Маг. Биография Паоло Коэльо
Шрифт:
В Бразилии тоже стали заметны первые признаки сопротивления диктатуре. Это проявлялось прежде всего в мирных студенческих шествиях — в них Пауло участвовал редко, да и то скорее ради бравады или же в поисках острых ощущений от «встреч с полицией», чем из убеждений. Столбик политического термометра стал подниматься, когда начались забастовки рабочих в Сан-Пауло и штате Минас-Жерайс, и достиг тревожного уровня, когда военная разведка зафиксировала появление партизанских групп, которые режим без разбора записывал в «террористы». На самом деле к концу года имелось по меньшей мере четыре вооруженных организации, применявших методы партизанской борьбы в городских условиях: Вооруженный революционный авангард (BF Палмарис), Освободительное национальное действие (ОНД), Народный революционный авангард (НРА) и командование национального освобождения (КОЛИНА). КПБ маоистского толка, в свою очередь, направила в Шамбиоа, на север штата Гояс (сейчас это на границе штата Токанчинс) своих бойцов, которые создадут в районе реки Арагуайя, на краю амазонской сельвы, первый сельский очаг партизанской войны. Крайние левые устраивали налеты на банки и взрывали бомбы в казармах, а крайние
В Сан-Пауло и Рио театры подвергались нападениям боевиков. Прошла волна арестов. Среди арестованных — бывший губернатор штата Гуанабара и «гражданский» организатор переворота 1964 года Карлос Ласерда, композиторы Каэтано Велозо и Жилберту Жил, журналист Карлос Эйтор Кони — тот самый, чью статью Пауло присвоил в Аракажу и подписал своим именем.
Хотя Пауло хвастал, что он коммунист «по принадлежности» и своими глазами видел, какие насилия творят над его собратьями по цеху — он как-никак был театральным деятелем, что удостоверялось членским билетом Ассоциации, — на деле проявлял полнейшее безразличие к той политической буре, что свирепствовала в стране. Да и сам военный переворот прошел абсолютно незамеченным и не удостоился в пространных дневниковых записях той поры не то что запятой, но даже кляксы. Первые слова, написанные Пауло в 1969 году, определяют, на какие цели будущий писатель устремлял свою энергию.
Сегодня — Новый год. Я провел ночь с прелюбодейками, гомосексуалистами, лесбиянками и рогоносцами.
В 1964 году отсутствие интереса к политической жизни еще объяснялось юным возрастом, но теперь-то он был взрослым, на пороге двадцатидвухлетия — то есть находился на том возрастном рубеже, с которого большинство известных деятелей стартовало и вышло в лидеры политических и культурных движений, будораживших всю Бразилию. Но если в то время в его жизни и происходили какие-либо метаморфозы, то связаны они были отнюдь не с кипением политических страстей, а с новой возлюбленной — Верой Рихтер.
Эта изящная, неизменно хорошо одетая блондинка родилась в 1936 году в Белграде, столице тогдашнего королевства Югославия (сегодня это столица Сербии). Вера происходила из семьи богатых землевладельцев и до двадцати лет вела жизнь, характерную для «верхов» общества. Когда же окончила первый курс театрального факультета, где специализировалась на режиссуре, она на себе испытала те политические перемены, что в ту пору катились по странам Центральной Европы. Смерть Сталина вновь сблизила Москву с великим югославским лидером — маршалом Иосипом Броз Тито. Железной рукой проведя объединение страны, Тито осуществил коллективизацию сельского хозяйства, превратил частные владения в общественные негосударственные угодья, управляющих — в трудящихся. Богатым настал черед сойти со сцены. В Рио-де-Жанейро обосновались друзья семьи, и Прнятовичи — овдовевшая мать, старшая сестра и Вера — решили, что этот город и станет их пунктом назначения. Бушевала «холодная война»; все границы были закрыты, и выезд за кордон сопровождался большими сложностями. Мать и старшая сестра отправились первыми, и лишь несколько месяцев спустя, уже обустроившись в Копакабане, послали вызов Вере. Кроме родного языка, та говорила только по-английски и в Бразилии ощущала себя всем чужой, человеком, лишившимся корней, отчего в конце концов и уступила настояниям семьи и приняла предложение руки и сердца от земляка-миллионера, который был на двенадцать лет старше. Годы спустя Вера будет вспоминать, что даже посторонние отмечали, насколько супруги не подходят друг другу. Как и подобает девушке двадцати лет, она обожала веселье, шумные сборища, желала танцевать, заниматься спортом и петь, тогда как ее муж был замкнут, застенчив и молчалив, а все то время, что он не занимался делами во внешнеторговой фирме, отдавал чтению и классической музыке.
