Маг, связанный клятвой
Шрифт:
Монах выкрикнул последнюю фразу, и Мэт понял, что брат Тук читал Dies Irae* [2] . Какой от этого-то прок?
Один из шаров вдруг изменил направление и полетел в их сторону, потом неожиданно сморщился и выплеснулся, как капля воды, когда исчезает поверхностное натяжение, которое до сих пор ее сдерживало. Жидкий огонь пролился на укрепления; ударяясь, он разбивался на мелкие брызги, которые каскадом скатывались вниз.
«Лигроин!» — подумал Мэт. Это было каким-то нефтепродуктом, кто-то из колдунов узнал тайну формулы греческого огня. Но когда он начал произносить заклинание, направленное против этого
2
День Гнева (лат.)
— Я просто попросил Его оградить нас, — пояснил брат Тук, — и Он это сделал.
— Ты — маг! — Мэт направил указательный палец в брата Тука, как бы обвиняя его.
Брат Тук сразу же замкнулся в себе и замотал головой:
— Я всего-навсего монах, лорд Мэтью, я лишь скромный грешный монах. Я могу только молиться, но не творить чудеса.
Времени спорить по этому вопросу не было, потому что рев заполнил ночной воздух. Мэт быстро развернулся и бросился к амбразуре. Сквозь узкое отверстие он разглядел, как к замку полукругом приближаются львы. Но что это были за львы! Гривы — всполохи огня, зубы — поблескивающие клинки. Кончики их хвостов украшали страшные жала, а шкура мерцала сатанинским радиоактивным свечением.
— Львы из Преисподней! — закричал сэр Ги. — Мы ничего не можем сделать, пока они не подойдут ближе, но мы можем приготовиться! Несите воду!
— Она уже кипит, сэр Ги. — Пехотинец указал на большой котел, подвешенный под амбразурой на внешней стороне стены.
— Это сработает, — заверил его Мэт. В ту же минуту в нем появилась уверенность, что братец Тук опять начал творить чудо. Мэт взглянул на монаха, а потом повернулся, чтобы посмотреть, что произойдет со львами. Но увидел, как по направлению к стене прорываются зеленовато-голубые полоски.
— Что за чертова?..
— Скорее всего это оттуда! — бросил сэр Ги. — Огнедышащие драконы! Оберегайте монаха!
— Нет! — закричал брат Тук, хватаясь за свой палаш. — Уж если перед нами враг, с которым надо сразиться, то во имя истины и добра я...
— Ты должен сотворить чудо! — закричал сэр Ги, его голос охрип от волнения. — Другие могут работать мечами и щитами, монах, но только ты и лорд Маг можете защитить нас от злобного колдовства!
Рука брата Тука бессильно отпустила рукоять палаша.
— Ты прав. В своей гордыне и жажде битвы я бы уменьшил наши шансы. Нет, тогда нет... — И снова он начал произносить сдои латинские стихи.
Все внимание Мэта было приковано к огнедышащим драконам, поэтому он не очень следил за разговором сэра Ги и брата Тука. Огнедышащие драконы! Скорее это были какие-то гротескные пародии, их морды были сморщены, как чернослив, с клыков капал яд, крылья, откинутые назад, делали их похожими на дельтапланы, а хвосты напоминали жала скорпионов. При взгляде па этих чудовищ Мэт начал произносить стихотворение-заклинание, которое должно было превратить их в уток, по в то же мгновение в небо взмыл Стегоман, его крик напоминал рев реактивного лайнера на взлете. Из его пасти вырвалось пятнадцатифутовое пламя. Пламя добралось до огнедышащего чудища, и раздался взрыв. Это было похоже на столкновение вещества и антивещества, Добра и Зла. Но в следующую минуту Мэт вспомнил о вражеских лучниках и черных заклинаниях, которые могли оказаться на кончиках их стрел.
— Стегоман, нет! Ты же сейчас как подсадная утка!
Должно быть, дракон услышал крик Мэта, потому что он вдруг начал петлять в небе, как будто снова был пьян. Мэт не мог разглядеть ни вражеских стрел, ни выстрелов, единственное, что он мог сделать, — попытаться прикрыть своего друга...
А Нарлх? Мэт бросил быстрый взгляд на другой конец стены. Менее мощная струя огня прорезала небо, а потом начала петлять, подражая полету Стегомана. Теперь надо было прикрывать двоих! Мэт закричал:
Неугомонный СтегоманПетляет, будто пьян,А рядом крылышками — парх! —Кружится храбрый Нарлх,Пусть их хранит от вражьих стрелСтишок, что я пропел!Он не мог увидеть никаких ощутимых результатов, но два плюющих огнем идиота по-прежнему парили в небе. Если хоть один их них свалится, значит, Маг потерпел поражение.
Потом Мэт услышал, как изменился рев, шедший от основания стены, похоже, твари готовились к атаке. Мэт перегнулся и посмотрел вниз.
Львы уже были на полпути к стене, вражеские солдаты отступили назад, чтобы освободить дорогу тварям. Но в этот момент на пути львов неожиданно возникли огромные существа. Их луковицеобразные тела раза в два превосходили по размерам львов. Это были какие-то призраки на четырех ногах, напоминавших обрубки древесных стволов, рты на огромных мордах приоткрывались, как створки раковин, и были нацелены на львов. Створки щелкнули, и вырвавшиеся струи воды, окатив львов с головы до хвоста, взорвались облаками пара, подбросившими чудовищ над землей. С высоты, на которую твари оказались закинуты взрывом, они бросились на своих толстокожих противников. Взрыв — струя пара — и противники уничтожили друг друга.
Мэт быстро оглянулся на монаха, который с таким же интересом смотрел на результаты своей работы. Итак, монах точно ничего не знал о магии! Его хватило только на то, чтобы столкнуть противоположные элементы друг с другом — огнедышащих львов с гиппопотамами, «водяными конями» Африки.
Теперь пришла очередь Мэта начать следующую атаку. Он внимательно осматривал поле в поисках монстров, но в это время вдоль стены замка прокатился боевой клич вражеских пехотинцев. Едва верхние перекладины лестниц ударились о стены замка, как по ним начали быстро взбираться солдаты. Копьеносцы с боевым кличем бросились на атакующих. Неожиданно из ночной тьмы выползла деревянная башня и начала выплевывать вооруженных солдат на стены.
С криком сэр Ги прыгнул на вражеских рыцарей, даже братец Тук поддался искушению и, вытащив свой палаш, с диким криком бросился на ухмылявшихся врагов. Как только атакующие увидели приближающегося монаха, палаш которого вращался, как крылья ветряной мельницы, ухмылка исчезла с их лиц, и в это же время копьеносцы оттолкнули их лестницы от стен замка. Лестницы с висящими на них солдатами начали стремительно падать и разбиваться о землю. Но тяжеловооруженные всадники безжалостно прокладывали себе путь, рубя на ходу головы, протыкая мечами, разметая раненых и умирающих. Они слишком долго вели эту осаду, жалости в них не осталось.