радовала большая, отдающая голубизной стопка подсохшего белья, которое предстояло гладить. Погода неожиданно стала портиться. Невесть откуда налетевшие тучи угрожающе зависли над селом. "Слава богу, что успела закончить, - с радостью думала Мад, поглядывая на небо.
– Пока еще соберется этот дождь, у меня и все остальное высохнет". Однако дождь начался гораздо раньше, чем она ожидала, и стремительно набирал силу. Мад. торопливо снимала с веревки порядком подсохшие было вещи и уносила под навес. Под дождем остались только 2толстых хлопчатобумажных покрывала. Подбежав к ним, Мад. остановилась как вкопанная, испуганно разглядывая грязные разводы, сплошь покрывавшие всю их поверхность.
"О Аллах! Что это? . . За что мне такое наказание? "- почти с суеверным страхом думала она, в первую минуту не в силах объяснить это явление иначе, чем гневом свыше. Промокнув до нитки, она все стояла, с горечью думая о том, что все усилия, потраченные на эти толстые покрывала, сведены на нет. Прибежавший со школы Мус. застал ее в такой позе.
– Яй, ты что, молишься на них стоишь?
– крикнул он, пробегая под навес.
– Смотри, что с ними стало. И за что меня бог наказал? Я ведь себе все руки ими растерла, - чуть не плакала Мад.
– А что?
– не сразу понял Мус, разглядывая из своего укрытия покрывала. И вдруг рассмеялся: - Эх ты! Элементарных вещей не понимаешь. А еще в институте учишься! При чем тут бог, если ты под грязным дождем их оставила?
– Где ты видел грязный дождь? Он же с неба льется!
– возмущенно вступилась Аза, искренне сочувствовавшая сестре.
– А пыль и копоть не в небо поднимаются? Скажите спасибо, что здесь нигде нет угольных копей, не то быть бы вашим покрывалам совсем черными. Дождя ведь давно не было, вот вся накопившаяся в воздухе пыль и вернулась на землю с первыми же каплями. А теперь дождь уже чище, - назидательно, подражая старшему брату произнес Мус.
– Уте- ешил. . Тоже мне академик нашелся. Сейчас прополощем их хорошенько.
– Стирать меня хочешь заставить? Не выйдет.
– Зачем- стирать! Ты мне просто поможешь отжать, у тя же силы на троих.
– Это другое дело, - великодушно согласился польщенный Мус. Выкручивая покрывала, он так старался подтвердить такую оценку, что Мад. неск. раз упускала из рук свой конец не в силах удержать его.
– Ты полегче не можешь? Или задался целью руки мне выкрутить?
– взмолилась она. Мус. только смеялся, преисполненный чувства собственного превосходства.
– Эх ты! . . Разве я виноват, что у тя силы- как у мухи?
– Вот и выкручивай сам. Чего меня еще мучаешь? Мус. играючи справился с задачей.
– И глупа же я, однако. Не хватило ума с самого начала предоставить это тебе- весело сказала Мад, развешивая покрывала под навесом. От недавнего ее огорчения не осталось и следа.
– Ох, и хитрые же вы! Так и норовите нашего брата закабалить. Не зря умный чел- к сказал: "Коварству женщин нет предела! "
К вечеру дождь стих. Мад. заканчивала гладить. Как обычно, она гладила в ком. Мус, где стоял большой самодельный стол. Аза сидела поодаль, а Мус, по случаю дождя оставшийся дома, лежал на кровати, задрав ноги на спинку, и по своему обыкновению незлобиво подтрунивал над нею. Аза старалась не реагировать на его шпильки, а Мус, которого тяготила необходимость сидеть дома в бездействии, все не унимался.
– Да оставь ты ее, в конце- то концов! Чем она тебе задолжала?
– не выдержала Мад.
– Она мне 3копейки должна и никак не отдает!
– подхватил Мус, опять строя шутовскую гримасу.
– Отдаст она тебе этот долг, как только на пенсию выйдет. Кстати, чего ты валяешься на постели одетый? Вот поэтому и приходится стирать за тобой в3раза чаще, чем за другими.
– Это не твои слова, а нанины. Между прочим, я могу поклясться на Коране, что
– Так я же не собираюсь клясться! Я только говорю: мог бы! . .
– спохватился Мус.
– Ты лучше иди встречать нани на остановке, плащ ей отнеси.
– Ага, вспомнила! Да она уже вот- вот прийти должна, - Мус. нехотя поднялся. Скрипнула входная дверь. Аза бросилась посмотреть, кто пришел, и из кухни донесся ее радостный возглас: - Нани, а Мус. шел тебя встречать!
