Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью
Шрифт:
Я тоже ушёл к себе. Понятное дело, весь разговор с наследством затевался не из-за завода, который лично я бы назвал просто большой мастерской, а очень даже из-за Татьяны. Но вариант, когда без меня меня женили, он не пройдёт. Я вам не субъект какой-нибудь, у меня тоже в душе свой жанр имеется… Так, кажется, в фильме «Свадьба» жених будущему тестю ответил. Вот и у меня тоже свой жанр есть, и очень даже оригинальный. Надо его только продумать получше.
Глава третья
Людно,
Утром после обычных водных процедур я оседлал Разбоя. Надо же хоть иногда приезжать на службу на личном транспорте. Драгун я, в конце-то концов, или кто?
Там, разыскав Сороку, поручил коня его заботам. Не сказать, чтобы вахмистр сильно удивился, просто раньше я так не делал. Но раз уж положено в случае большой надобности (не путать с большой нуждой) являться под царские знамёна конно, людно и оружно, то время от времени требуется проводить репетиции такого явления. Чтобы когда придёт время, под штандартами царя-батюшки было не протолкнуться от коней, людей и оружия.
Войско моё уже собралось возле избушки, в которой располагалось наше… наше всё. Так и подмывало поинтересоваться: «Чего стоим? Кого ждём?». Тут, правда, вариантов ответа всего один – ждут они все меня. А чего они, собственно говоря, меня ждут? Надо им распорядок дня составить и утвердить у… да хоть бы даже у того же Синюхина.
– Русанов!
– Слушаю, вашброть!
– Давай-ка, братец, на зарядку всех.
– И Сорокинских тож, вашброть?
Я задумался.
– Нет, только наших. Из боевых групп. А Сорока, он со своими сам зарядку проведёт.
– Вашброть, зябковато седни. Вона и тучки набежали. Не ровён час дождь приключится. Можа не раздевши бегать-то?
– Нет, Егорыч, форма одежды номер два. Двадцать кругов пробежки и отжимания три раза по двадцать. Вперёд!
– Слушаю, вашброть! – козырнул сержант и убежал руководить утренней физподготовкой.
А я подумал на счёт Сорокинских, что нехрен им от зарядки отлынивать, и отправился снова к командиру хозяйственного взвода, сиречь полутонга. Напомнил ему о его недавних переживаниях, что, мол, в боевую группу не взяли, и что поставлен он над остальными невзятыми не только для того, чтобы они грядки вовремя копали, но и с целью подготовки их к дальнейшей службе уже в качестве пластунов.
Я бы не сказал, что вахмистр пришёл в восторг от этой затеи, но отнекиваться не стал. Как мне показалось, сомнения у него появились. Наверное, сам уже не верит в реальность моей затеи с учебным взводом. Ладно, подбодрим:
– Ты, Гурьян Филимонович, и сам с ними тоже побегай. Понимаю, что возраст у тебя уже не тот, но когда ты на боевом выходе задыхаться начнёшь, тогда, может статься, всех под монастырь подведёшь.
– Монастырь? Это христосовский что ли? Так ведь не страшный он. Чего его бояться?
Да, поаккуратнее со словами надо.
– Нет, это у нас, пластунов, поговорка такая. Означает, что из-за тебя все погибнуть могут.
– Да нешто Вы, вашброть, такое недоверье ко мне испытываете? Нешто запятнал чем себя?
– Нет, Гурьян Филимоннович, не запятнал. Только всё равно, если хочешь с нами на боевые ходить, ты уж всё-таки постарайся, прояви рвение, покажи пример. Я понятно объясняю?
– Да уж куда понятнее.
– Вот и давай, действуй. Ты же на зарядке с нами бывал, как что делается, знаешь. Вперёд!
– Слушаю, вашброть! – вахмистр принял строевую стойку и, развернувшись, двинулся выполнять приказание.
Так, а с Данилычем что будем делать? В смысле не прямо сейчас, а на счёт той же зарядки. Не успел я о нём подумать, как сержант по второму разряду Прокопов появился на горизонте. Мой старшина бодрым шагом двигался со стороны пристани. Ну, так правильно, я же его туда вчера и отправлял. Раз возвращается, значит, вопрос с лодками решился. Или нет? Сейчас узнаем.
Решился. Не совсем так, как я хотел, но и это сойдёт. У нас будут две большие лодки с гребцами. Без своих людей владелец ни в какую не соглашался давать лодки. Это, конечно, не айс, но куда деваться? Значит, план Б.
После завтрака появился Синюхин. Вчерашний разговор больше походивший на ссору, похоже, сильно повлиял на его отношение ко мне. Он был непривычно холоден в общении со мной и немногословен. Правда, когда спрашивал про то, удалось ли мне убедить Сороку сесть на вёсла, лёгкая усмешка всё же пробежала по его лицу. А когда узнал, что вахмистр грести не будет, и вовсе заулыбался. Правда, с плохо скрываемым презрением.
– А я тебе говорил, – произнёс он, криво усмехаясь. – Не будет вахмистр грести.
– Никто не будет, – ответил я.
– Не поплывём никуда что ли? – насторожился ротный.
– Нам дают две лодки сразу с гребцами.
– А как же секретность? – скептически сощурился Спиридоныч.
– Сообразим чего-нибудь.
– Ну-ну, соображай! Я с четвёртым взводом на стрельбы, – сказал и ушёл.
А это очень даже кстати, не шибко он тут нужен. Я свистнул Русанова. Велел ему прислать ко мне Пенькова, Корягина, Кашина и Прокопова, а остальных занять чем-нибудь типа строевой подготовки.
Когда появилась вызванная четвёрка, я завёл их в штабную избушку и приказал запереть дверь.
– То, что я вам сейчас покажу, видели только я и капитан Синюхин. Это новый вид оружия. Он гораздо сильней ваших двуствольных ружий. Стреляет быстрее, чем пистолеты и дальше, чем винтовка Горшенева.
– Эх! – удивился Харитон.
– Да это ж… – начал Тит, но не нашёл слов для продолжения.
– Верно, – согласился я. – Поэтому никто об этом оружии знать не должен. Но… – я выдержал паузу. – Но кто-то же должен из него стрелять. Вот вы и будете.