Маг черного солнца
Шрифт:
— Почему три диплома? — спросила я у отца вместо заготовленной заранее речи, вместо приветствия и объятий. — Откуда их взялось целых три?
Король молчал. Он не отвел взгляда голубых глаз, но едва заметно сжал губы в знакомом жесте недовольства.
И тут я все поняла, разом. И это прорвало плотину. Ярости, боли, ненависти и негодования.
— Ты осмелился надавить на Деканат? Ты не принял решение Академии? Ты снова решил вмешаться в мою жизнь? Если деканы решили, что я правитель, а не архимаг, значит так и есть, черт тебя возьми! Я имею право на этот диплом, я сдала все необходимые экзамены, включая героическую смерть! — мой голос, хорошо
— Они оскорбили Леару и королевскую семью, отчислив тебя и позволив уйти. Роберт это понял и не отпустил тебя без диплома. А вот Фредериком я разочарован. И уж тем более этим проклятым эльфом… если бы его жизнь не была такой ужасной, я бы…
— Заткнись! — заорала я в такой ярости, что вокруг меня полыхнул круг огня, заставив окружающих отшатнуться от жара. — Молчи, ни слова больше! Довольно! Ты хуже всех, а я видела немало ублюдков, отец!
Звякнул чей-то бокал, только подчеркнув тишину. Я взмахнула рукой, и мои украшения разлетелись во все стороны, а одежды превратились в черное облачение. Волосы расплелись и легли по плечам свободной белой волной. Эти манипуляции позволили мне чуть-чуть успокоиться, ровно настолько, чтобы не убить своего отца прямо на троне. К сожалению, не больше.
— Ты попрал все, что имело для меня ценность. И в первую очередь мою любовь и уважение к тебе. Мой диплом оплачен кровью и смертельными ранами, изувеченным сердцем и потерянной любовью, страхом и болью. Это не трофей на стене, а надгробная плита. Это великий дар Академии, самая ценная похвала и лучшая награда. Ты вытер об нее ноги и оскорбил деканат своими претензиями.
Я взмахнула рукой и швырнула огнем в триптих с витиеватыми письменами. Они поддались не сразу, но моя ярость была настолько сильна, что две из трех заговоренных дощечек все же сгорели, оставив на стене почерневшие крючки и пятно копоти на мраморе. Остался только диплом от факультета Войны.
Лицо отца тоже почернело от гнева. Магия в стенах тронного зала, оскорбления в лицо королю. Я была рада результату, я хотела его боли, его ярости.
— Я должен был отстоять твою честь! С тобой расторгли помолвку!
И после этих слов я потеряла контроль окончательно.
— Ты говорил с ним? Ты ругался с Натаниэлем?! — дальше я выплеснула на отца столько грязи, сколько могла. Когда закончились оскорбления, я стала кричать более осмысленные фразы: — Создай себе голема, пусть он станет идеальной дочерью! Он будет жить по твоей воле и никогда тебя не разочарует, а всех, кто из плоти и крови — оставь в покое! За каким чертом ты плодишь детей, если не готов их принимать! Будь проклят ты и все твои надежды! Никогда, никогда я не буду жить по твоим шаблонам! А вы! — я обернулась к столу с побледневшими братьями и сестрами: — Жалкие тряпки, о которые он вытирает ноги! Что, так боитесь, что он вас прогонит?! Да я лучше стану портовой шпаной, чем еще раз преломлю хлеб с таким безмолвным отребьем!
Я чувствовала, что теряю над собой контроль. Нервный срыв, он должен был наступить, должен был прийти этот шквал. Я просто отложила его на время, но так и не пережила как следует. Множество сражений, ранения (особенно паралич), смерти, потеря Натаниэля, яд в крови, с которым я не знала, что делать, вызвали эту черную бурю в душе, и она бушевала. Сносила защитные стены, смывала плотины, уничтожала последние оплоты здравого смысла. Даже шабаш Ватмаара, видимо, до конца не помог мне смириться и пережить произошедшее. Пожар горел и пожирал то,
— Отец, она права. Ты ублюдок. Но я это уже говорил, если помнишь. В том, что произошло, есть твоя вина. Если бы ты сразу отправил Диору в Академию, а не школу-тюрьму, теша неадекватные мечты, все сложилось бы по-другому. Или стоило хотя бы проявить деликатность и не вмешиваться в то, что тебя не касается. Ведь ее личная жизнь — не твоего ума дела. За своей бы лучше следил.
Я обернулась на голос и с удивлением увидела брата Адриана, который стоял позади и спокойно отчитывал отца. Он вышел из-за стола в проход, оставив еду на тарелке, а вино в бокале. Но его спокойствие было напускным — я видела, как билась жилка на виске, как сжимались до боли кулаки. Он продолжил:
— Сколько еще детей ты хочешь угробить в угоду своей гордыне? Где трое моих старших братьев, а? Где они? При каких обстоятельствах они покинули нас, забыл? Почему Ника никогда не обедает в главном зале в твоем присутствии? Остановись сейчас, пока у тебя еще есть дети, которые тебя любят. Иначе однажды появятся те, кто доведет дело старших братьев до конца.
Он подошел, приобнял меня за плечи и увлек за собой. Я опешила. Руки тряслись, по щекам катились слезы, а меня саму трусило, как в лихорадке.
— Пойдем выпьем, не показывай своей слабости, они не стоят твоих слез, — шептал он мне на ухо, обнимая за талию.
Казалось, я в странном сне.
Адриан касался меня прежде, лишь когда наносил удары в дуэлях и спаррингах, он шептал мне на ухо только гадости и угрозы. Видимо, то, что мы удалились из зала вместе и даже обнявшись, поразило всех еще больше. Когда слезы немного высохли и я смогла оглядеться, то поняла, что Адри ведет меня через темные коридоры замка, тайными переходами и едва приметными галереями. Мы оказались в его комнатах, просторных и уютных. Темное дерево, мягкие ковры, стойка с оружием, стеллажи с книгами, практически декоративный в нашем южном климате камин. Поразивший меня мольберт у стены. Он рисует? Никогда бы не подумала.
Я вздохнула и вытерла с лица остатки слез, чуть настороженно глядя на брата. Он разулся, но даже так был выше меня на голову, а если я сниму каблуки… то в дуэли он легко сломает мне нос плечом, как уже бывало не раз. Я отогнала ненужные воспоминания и присела на край дивана.
Адриан остался в майке с коротким рукавом и темных брюках, черные вьющиеся волосы, унаследованные им от матери-брюнетки, ниспадали на широкие плечи, резкие брови хмурились, отчего голубые глаза казались темнее. Губы сжаты в одну линию, на скулах ходят желваки.
— Ты тоже виновата, — не поворачиваясь ко мне, произнес он. — Ты отправила меня обратно в Леару. Если бы я остался в тот день, то помог бы либо убить Императора, либо защищал деканов на стенах. А ты отказалась мне верить…
— Голди подслушал ваш разговор…
— Он слышал только то, что говорил Натаниэль! — огрызнулся брат. — Я не согласился. Я пообещал защитить тебя, а не отослать прочь. Я тоже хотел помочь в этой войне и не собирался смиряться с мученической позицией деканата, — он вздохнул и протянул мне бокал с чем-то темно-синим. — Ладно, хватит! Нужно остановить лавину всех этих «бы» и «если». Есть так, как есть, стоит сделать выводы и жить дальше. Мои соболезнования по всем… моментам.