– Вовремя надумал, - сказала Там, разуваясь у порога. Мус. и Мад, вышедшие к матери, виновато переглянулись.
– Это она мне вовремя не сказала, - кивнул Мус. на сестру. Та стукнула его по плечу: - Сам не мог догадаться?
– Незачем было меня встречать. Дождь- то почти перестал. Вот только ноги промокли. В городе целые реки по улицам текли- пришлось прямо по воде идти.
– А ты бы переждала на фабрике, - сказала Мад, принимая от матери промокшие кофту и платок, которые та поспешила стянуть с себя.
– У кого хватит терпения сидеть там после окончания смены? Чуть позже, переодетая во все сухое, Там. с видимым удовольствием отхлебывала из стакана горячий чай.
– Опять ты, нани, один чай пьешь! Чай- вода, что от него толку, - как всегда не удержалась Мад.
– Что вы понимаете. Да не лишит Аллах всех, кого мы любим, горячего чая, - негромко пожелала Там.
– Ну как вы тут?
– Я сегодня все в этом доме перестирал!
– Мус. подмигнул Мадине.
– Вон у дочерей своих спроси, если мне не веришь. Там. перевела насмешливый взгляд с Мус. на Мад.
– Скажешь- не стирал я? Не стирал?
– Да стирал, стирал, - отмахнулась Мад.
– Пусть вам медведь верит, - улыбнулась Там. Аза, так и не дождавшись, когда Мад. опровергнет бессовестные притязания брата, решила разоблачить его: - Да не ты это стирал вовсе, а Мад! А ты только после пришел!
– И сказано это было так запальчиво, что развеселило всех.
– Хорошо, что сказала, не то я бы и в самом деле поверила, - ласково улыб. Там. младшей дочери, а старшей сказала: - Незачем было спешить. В воскресенье вместе бы занялись.
– Не думай, я все что надо было постирала, и не хуже тебя. Можешь проверить.
– Ладно, ладно. Хорошее дело сделала, - сказала Там. заметно потеплевшим голосом. Мад, с самого начала испытующе поглядывавшая на мать, желая уловить ее реакцию, с удовольствием отметила, что лицо ее просветлело и глаза подобрели и смотрят ласково.
На след. день все еще шел дождь. Но был он уже не таким обильным и шел с перерывами: то на время прекращаясь вовсе, то вновь как бы нехотя начиная моросить. Беспросветное небо, сплошь покрытое густыми темными тучами, давило свинцовой тяжестью. Было сумрачно, сыро, неуютно. По всей видимости, этот затяжной осенний дождь, бывший для данной местности явлением отнюдь не редким, зарядил надолго. Мад. с самого утра шила сестренке платье и теперь делала последнюю примерку, огорчаясь тем, что оно оказалось уж слишком впору- за это от матери наверняка влетит. В ушах даже возник ее недовольный голос: "Ты что- чехол ей шила? Оно же после первой стирки и не налезет. . ". Предвидела, что мать скажет именно эти слова. Но сестренка была оч. довольна, да и платьице сидело на ней вроде неплохо, что несколько утешало Мадину.
– Кто- то пришел, - насторожилась Аза, переставая вертеться перед зеркалом. Дверь стремительно распахнулась, и на пороге появилась Наташа- загорелая, с обветренным лицом и смеющимися глазами. Несколько секунд подруги неподвижно смотрели друг на друга, а потом бросились обниматься и закружились по комнате, издавая бессвязные ликующие возгласы. Аза ревниво наблюдала за этим проявлением бурного восторга. "Ага, она больше всех нас любит эту свою Наташку! "- заключила она, глядя, как Мад, забыв обо всем прочем, а главное, о ее недошитом платье, в счастливом оживлении разг- ет с подругой. Беседу прервало появление Мус.
– О- о! Привет соседке!
– Привет- привет, коль не шутишь.
– Ну и как- выручила колхоз своим трудом?
– Мус. сел, обеими руками приглаживая влажные от дождя волосы.
– Бедный бы он был, если бы зависел от моего труда!
– засмеялась Нат.
– В этом я и не сомневаюсь. Вы с ней си- ильные работнички, - кивнул на сестру.
– Гляньте, как неуважительно он разг- ет с девушкой. . А еще кавалер называется, - озорно сверкнула глазами Нат.
– Да какой я тебе кавалер! Стара ты для меня.
Это было так неожиданно, что Мад. удивленно воззрилась на брата. Раньше подобные шутки Нат. ввергали его в смущение, и он торопился покинуть ее общество.