К той минуте, когда Вера и Пауло увидели друг друга в театральном баре, брак для нее давно уже был чистейшей формальностью. Они с мужем по-прежнему жили под одной крышей, но их супружеский союз распался. В театр «Кариока» ее привело объявление в газете: молодой режиссер из Баии Алвару Гимараэнс, известный как человек, открывший Каэтано Велозо, набирал студентов на свой курс. Спустя почти сорок лет Вера вспоминала, что сначала Пауло произвел на нее не очень-то выигрышное впечатление:
— Он напоминал профессора Абронсиуса, высоколобого ученого из фильма «Бесстрашные убийцы вампиров» Романа Полански. Огромная голова на хрупком тельце. Некрасивый, прыщеватый, с толстыми отвислыми губами и вытаращенными глазами… Нет, красивым его никак нельзя было назвать… Но он обладал теми чарующими свойствами, которые легко замечает взгляд каждой влюбленной женщины. Пауло был настоящий Дон Кихот! Какой-то одержимый… Все ему казалось легко, все для него было просто. Он витал в облаках, не касаясь земли. При этом у него была одна навязчивая идея — стать известным. И ясно было, что он сделает все, чтобы этого добиться. В этом был весь Пауло.
С появлением Веры его отношения с Фабиолой были так или иначе обречены, но прервались они, когда Пауло был застигнут с поличным. Фабиола подозревала, что Пауло начал тайком встречаться с «молодой артисткой из Голландии», появившейся недавно на репетициях, и решила вывести его на чистую воду. Однажды вечером она устроила засаду у подъезда его дома на улице Раймундо Корреа и покинула свой наблюдательный пункт лишь после полудня, когда Пауло пришлось выйти на улицу вместе со своей спутницей. Окончательно разочаровавшись в человеке, получавшем от нее самые верные доказательства любви, она порвала с ним. Несколько месяцев спустя Фабиола, уже ставшая своей в семье Коэльо, шокирует Лижию и Педро, представ обнаженной на обложке сатирического еженедельника «Паским» («Пасквиль»).
Фабиола,
Как будет впоследствии вспоминать сам Пауло, именно опытная Вера обучила его науке физической любви. Еще она учила его говорить по-английски и одеваться чуточку лучше. Не смогла только помочь преодолеть психологические последствия травмы в Араруаме: он по-прежнему содрогался при одной только мысли, что придется сесть за руль. Их вкусы и интересы совпадали настолько, что средства Веры стали тем топливом, которого не хватало Пауло, чтобы с головой погрузиться в театральное творчество. Деля свое время между прежним жильем на Копакабане и роскошной квартирой Веры в районе Леблон где он теперь проводил почти все ночи, Пауло неделями напролет стучал по клавишам пишущей машинки. А потом с гордостью показал возлюбленной свою первую пьесу для взрослых — «Апокалипсис». Они как будто были созданы друг для друга: Вера не только оказалась одной из тех очень немногих, кто сразу понял замысел пьесы но и прониклась ею до такой степени, что взялась за ее сценическое воплощение, выступив в роли продюсера, коль скоро режиссурой занялся сам Пауло. Все складывалось так удачно, что в конце апреля 1969 года критики и редакторы отделов культуры городских газет получили приглашение на генеральную репетицию. Главную роль играла тоже Вера. Композитором Пауло пригласил своего друга Какико — тот недавно получил диплом ортодонта и теперь разрывался между зубоврачебным кабинетом и музыкой.
Вместе с приглашением и программкой журналисты и критики получили пресс-релиз, написанный претенциозно и крайне туманно, однако все же позволявший понять, о чем, собственно, в «Апокалипсисе» идет речь. «Пьеса — моментальный снимок человеческого бытия, которое теряет индивидуальные черты в пользу более удобной усредненности, ибо та знает, как овладеть умами», — гласил текст. Продолжалось столь же непостижимо. Спектакль начнется с показа документальной ленты о полете космического корабля «Аполлон-8» к Луне, после чего, согласно программке, труппа исполнит «пляски племен с восточными элементами». Актеры и актрисы будут сменять друг друга на сцене, разыгрывая отрывки из «Прикованного Прометея» Эсхила, «Юлия Цезаря» Шекспира, а также представляя инсценировки Евангелий. Под занавес, до выхода на поклоны каждый артист сыграет собственную роль, воплощая душераздирающие моменты, пережитые им в детстве.
