Маг поневоле
Шрифт:
— Выходит ты не только меня спас, но и мою семью. — Перед глазами встала Маришка, с её нелепыми косичками и озорными глазами. — Я тебе, значит, вдвойне обязан теперь.
— Пустое, — небрежно отмахнулся Гонда. — Глядишь и ты мне подмогнёшь когда-нибудь. — Парнишка немного помолчал, искоса поглядывая в мою сторону и решившись, спросил, пытливо глядя мне в глаза. — Слушай Вельд. А тебе только слова незнамые вспоминаются аль ещё чего? Может страны чужеземные или рухлядь диковинная? А может, иногда, и в себе что-то странное замечаешь? Словно другой ты, какой то? Ну, как будто и не Вельд вовсе?
Я облизал разом пересохшие губы, стараясь успокоить, бешено заколотившееся сердце. Это что же получается, я не первый здесь
Я уже хотел было, рассказать своему спутнику всё как есть, как вдруг что-то во взгляде Гонды меня остановило. Что? Я и сам толком не понял! Нехорошее что-то! Умом понимаю, что не прав! Нормальный парень Гонда! Не стукач какой-нибудь и не гнида, вроде Силантия! И если кто и сможет мне в этом мире помочь, так это как раз он! И всё же я решил пока и ему не открываться. То, что в этом мире уже были такие как я, не значит, что их тут хлебом-солью встречали. Вполне может быть, что как раз наоборот. Могут и на костре спалить объявившегося колдуна или ещё чего похуже сделать. И тот же Гонда, первым же меня на этот самый костёр и определит, при этом искренне считая, что поступил правильно. Лучше сначала побольше об этом мире узнать, а там, если что, и открыться можно будет.
— Как это? — Я изо всех сил постарался изобразить на своём лице искреннее недоумение. — Я — это я. Ну Вельд, значит. Как же я ещё кем-то быть могу? Чудно, как то!
— Вот и хорошо! — Гонда широко улыбнулся. — А то я опасаться стал уже. Вдруг ты совсем головой ослабнешь? Юродивому при обозе не выжить! Понимаешь. — Юноша нерешительно покосился на меня. — Просто, почему-то, по сердцу ты мне пришёлся. После того как батю берыга в лесу заломал, я один совсем остался. Родоков нет. Сверстники перед голодранцем начали носы задирать. Да и не до них мне стало. С голодухи брюхо пухло. — Гонда раздраженно пнул подвернувшийся под ногу комок грязи и признался. — Я даже когда баллот вытянул, почти обрадовался. Хоть с голоду этой зимой околеть не дадут. Как-никак княжье имущество. В общем, — паренёк, сделав небольшую паузу, предложил. — Давай теперь вместе держаться, ну как сотоварищи. — Гонда покосился вперёд, в сторону Силантия и хмыкнул. — С земляком твоим у тебя не заладилось с самого начала. Да еще плетей он, в деревне, за донос лживый получит. Ещё более зло затаит. Не получится у вас с ним одной артели.
— Я согласен, конечно! Я и так к тебе уже как к другу отношусь!
Сердце радостно забылось. А жизнь то налаживается! Вот и первый товарищ появился, на которого положиться можно! Тем более такой проныра, как Гонда. Такой и сам нигде не пропадёт и мне никуда больше вляпаться не даст!
— Вот и хорошо, — приобнял меня за плечи мой новый друг. — Вместе выжить полегче будет.
Ближе к вечеру, мы, наконец-то, вышли из леса. Могучие деревья, почти полностью, заслонявшие своими кронами всё небо, отступили, сначала сменившись мелколесьем, вперемежку с кустарником, а затем и вовсе остались позади, недружелюбно помахивая ветками нам вслед. Теперь обоз передвигался по колосящемуся, высокой почти по пояс травой, полю. Солнце, хоть уже и клонилось к закату, ещё не успело коснуться своим краем далекого горизонта и светило довольно ярко. Вдалеке, большим тёмным пятном, чернел частокол деревеньки, которая, очевидно, и была конечным пунктом дневного перехода. Люди заметно приободрились. Голоса стали громче, веселей, среди воинов посыпались немудрёные шутки, один из служек даже что-то запел, правда, так бездарно и настолько заунывное, что ему быстро пришлось заткнуться.