– Ни- че- го себе! Растет, оказывается, братец- то мой!
– подмигнула она Наташе.
– Сма- атри- ите, как он осмелел!
– Нат. подошла, коротким движением взлохматила ему волосы.
– Ты что? . .
– вырвалось у Мус. Он перехватил ее руку в запястье и сжал.
– Ой- ой- ой. . . отпусти, сумасшедший!
– болезненно сморщилась Нат. Мус, приглаживая пятерней волосы, с виноватой улыбкой наблюдал за Наташей, которая, страдальчески охая, дула на безжизненно повисшую руку. Но стоило ей дойти до дивана и, обернувшись, увидеть его виновато- растерянное лицо, как разразилась звонким смехом.
– Вот вы. . . вот какие вы! Я же говорю. .
– неловко улыбался Мус.
– Что ты говоришь? Что?
– Что все вы притворщицы и плутовки. Я уж подумал: в самом деле тебе руку повредил.
– И повредил!
– смеясь, Нат. вновь свесила плетью руку, на которую только что опиралась как ни в чем не бывало.
– Ну нет, на этот раз номер не пройдет. . . И опять в институте своим чередом идут занятия. Первое время все разговоры были на "колхозную"тему. Вспоминали о той жизни, заново переживали и обсуждали события тех дней. Мад. с тайной завистью слушала оживленные разговоры своих однокурсников, заметно сблизившихся за это время. Видя, как охотно Нат. общается с дев- ми, с которыми подружилась в колхозе, она испытывала чуть ли не ревность. Старалась не поддаваться этому непрошеному чувству, но это не всегда удавалось. Тогда у нее портилось настроение, и она сознательно прибегала к испытанному средству: принималась думать об Ибрагиме. Мысли о нем успокаивали в любой ситуации: на их фоне неприятности представлялись несущественными, не стоящими того, чтобы из- за них сильно расстраиваться. "Главное- у меня есть Иб, и я нужна ему", - с тихой радостью думала она. Собираясь на занятия, она одевалась теперь с особенной тщательностью, стараясь- насколько позволял гардероб- выглядеть нарядной. Ведь Иб. мог появиться в инст. любой день, а ей было далеко не безразлично, какой он ее увидит.
Как ни ждала Мад, его появление оказалось для нее неожиданным. Она направлялась в нужную аудиторию на лекцию по физике, когда ее окликнули: - Я тебя несколько раз окликал. Не слышала или не хотела оглядываться?
– Я только сейчас услышала. Некоторое время молчали. Иб. разглядывал ее, смущая пристальным взглядом.
– Рассказывай, как ты тут себя вела в мое отсутствие?
– с шутливой строгостью спросил он. Она с улыбкой подняла глаза: - А ты контролировать меня вздумал? Если у тебя такие намерения, напрасно уезжаешь так надолго. Сказав это, испугалась : "Вот дура! Я же себя выдала. . "- и отвернулась, пошла к своим.
– Если хочешь, я больше никуда не уеду. Даже если для этого придется уволиться с завода. Резко прозвенел звонок.
– Я пойду, мне нельзя пропускать, - встрепенулась Мад.
– Я тоже хочу послушать лекцию.
– Да ты что? Не вздумай!
– Она с опаской покосилась на приближающегося преподавателя.
– А вас звонок не касается?
– строго взглянул преп. на замешкавшегося у двери Иб, и тот, уже не колеблясь, вошел. Мад. прошла за последний стол, желая избежать любопытных взглядов сокурсников. Иб. через всю аудиторию проследовал за ней и сел рядом.
– Ну зачем ты? . . Зачем?
– не глядя на него, прошептала она.
– Сама ведь слышала- он мне велел.
– Так он думал: ты здесь учишься. .
– Тем лучше для меня. Мад. принялась слушать лекцию, не обращая внимания на Иб, отвечая молчанием на его попытки заговорить. Она не сводила глаз с преп- ля и внешне казалась воплощением внимания и сосредоточенности. Однако на самом деле это было как раз наоборот. Все ее внимание и волю сковало присутствие Иб. Она ловила себя на том, что до нее совершенно не доходит смысл лекции. Такого с ней еще никогда не бывало. Она пыталась заставить себя прислушиваться к словам преп- ля. Тщетность этих усилий вызывала чувство досады, которое она умышленно переносила на Иб. Поймав недовольный взгляд, он придвинул к себе ее тетрадь и, открыв на последней странице, принялся что- то писать. Мад. то и дело ловила на себе любопытные взгляды, замечала двусмысленные улыбочки однокурсников, что все больше усугубляло положение, усиливало ее смущение.