Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью
Шрифт:
Если бы он не попал, я бы всё равно отобрал у него оружие. Мы же не его развлекать сюда приплыли. На мои деньги, кстати, а бойцов обучать. Четверых вполне конкретных бойцов.
– Сержант Прокопов! На огневой рубеж! – скомандовал я.
Данилыч подбежал, но, как и положено старослужащему, да ещё и сержанту, подбежал не быстро, а больше изображая бег. Я принял у него двустволку, а ему передал пулемёт.
– Изготовиться к стрельбе в положении лёжа!
Данилыч покряхтывая, залёг.
– Стрелять по готовности!
Данилыч повозился, прицеливаясь, и выпустил очередь патронов из семи.
– Эх ты! – вырвалось у сержанта.
– Чуток левее возьми, – подсказал я ему.
Вторая очередь насчитывала уже патронов пятнадцать, из них не меньше пяти достигли цели.
– Встать! – скомандовал я.
Пока Сержант поднимался, я вызвал следующего кандидата в пулемётчики:
– Пеньков! Ко мне!
Харитон попал с третьего раза, но всё же попал. Корягин с четвёртого. Ну, ему простительно: у него на первой же очереди патроны закончились. До этого же они ни у кого не кончались, вот он и растерялся. Я воспользовался ситуацией и толкнул речь про экономию боеприпасов.
Перезаряжать до Тита тоже ещё никому не доводилось, а тут такой джек-пот. Наверное, поэтому вторая очередь тоже ушла в «молоко», в нашем случае канула в воду.
Потом отстрелялись Сорока, Русанов, Шушунин и Бабкин. Трофиму пулемёт достался с практически опустевшим диском, но что в таких случаях надлежит поступать, он уже знал.
Затем четвёрка «пулемётчиков» – Прокопов, Пеньков, Корягин и Кашин – зашла на второй круг. Харитон таки перебил верёвку. Лодка отправилась в свободное плавание, а Тит с Трофимом пытались её утопить. Поскольку мишень удалялась всё дальше и дальше, попадать в неё становилось всё сложнее и сложнее.
– Да, пёс с ней! – воскликнул Синюхин. – Пускай себе плывёт. Эту всё равно не залатать уже, а у нас вторая есть.
– Нет-нет-нет! – возразил ему я. – Представьте себе, что это гонец противника. И если он сейчас уйдёт, то приведёт врагам такую подмогу, от которой вам уже самим нужно будет сваливать, густо смазав пятки.
– Так не дострелить же, вашброть! – попытался оправдаться Кашин.
Я взял у него пулемёт и, поскольку лодчонка уже порядочно отплыла, поправил прицел. Чтобы волны мне не мешали, от слова совсем, я стрелял стоя. На неё ушел весь невеликий остаток из третьего диска и почти половина четвёртого. Как бы там ни было, но лодка повторила печальную судьбу грозных линкоров «Бисмарка» и «Ямато» – погибнув в неравном бою, затонула.
– Ты же говорил, патроны беречь надо, а сам? – упрекнул меня Спиридоныч.
– А вот это – как раз тот случай, когда пёс ними, с патронами, лишь бы враг не ушёл.
– Ну-ну, – только и сказал мне на это ротный.
Я поставил РПК сначала на предохранитель, а потом на песок в двух шагах от себя.
– Корягин. Спусти вторую лодку. Пеньков. Неси второй пулемёт.
– А этот-то никак покрупнее? – удивился Сорока.
– Совершенно верно, вахмистр, – ответил я. – Он и посильнее будет.
Дальше процесс почти повторился. Почти, потому что короба с лентами на двести патронов менять было сложнее, но зато и не так часто это требовалось. И ещё, верёвка в этот раз уцелела.
Когда Сорока, Русанов, Шушунин и Бабкин отстрелялись, им было приказано, сменить стоящих в карауле при лодках. Там у нас Ситный, Горшенев, Бабанов и Шапошников. Этим тоже нужно иметь представление о новых огневых возможностях нашей боевой группы. Тем более что они, вне всякого сомнения, слышали выстрелы, может быть, даже что-то и видели, но точного представления о происходящем иметь попросту не могли.
Когда и вторая лодка отправилась на дно великой русской реки, пришло время обеда. Пеньков и Корягин упаковали пулемёты в холщёвые лоскуты. Трофим и ещё трое бойцов собрали гильзы, цветными металлами и в третьем тысячелетии не разбрасываются, а здесь тем более не стоит.
Теперь можно идти к большим лодкам. И мы пошли.
– Всё что ль? – поинтересовался начальник матросской команды.
– Сейчас перекусим и обратно в Самару, – ответил я.
– Эт хорошо! – обрадовался тот. – Ну, робяты, доставай харчи!
Мореходы засуетились.
– А эт чёй-то тама такту трещало? – спросил самый молодой из гребцов, то ли сдуру, то ли не в меру осмелев.
Как бы там ни было, подобных вопросов задавать не должен никто. Я оглянулся по сторонам: ближе всех ко мне находился Трофим.
– Кашин, ну-ка, дай-ка сюда своё ружьё! – нарочито громко потребовал я.
Тот скинул с плеча двустволку и протянул её мне. Она не должна быть заряжена, но мало ли.
– Я же обещал собственноручно пристрелить того, кому станет шибко интересно, чем мы тут занимаемся, – переламывая ружьё, проговорил я.
Оба ствола пустые, но матросик-то об этом не знает, значит, можно проводить воспитание. И я, вскинув ружьё, начал выцеливать излишне любопытного гребца. Лицо его сразу переменилось, ещё не веря, что вот прямо сейчас его могут убить, он начал пятиться.
– Вашброть! – крикнуло сразу несколько человек.
– Андрей! Прекрати! – рявкнул подскочивший Синюхин. – Прекрати! Слышишь! – орал он, вырывая у меня оружие.
Я сильно и не сопротивлялся, на втором рывке капитан завладел ружьём.
– Перезаряди! – крикнул ему я.
Николай машинально переломил двустволку и тут же застыл. Пару секунд он осмысливал ситуацию, а потом, громко выругавшись, вернул мне оружие.
– Совсем сдурел, – процедил он, отворачиваясь от меня.
Я вернул ружьё ухмыляющемуся Трофиму, кроме меня только он знал, что парню сейчас ничего не угрожало. Кроме меня. Я двинулся на излишне любопытного матроса:
– Ты, сучий потрох, думаешь, мне ружьё нужно, чтобы дурь из тебя выбить!!!
Бригадир гребцов кинулся мне наперерез: