Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью
Шрифт:
Как выяснилось из дальнейшего разговора, на степняков народ готов был идти хоть сегодня, только бы с шуралеями не связываться. Я, признаться, тоже выбрал бы именно степняков, правда, по другой причине.
Я, конечно, могу ошибаться, но мне отчего-то кажется, что если нам удастся основательно вломить степным жителям, то на какое-то время они угомонятся. Про шуралеев же я ничего подобного сказать не могу. По крайней мере, для борьбы с этой нечестью имеются специально обученные люди. Тот же майор Опарин Аким Лукич успешно противостоит им долгие годы.
И ещё, как бы ни хотелось мне поохотиться на пришельцев из нижнего мира с пулемётом, но пока имеются более насущные проблемы, и решать мы будем именно их.
На сегодняшний день центровая проблема – научить подчинённых правильно обращаться с оружием будущего. Прямо сейчас я учил их чистить это самое оружие. Ну, а чего? Задача, прямо скажем, не из простых. Это не вот тебе один только ствол, тут нюансы разные в виде газовых камер.
Пока я всё разъяснил, показал, как нужно, проверил исполнение, появился Данилыч. Из его доклада следовало, что в результате торгов за жертвенные лодки цену сбить не удалось, а вот получить в качестве бонуса пятую бесплатно, очень даже вышло. И вот что мне теперь с ней делать?
От размышлений о судьбе нежданного подарка судьбы меня оторвал всё тот же Прокопов:
– Вашброть, а скель завтре народу возьмёте? Тех же, аль как?
А, правда, сколько? В действительности мне понадобятся эти четверо и… и те, кто проследит, чтобы нам никто из мореманов не мешал. На это и трёх человек хватит. Да даже двух. Нет, всё-таки трёх. Пахом, Кондрат и карпорал Шушунин. Товарищи Горшенев и Бабкин будут по очереди стрелять из снайперской винтовки по той самой пятой лодчонке, на которую у Данилыча сектор «Приз» выпал. Один стреляет, а второй в двадцатикратный бинокль за результатами наблюдает.
Сорока пущщай своим хозвзводом заруливает, Ситный с новичками в «Зарницу» играть будет, а Русанов… Его-то чем занять? А возьму-ка я с собой и Егорыча: иногда очень полезно на ученья со стороны чужими глазами посмотреть, вот он завтра у меня и будет сторонним наблюдателем. Сержант он толковый, опытный, не может быть, чтобы он какую-нибудь дельную мысль не подкинул.
Да. Точно. Так и поступим.
Утро выходного дня – недели по-здешнему – выдалось пасмурным. На всякий случай, и приказал взять с собой плащ-палатки, а себе и Спиридонычу взял дождевики.
Знакомая команда мореходов доставила нас на тот же остров и, соорудив себе навес из парусины, расположилась на отдых. За режимом секретности наблюдала троица Шушунин, Бабанов, Шапошников.
Трофим и Данилыч из пулемётов Калашникова разносили в щепу лодки. Каждый свою. Пеньков и Корягин занимались тем же самым, но у них были более лёгкие РПК. У Горшенева с Бабкиным лодка одна на двоих, они дырявили её по очереди: один магазин стреляет Пров, Гефрайтер наблюдает, второй магазин – меняются.
Заморосил мелкий дождик.
– Давай заканчивать, – засобирался Синюхин.
– Намокнуть боишься? – поинтересовался я у командира.
– Отсыреют твои скорострелы, из чего стрелять будешь? – парировал тот.
Я аж закашлялся от смеха.
– Николай! Да это же самое надёжное оружие в мире! Заметь: в моём мире. Поверь, дождь ему точно не страшен, а уж такой мелкий, и говорить не чего.
– Всё равно, пора.
– Подожди, сейчас они лодки потопят, и поедем.
В это время со стороны Жигулёвских гор, справа, послышался отдалённый крик:
– … драгуны!
Первые слова я не расслышал, да это и не важно, важно, что лишние глаза появились. Метрах в трёхстах от нас вниз по течению плыла лодка, почти такая же, как те, на которых прибыли мы. Дальше прямо передо мной начала разворачиваться сцена из знаменитого анекдота. Егорыч размахивая руками, орал: «Поворачивай!». Это может показаться смешным, но люди в лодке действительно повернули. Вот только повернули-то они к нам.
Нет-нет-нет, ребята! Так не пойдёт! Я подбежал к Бабкину и, выхватив из рук гефрайтора свежезаряженную винтовку, прицелился в лодку.
– Не стреляй! – крикнул сзади Синюхин.
А что делать, если люди слов не понимают? Я пальнул в лодку. Прямо в нос, туда, где никого не было. Попадание вызвало у мореманов замешательство. После второго выстрела лодка остановилась. А третий заставил их развернуться и налечь на вёсла. Я бы четвёртый раз пальнул, но подбежавший капитан загородил мне обзор.
– Ты что творишь, мерзавец?! – заорал он мне прямо в лицо. – Ополоумел?!
– Коля, остынь, – миролюбиво улыбаясь, проговорил я. – Они уже всё поняли, и сваливают.
– Конечно! Ты же их чуть не поубивал! – крикнул в ответ Спиридоныч.
Ничего, я тоже умею кричать:
– Коля! Чуть-чуть не считается, а вот если бы они сюда доплыли, то тогда бы их и вправду пришлось бы убить!
– Это за что? – распалился Синюхин.
– За то, что слишком много увидели! Или ты забыл про секретность? А?
– Увидели, и их убивать?
– Да!!!
– Ну, знаешь… – крикнул он, багровея.
– Да, Коля! Убивают и за меньшее! А тут государственная тайна! Новое секретное оружие! И Вам, господин капитан, надлежит принять все меры для сохранения этой тайны! Все!!! Вплоть до физического уничтожения лиц, не имеющих соответствующего допуска!
Наверное, это обилие незнакомых терминов охладило пыл капитана.
– Ну, тогда надо было их предупредить!
– А я что сделал?!
Синюхин хотел что-то сказать, даже руками махать начал, но, видимо сопоставил всё произошедшее и не нашёлся вовремя, а я, закрепляя успех, напомнил:
– И Русанов им тоже кричал, чтобы поворачивали, а они не вняли. Что по Артиклю должен предпринять часовой, если нарушитель не останавливается?
– Стрелять, – недоумённо проговорил Спиридоныч.