Магические числа
Шрифт:
— Как это им удалось? — удивился Кагот.
— Что удалось? — переспросил Анемподист.
— Бедным стать самыми сильными?
— Под руководством новых людей, — объяснил Анемподист, — большевиков.
— А кто эти большевики? — продолжал допытываться Кагот.
— Из бедных — мудрейшие! — ответил Анемподист.
В его устах длинные фразы русского удивительным образом сокращались, вмещались в два-три чукотских слова.
— Ничего не пойму, — пожал плечами Кагот. — Какие же они мудрейшие, если они до сих пор терпели власть
— Вот именно так — прозрели, — кивнул Анемподист. — С помощью большевиков.
Кагот догадался, что Анемподист сам не больно много знает о новой власти и в особенности о большевиках, и подумал про себя: зачем этому анадырскому чуванцу вмешиваться в дела тангитанов? Наверное, они сами разберутся между собой, где у них власть бедных, а где сила богатых. Но вслух об этом не сказал. Он вышел из яранги и принес большой котел, куда налил свежей, натаянной из пресного льда воды, чтобы сварить в нем нерпичье мясо.
Но, как оказалось, Анемподист еще не все сказал про новые дела тангитанов. Он продолжал:
— Алексей Першин остается здесь не только представителем новой власти, а также учителем…
— Учителем? — Кагот с любопытством поглядел на русского. Покойный Амос, чье имя теперь носил сосед, был куда старше, когда его стали называть учителем.
— Не гляди, что он такой молодой, — заметив иронический взгляд Кагота, сказал Анемподист. — Все люди новой власти — люди молодые, потому что сама власть молодая.
— Ну понятно, — кивнул в знак согласия Кагот, — молодые всегда бедные, откуда им накопить за короткое время богатства? Но откуда у него мудрость, чтобы стать учителем?
— Он знает грамоту…
— Многие тангитаны знают грамоту, — заметил Кагот, который еще не так давно всерьез полагал, что умение наносить и различать следы человеческой речи на бумаге такая же природная и естественная особенность тангитана, как его белая кожа и обильная растительность на лице.
— Знание грамоты он хочет передать нашему народу, чтобы открыть путь к мудрости, — продолжал Анемподист.
— К какой мудрости? — спросил Кагот, вспомнив, как сегодня на морском льду в одиночестве он размышлял о том, куда девается прошлое и чем питаются внешние силы. Неужто этот молодой огненноволосый молодой человек знает такие вещи?
— Ко многим знаниям, — уклончиво ответил Анемподист и недовольно заметил: — Ты много задаешь вопросов, а этого и тангитаны не любят. Ты больше слушай, и тогда будет хорошо. Главное — они обещают щедро торговать!
Каляна приступила к разделке подтаявшей нерпы. Сначала она сделала надрез по всей длине туши от горла до задних ластов. От срединного разреза повела два, отходящих к передним ластам, а затем пластом сняла больше половины нерпичьей шкуры вместе с толстым слоем жира, обнажив черно-красное мясо. Дальше она вскрыла грудную клетку и, отрезая лакомые куски, принялась заполнять висящий над костром котел.
В чоттагин вошел Амос. Он поздоровалсяс Каготом и сказал:
— Это я послал гостей к тебе. Тут просторнее да малышка только одна, а из-за моих двух сорванцов гости не смогут хорошенько отдохнуть.
— Слыхали ли они что-нибудь о революции? — спросил через Анемподиста Николай Терехин.
— Мы слышали, что тангитаны дерутся между собой, что Солнечного владыку скинули, что никак без него не поделят власть, — ответил Амос, — а больше новостей в нашей стороне не было.
— Мы представляем революцию, — значительно заявил Терехин. — Революцию, которая совершена на благо трудовому народу.
— Это хорошо, — кивнул Амос.
— Что хорошо? — спросил Першин, немного понимавший по-чукотски.
— Хорошо, что будет хорошо работающим людям, — пояснил свое одобрение Амос и тут же спросил: — А те, кто не работает? Каково им будет?
— Те не будут есть, — пояснил сам Анемподист. — Так сказано в главном законе революции, установленном Карлом Марксом.
— Да-а? — с оттенком огорчения протянул Амос. — Что же, им дохнуть с голоду?
— Выходит, так, — кивнул Анемподист.
Амос с тревогой посмотрел на Кагота и перевел взгляд на Айнану, которая не спускала глаз с Каляны.
А Каляна тем временем поставила на низкий столик длинное деревянное блюдо — кэмэны, — сняла с крюка закипевший котел и большой деревянной ложкой вывалила на блюдо дымящееся, горячее нерпичье мясо.
Все молча принялись за еду. И Терехин и Першин, видать, не были новичками в чукотской трапезе. Они ловко орудовали ножами, отрезая большие куски, со вкусом обгладывали ребрышки.
Когда пришло первое насыщение, Амос глубоко вздохнул и вернулся к предмету разговора.
— Значит, по новому закону будут лишены еды те, кто не работает? — спросил он, обращаясь к Анемподисту.
— Верно, — кивнул чуванец с плотно набитым ртом.
— А как же дети? — Амос кинул взгляд на увлеченную едой Айнану. — Дети ведь не работают.
— Детей будут учить грамоте, — ответил Анемподист.
— А старики и немощные люди? — продолжал Амос. — В нашем селе живет слепой Гаймисин. Мы ему все помогаем. По новому закону ему, выходит, подыхать?
— Да не о них речь! — усмехнулся Анемподист. — Права на еду лишаются те, кто не работает, но владеет богатством, например торговцы. Разве ваш Гаймисин владеет богатством?
— Так ведь хороший торговец не сидит сложа руки, иначе ему товара не продать, — заметил Амос. — Что-то я не слыхал, чтобы на нашей земле были такие люди, которые ничего не делают…
— А шаманы? — напомнил Анемподист. — Они обманывают народ!
Услышав эти слова, Кагот почувствовал внутренний холод и весь напрягся.
— В вашем становище, может быть, по причине малочисленности и нет богатых людей, а в тундре их полно, особенно среди оленеводов. На побережье это владельцы байдар и охотничьих вельботов.