Оживились и мои спутники. Лузга с Марком, видимо, свыкнувшись с неизбежным, перестали дуться, и притормозили, дождавшись нас с Гондой. Дальше мы двинулись вместе, одной весело гомонящей толпой. Только лишь Силантий продолжал плестись позади, понуро опустив голову.
— Ещё версты три землю топтать, — проворчал вечно недовольный Лузга. — И чего они так далеко он леса построились?
— Так река рядом, — пожал плечами в ответ Гонда. — Её просто не видно отсюда. Ничего, — внимательно поглядел он на небо. — До заката там будем. — И подойдя ко мне вплотную, внушительно добавил. — Ты это Вельд. В деревне от меня не на шаг.
— В деревне то, что мне угрожать может?
— Иная деревня похуже леса, может быть, — вздохнул мой друг. — Умыкнуть и там могут.
— Это да, — поддержал его Лузга. — Своих отроков от баллота сберечь, кто не захочет? А мы для них пришлые. Что нас жалеть?
— Пока ты на виду, при обозе аль в избе гостевой, никто тебя не тронет, а вот коль отойдёшь куда, враз схватят и в подполье сволокут.
— Так зачем же я куда-то пойду? — Усомнился я.
— Ну, тут по-разному бывает, — усмехнулся в ответ мой друг. — Могут варом напоить и по хмельному делу в сторону отвести или прибыток, какой пообещать, за то, что подсобить пойдёшь.
— А может и бабёнка какая-нибудь на тебя глаз положить, да к себе в избу зазвать, — лукаво подмигнул мне Марк.
— И то может быть, — согласился с ним Гонда, — Так что брате, — он внимательно заглянул мне в глаза, — как в деревню придём, куда бы тебя ни звали и чего бы ни сулили, от нас, чтоб не ногой. Не то беда будет.
— Скорей бы уж, — тяжело вздохнул Марк. — А то живот к рёбрам присох. — Здоровяк, с осуждением, посмотрел на меня. — Скуповаты ваши деревенские. Деревня богатая, а харч положили на один зуб. — С этими словами он, сильно забрызгавшись, въехал ногой в позеленевшую лужу и, чтобы не свалиться, ухватился за Лузгу.
— Потому и богатые, что скуповатые, — хохотнул Гонда, косясь на матерящегося верзилу. — А снеди положили как обычно, просто ты жрать больно здоров, — и повернулся к Лузге. — Зря ты с ним в артель вошёл. Его же не прокормишь!
— Кто хорошо есть, тот и работает хорошо, — не полез за словом в карман Марк, тряся ногой. — У нас тех, кто плохо жрёт, даже в батраки не нанимают. Пусть я съем на пять полушек, зато на серебрушку отработаю.
— А где мы там будем ночевать? — Поинтересовался я, не сводя глаз с приближающейся деревни.
— В каждой деревне изба гостевая, для изгоев, есть, — охотно объяснил Гонда. — Не хоромы конечно, но на пучок соломы и крышу над головой надеяться можно.
— И ещё пожрать принесут, — решил напомнить о самом важном Марк. — Если староста не жила, могут даже мяса немного дать! — Здоровяк мечтательно провёл рукой по животу и тут же добавил, расстроено. — Жалко только варю не достать.
— Ничего, — ободряюще похлопал его по плечу Гонда. — Будем деревню угольщиков проходить, будет нам и мясо, и вар. Матушка моя, да прибудут с ней Трое, оттуда родом была. Так там старостой брат её, дядька Антип. Мы у него, когда батя жив был, гостили пару раз. Деревня там богатая. Чай все княжества углём обеспечивают. Досыта наедимся. А может, и ещё чего хорошего раздобудем, — подмигнул он мне.
— Что угля котомку отсыпят? — Пошутил я.
— Ну, вроде того! — Заржали во всё горло мои спутники.
Я весело засмеялся вслед за ними. На душе впервые, с того момента, как я очутился в этом мире, стало легко и беззаботно. Нет, определённо жизнь налаживается. Скорей бы уж деревня.
Но дойти, до неё, мы не успели.
— Волколаки!!!
Вопль, полный животного ужаса, стеганул по ушам, в одно мгновение, оборвав мирную многоголосицу подъезжающего к деревне обоза. На пару мгновений воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь скрипом продолжавших двигаться телег. Люди синхронно, будто по команде, оглянулись назад, в сторону, оставшегося далеко позади леса.