Мадонна будущего. Повести
Шрифт:
Вот поэтому-то на сей раз я имел полные основания предоставить Кенту Малвиллу возможность самому объясняться с аудиторией — как человеку испытанному и с более закаленным терпением — и позволил себе отвести душу в ответной реплике молодой даме, обратившейся ко мне непосредственно с недоуменным вопросом. Она оказалась моей соседкой, и это вышло случайно, хотя со стороны наверняка можно было подумать, что я нарочно выбрал себе место рядом с женщиной, из всех присутствующих в зале наиболее привлекательной. Во всяком случае, она была единственной в зале, державшейся вполне непринужденно и готовой, по-видимому, к любому развитию событий. Однако ее милое личико казалось озабоченным, и я догадался, что она приехала сюда неспроста. Сфера влияния мистера Солтрама безмерно расширилась у меня на глазах. Подумать только: он,
Юная леди с золотисто-каштановыми волосами, затянутая в черный бархат, определенно произвела на меня впечатление. По другую руку от нее сидела особа с маловыразительным обличием — очевидно, компаньонка. Сама же девушка могла оказаться даже иностранной графиней: прежде чем мы разговорились, я коротал досадную проволочку, мысленно рисуя в памяти смутно схожие с ней образы героинь романов мадам Санд, какими они предстают на первой же странице. Очень скоро я уяснил, что соседка моя явно из Америки — и только оттуда, но это обстоятельство ничуть не сделало ее для меня менее загадочной; вот только в душе моей зародились мучительно удручающие раздумья относительно упущенного шанса на благотворительные поступления из Бостона. Девушка осведомилась у меня (как у лица, по всей вероятности, посвященного), стоит ли ей ждать дальше. Я доверительно признался, что, положа руку на сердце, не советую ей терять время попусту. Возможно, она не слишком положилась на мою искренность: во всяком случае, что-то помешало ей уйти, и беседа наша продолжалась, пока не обнаружилось, что в зале остались едва ли не мы одни. Оказалось, что моя соседка знакома с миссис Солтрам, — и чудо, таким образом, до некоторой степени объяснилось. Братский союз сторонников мужа был ничто в сравнении с братским (или, точнее сказать, сестринским) союзом поборниц супруги. Мы с Малвиллами принадлежали к обоим лагерям, но только мне, без сомнения, выпала участь глубже всех погрузиться в мрачные бездны испытанных миссис Солтрам несправедливостей. Она извела меня до чертиков; представляю, каково пришлось бедняге Солтраму. Наиболее рьяные из ее приверженцев вместе с тем составляли и горсточку адептов мистера Солтрама. Они с готовностью отдавали почтенной даме должное, тогда как наиболее приближенные к ней утешительницы ненавидели нашего философа прямо-таки лютой ненавистью. Необходимо, впрочем, упомянуть, что именно мы, мы — те, кто поддерживал оба враждующих стана, — сделали для миссис Солтрам больше всех остальных, вместе взятых.
Я почему-то проникся убежденностью, что моя новая знакомая богата, и возлагал немалые надежды на проявленную ею щедрость. Выяснилось, однако, что юная леди не относит себя ни к одной из противоборствующих партий: явиться в этот зал ее подвигла неодолимая бескорыстная пытливость. Она приехала в Англию повидать тетушку; именно в ее доме и повстречалась с той самой докучливой дамой, мысли о которой не давали нам спокойно спать. Я тотчас же почуял в девушке приятную собеседницу, едва только она с сожалением заметила, что внутренняя сущность упомянутой дамы особого интереса, увы, не представляет. Слова эти можно было сравнить с глотком свежего воздуха, ибо в окружении миссис Солтрам (по крайней мере, среди тех преданных ей ревнительниц, кто и знаться не желал с ее одиозным супругом) безоговорочное признание неотразимых ее достоинств почиталось первейшей из священных заповедей. Миссис Солтрам и впрямь была совершеннейшей заурядностью, каковой являлся бы и сам мистер Солтрам, не будь он чудом природы. Вопрос о вульгарности в общении с ним отпадал сам собой, но им поневоле задавались, когда имели дело с его женой. Спешу добавить, что вне зависимости от вашего вывода нельзя было не признать полного отсутствия у Солтрама сколько-нибудь веских оснований для оставления семейства без всяких средств к существованию.
— На мой взгляд, ему недостает твердости характера, — решила моя юная соседка.
