Магадемия номер три
Шрифт:
— Ой, а я про неё совсем забыл! — чуточку проказливо усмехнулся Варрик и тут же продолжил, отвлекая помощницу:
— Я там вам на стол бумаги положил, утром зарегистрируйте.
До утра секретарь-психолог конечно не дотерпела.
— Передача опеки Магадемии? И чек на оплату коллежа и академии? И что, князь совсем не возражал?
— Гмерреда, МНЕ возражаете обычно только вы. Я ещё и запрос успел отправить в Совет, на толкового управляющего и следователя.
— Следователя?
— Угу. Пусть поднимут дело по несчастному случаю, в котором остальные родственники Неониллы погибли. Не нравится он мне. И папаша этот, тоже не нравится, — прошипел ректор. — Представляете, он заявил, что я его ограбить решил. Не любимую дочь отнять, ни что другое, а ограбить! Сдаётся, девочку он будущему жениху задорого продал, а ведь Аркнай — княжество небедное.
— Может, просто власти боится лишиться, — предположила Гмерреда. — Я тут почитала, в этом Аркнае совершеннолетие как раз в пятнадцать наступает.
— Да какая разница, чего этот хлыщ боится?! Пусть лучше боится меня! Уж я его отучу за счёт детей дела поправлять. Даже если следователи ничего не найдут, князю будет, чем заняться в ближайшее время, вместо матримониальных планов.
— Шеф, вы!.. Вы лучше всех! — Гмерреда аж на шею Варрику бросилась от избытка чувств. И тут же, ойкнув, отодвинулась.
— Да ладно вам, — грубовато поправил смутившийся ректор. — Я же говорил, мага такой силы, как Неонилла, недоучкой оставлять просто опасно.
Тихий храп в темноте спальни сменился тревожной тишиной. Любопытная луна, заглянувшая в окошко, осветила бесформенную кучу одежды на стуле, создав причудливую тень, смахивающую на неведомое чудовище. Профессор Стокс снова всхрапнул. Чудовище на стене чуть вздрогнуло. Потом ещё раз. И ещё…
Горошина в пробирке окатилась к самому донышку и, набрав скорость, снова врезалась в плотно заткнутую пробку, сдвинув её ещё на волосок.
Профессор Стокс напрасно полагал, что пробирка чиста. Прозрачность стекла ещё не показатель, когда речь идёт об алхимической посуде. Провинившийся адепт, дежуривший по лаборатории, немного замечтался или поленился и помыл посуду довольно небрежно, недомакнув в специальный раствор. Конечно, на стенках осталось всего несколько молекул катализатара, но горошине хватило и их.
Ученик, принявший её за обычную диктофонную горошину, которую вместе с букетом можно купить в любой цветочной лавке, чтобы надиктовать поздравление, тоже ошибся. Горошина была экспериментальным проектом нескольких адептов. Травник, артефактор и алхимик объединились, чтобы создать чудо шпионской флоры, способной самостоятельно пробраться в закрытое помещение, выбрать место для прослушки и замаскироваться. Нелегально, разумеется.
Без учительского присмотра адепты наворотили слишком сложную конструкцию и почти породили разумное существо. Катализатор же и свет полной луны довели дело до конца, став последней каплей.
11 мерзлявня года 1534 от объединения Миров Треугольника
Молниеотвод расплавился и вспарывающие чёрное небо ослепительные зигзаги теперь размеренно били по крыше единственного строения в округе. Ветер то ненадолго затихал, то со свежими силами яростно набрасывался на небольшой павильон с прозрачными стенами, норовя снести его с лица земли и если бы не дополнительные магические щиты, выставленные преподавателем, экзаменационную беседку вполне могла уже постигнуть участь домика Элли.
Экзамен у синоптиков проходил в штатном режиме.
— Двойка, адепт.
— Ну, мистрис Арк, ну можно я ещё разок попробую, — взвыл незадачливый тролль, умоляюще заглядывая в глаза невысокой, кругленькой старушке. Для этого ему пришлось перегнуться почти пополам.
— Нет, нет и нет! И не просите, адепт Поддых! После того, как вы вместо грибного дождика ухитрились вызвать вот это, я просто боюсь представить, ЧТО нас ждёт, если попросить вас устроить лёгкий освежающий ветерок. Торнадо? Цунами? Великий потоп?
— Ну, мистрис Арк!
— Я уже сто двадцать лет мистрис Арк! Как, интересно, при таком «выдающемся» контроле, вы собираетесь зарабатывать на жизнь? Вы же умрёте с голоду, если не прекратите смывать поля вместо полива! Хотя нет. С голоду вам помереть, скорее всего, не дадут. Селяне народ серьёзный и вам очень повезёт, если дело обойдётся всего лишь смолой и перьями. Преподавательница мановением руки разогнала тучи и деловито вызвала:
— Следующий!
Следующим оказалась дрожащая (разумеется, всего лишь от сквозняка) и малость зеленоватая эльфийка. Она робко протянула руку и вытащила из неаккуратной кучки карточку.
— Б-б-билет номер вос-семь. В-в-вопрос первый. Снег на ограниченной площади.
Ректор подписывал документ за документом словно машина, бумаги в руках Гмерреды, споро подсовывающей очередной лист, мелькали с тихим шелестом. Внезапно Варрик взвыл, схватившись за щеку.
— Шеф? Что с вами?!
— Жубы! — простонал дракон.
— Болят? Бедненький! Может вам лечебных травок заварить?
— Не поможет, — отказался Варрик. — Где-то нарушен периметр.
Троллефийка похлопала глазами, пытаясь совместить файлы. Так и не найдя связи между больными зубами ректора и слоями защитных заклятий, окутывавшими Магадемию, Гмерреда участливо спросила:
— А если целителя вызвать?
— Тоже бесполезно. Да, не волнуйтесь, оно само сейчас отпустит. Это же сигнализация, а не метод пытки.
Гмерреда прямо таки умилилась «стойкости и терпению» ректора. Уж очень противоречило высказанному мужеству страдальческое выражение его физиономии и только через пару секунд до неё дошло.
— Погодите, шеф. У вас что, сигнализация на зубы завязана?! Какой ужас!
— Ну да, ну да, — покивал дракон, жалобно глядя на секретаря. — Завязана. Каждый раз, как нарушается периметр, у меня болят зубы, но обычно быстро проходит. А нынче что-то слишком долго ноет. Как будто зубная фея с перфоратором в рот пробралась и работает, работает, работает.
Гмерреда, никогда не жаловавшаяся на отсутствие воображения, тут же «увидела» взмокшую, то и дело поправляющую налобный светильник крохотную дамочку с крылышками, отчаянно пытающуюся удержать слишком тяжёлый инструмент и раздолбать драконьи зубы повышенной прочности. Зубы не поддавались и раздосадованная фея грязно ругалась на древнекуроблондском языке. На особо витиеватом пассаже секретарь-психолог моргнула, тряхнула головой и вернулась в реальность.