«Апокалипсис» дал Пауло возможность впервые изведать на собственной шкуре ту «казнь египетскую», что отныне будет его преследовать, — критику. Сразу же после генеральной репетиции пьесу колесовали во всех газетах Рио. Впрочем, оттого, что критики сочли «Апокалипсис» провалом, зрители валом на него не повалили. Он продержался на афишах считанные недели и пробил жуткую брешь в первом инвестиционном проекте Пауло и Веры. Впрочем, брешь эту она с готовностью взялась заделать.
Постановка совпала с важной переменой в жизни обоих. Брак Веры катился под откос, но ее муж продолжал жить в супружеской квартире, и Вера решила покончить с этим неудобством и переехала с возлюбленным в то место, которое в Рио конца 1960-х годов стало символическим адресом всей контркультуры — или, как тогда говаривали, «отвязности». «Особняк Святой Терезиньи» содержался одноименной церковью и обессмертил себя под названием «Особняк Ямы». Задуман он был как ночлежка для нищих и представлял собой огромное прямоугольное здание с внутренним двором. Там по всему периметру располагались подъезды. Благодаря удачнейшему расположению — «Особняк» находился на улице Лауро Мюллера на полпути от Копакабаны и Ботафого, близ недавно открытого театра «Канекау», — дом облюбовала молодая безденежная интеллигенция Рио-де-Жанейро. Здание напоминало гигантский обветшавший улей, но жить там считалось модным. Ежемесячная арендная плата за suite спальню с удобствами вроде той, где жил писатель из штата Минас-Жерайс Руй Кастро, — составляла около двухсот крузейро (триста шестьдесят реалов 2008 года), но в большинстве случаев один туалет приходился примерно на полудюжину жильцов.
В конце июля 1969 года Пауло и Вере, занимавшим один из номеров «Особняка», захотелось разнообразия. В середине августа бразильская сборная по футболу должна была встретиться в Асунсьоне в отборочном матче с командой Парагвая — они сражались за путевку на Чемпионат мира
1970 года в Мехико. Как-то в воскресенье равнодушному, в общем, к футболу Пауло удалось уговорить подругу пойти на матч. На переполненном стадионе «Маракана» встречались команды «Фламенко» и «Флуминенсе». Зрелище заворожило Веру и сделало ее неистовой болельщицей. Именно она предложила отправиться вдвоем на машине в Парагвай посмотреть игру. Пауло понятия не имел об этом выездном матче бразильской сборной, но идеей загорелся и по своему обыкновению прежде всего составил план поездки. Он с ходу отбросил возможность проехать вдвоем на машине почти две тысячи километров в этом марафоне единственным водителем была бы Вера, ибо ее возлюбленный еще не обрел достаточной смелости, чтобы вести машину. Принять участие в этой авантюре предложили еще двоим: музыканту-дантисту Какико и Арнольду Бруверу-младшему, новому человеку в театре. О Какико вспомнили не просто так он не только был опытным водителем, но и мог гарантировать всем приют в Асунсьоне — там, в столице Парагавая, жила давняя любовница его отца. А Брувер, как едва ли не каждый, кто попадал в орбиту Пауло, был весьма своеобразной личностью: тридцатитрехлетний сын латыша и португалки, балетный танцовщик, драматический актер, музыкант и оперный певец. После переворота 1964 года военная полиция завела на него дело, и по подозрению в подрывной деятельности Брувер-младший был уволен с военного флота, где на тот момент состоял в чине капитана третьего ранга. Арнольд сначала принял приглашение и лишь затем признался, что тоже не умеет водить. Предусмотрительность требовала обратиться к мастеру Туке — однажды дед с бабушкой Лилизой ездил на машине в Фож-до-Игуасу, на границу с Парагваем. Пауло попросил его составить маршрут, указав заправки, придорожные рестораны и удобные места для ночлега.