В ответ на услышанное заявление я так громко прыснул, что мои друзья, покидая зал, оглянулись на меня через плечо. Вероятно, им почудилось, будто я потешаюсь над тем неловким положением, в которое они по нечаянности угодили. Не исключено, что благодаря моей веселости Солтрам лишился двух-трех подписок, зато взаимопонимание с моей собеседницей
— Миссис Солтрам говорит, он пьет как лошадь, — конфиденциально сообщила мне моя знакомая, — и тем не менее, по ее же словам, сохраняет полнейшую ясность ума.
Отрадно было потолковать с хорошенькой девушкой, способной судить об умственных качествах мистера Солтрама и о степени ясности его интеллекта. Побуждаемый внутренним голосом, я попытался внушить ей, как именно надлежит относиться к мистеру Солтраму, однако трудность заключалась в том, что сам я нередко испытывал на сей счет нешуточные сомнения, в данной ситуации особенно мучительные. Девушку, безусловно, привела сюда искренняя заинтересованность — желание разрешить данный вопрос на основе собственного опыта. Ей довелось прочесть кое-какие статьи мистера Солтрама, но она не поняла в них ни слова. В Доме у тетушки разговор о Солтраме заходил частенько, и это подогрело ее интерес, а захватывающие повествования миссис Солтрам, уличавшей супруга в недостатке добродетели, разожгли в ней самое жгучее любопытство.
— Наверное, им не следовало отпускать меня сюда, — вскользь обронила моя собеседница, — и, полагаю, им без труда удалось бы уговорить меня не ехать. Но я каким-то образом догадалась о его неотразимости. Впрочем, это утверждает и сама миссис Солтрам.
— И вам захотелось собственными глазами увидеть, в чем заключается его неотразимость… Что ж, убедились?
Юная леди приподняла тонко очерченные бровки:
— Вы имеете в виду его необязательность?
— Нет, необыкновенные результаты, к каким она приводит. Мистер Солтрам обладает редким талантом принудить нас заранее прощать ему любые выходки, которые ставят нас в унизительное положение.
— В унизительное положение?
— Да, в котором я, например, как поручитель за него, оказываюсь перед вами, поскольку вы приобрели билет.
— Но вы ни капельки не выглядите униженным. Да я к вам и не в претензии — несмотря на то что обескуражена. Ведь я и приехала-то взглянуть на мистера Солтрама именно ради того загадочного свойства, о котором вы упомянули.
— Вы бы его не разглядели! — воскликнул я.
— А как же вы ухитрились?
— У вас это не получится. Должен предупредить, мистер Солтрам — отнюдь не красавец, — добавил я.
— Вот те на! А миссис Солтрам считает совсем наоборот.
Я не мог удержаться от нового приступа бурного веселья — вероятно, немало подивившего мою собеседницу. Неужто она могла принять слова миссис Солтрам всерьез и в своем порыве целиком положилась на вышеприведенное утверждение почтенной дамы, в высшей степени характерное для ее взглядов, но тем не менее вызывающее едва ли не самый энергичный протест?
— Миссис Солтрам, — пояснил я, — не понимает истинных достоинств своего мужа, но — возможно, для равновесия — явно переоценивает те качества, которыми он отнюдь не блещет. Избытком внешней привлекательности мистер Солтрам никак не страдает, уж поверьте: пожилой, грузный, черты лица расплывчатые — вот только разве глаза…
— Да-да, огромные глаза! — на лету подхватила юная леди. Похоже, она была о них уже наслышана.
— Глаза мистера Солтрама имеют трагическое, ни с чем не сравнимое выражение… Их можно уподобить маякам на скалистом берегу. Но движения его неуклюжи, одевается он кое-как и в целом впечатление производит диковинное.
Моя соседка призадумалась над моим описанием, потом выпалила:
— Можно ли назвать его настоящим джентльменом?
При этом вопросе я слегка вздрогнул: мне уже приходилось слышать его раньше. Задолго до нашей первой встречи и столь прямого, волнующего разговора в опустевшем зале точно о том же, безо всяких обиняков, спрашивал меня Джордж Грейвнер. Тогда его вопрос захватил меня врасплох, но сейчас я был готов к ответу: недаром я года два ломал над загадкой голову, пока наконец не разрешил ее и не отставил в сторону.
Девушку удивила незамедлительность моего отклика, но я тут же почувствовал, что передо мной отнюдь не Джордж Грейвнер.
— Вы потому так считаете, что он — как это у вас здесь в Англии принято выражаться — низкого происхождения?
— Вовсе не потому. Отец его был учителем в сельской школе, а мать — вдовой церковного сторожа. Но это не имеет никакого значения. Я говорю так о Солтраме только потому, что хорошо его знаю.
— Но разве это не чудовищный недостаток?