Магистериум морум
Шрифт:
И тут же часы на городской ратуше пробили девять. А следом сторож истошно заорал вдалеке: «Девять часов в Ангистерне! Время спать!» И все эти звуки успешно заглушили лёгкое шипение вина в серебряном гербовом кубке. С первым ударом часов вино вскипело колдовской зелёной пеной, и тут же приобрело свой обычный вид.
______________________________
1. Да не случится такого! (Чур меня!)
Глава 9. Тьма как предчувствие
«Кучеру для обуздания лошади, во много раз его сильнейшей, необходимы вожжи и удила; в человеке
Папюс, «Практическая магия»
Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.
Год 1203 от заключения Договора,
Месяц Урожая, день 12-й
Тьма раскинула над Ангистерном шаль – тоньше паутины, темнее воронова крыла. Птица, взлетевшая с подоконника гостевых покоев в доме префекта, растворилась в ней, как горсть соли в мутной воде.
Ворон летел, почти не взмахивая крылами. Так следуют воздушным потокам старые коршуны. Но коршун не может скользить над самыми крышами, и тот, кто способен видеть в темноте, легко опознал бы сейчас колдовскую птицу по полёту.
Бледная луна ещё поджидала свою голубоватую подружку и светила тускло, как сиротская свеча над выплакавшим глаза небом. Ворон низко парил над городом, потом поднимался выше, вглядываясь в чуть более светлые реки улиц, в сажевые заплатки теней между домами.
Он каждым пером впитывал слухи и сплетни, различая колдовским слухом даже то, что шептали за запертыми дверями, и кружил, кружил во тьме…
Только главная улица города золотилась обилием масляных фонарей. Ворон не торопился пересекать этот слабый поток огня. Он двигался параллельно ему, к яркому квадрату света на Ярморочной площади.
С площади доносились звуки музыки, слышался смех, стук деревянных мечей. Видно там давали представление заезжие комедианты. Ворон хотел было присмотреться получше к этому оазису ночного веселья, как вдруг тишину прорезал тонкий скрипучий всхлип, а следом раздался человеческий визг, полный такого ужаса, словно кого-то пожирали заживо.
Визг порвал тонкую шаль ночи на лоскуты. Замелькали факелы, захлопали ставни, а крики звучали теперь со всех сторон сильнее, чем тот первый, самый страшный крик.
Ворон покружил над домом с резной башенкой, жавшимся слепым боком к рыночной скотобойне, и вдруг камнем ринулся вниз! А от соседней стены отделилась гораздо более внушительная крылатая тень, и, набирая скорость, устремилась было за ним… Но быстро потеряла тень живой птицы среди мёртвых теней домов.
За завтраком мэтр Грэ кашлял и кутался в беличью накидку, а тяжёлые шторы в обеденном зале были всё так же плотно задёрнуты, как и вчера, за поздним ужином.
Чадили свечи. За окном голосила торговка молоком. Голуби вели на чердаке бурную невоздержанную жизнь, радуясь тёплой осени. Магистр Фабиус зевал, ковырял двузубой вилкой вчерашний рыбный пирог и вертел в руках кубок, то отхлёбывая из него, то разглядывая узор.
Всю ночь он размышлял, сравнивая увиденное ночью и то, что прочёл в письме здешнего магистра Ахарора Скромного.
В письме маг откровенно говорил о бедах, что настигают здесь высокопоставленных магистров, но даже не упомянул о разгуле потусторонних тварей. А флёр их присутствия висел над городом, как убедился Фабиус, словно рыбачья сеть над кустом поспевающей ерги. Пролетая над Ангистерном, маг чуял пришельцев из Ада всем телом. Что-то нечистое свило здесь гнездо, и Ахарор не мог не замечать этого. Он был весьма опытным магом. Не самым сильным, но Магистериум доверял ему. И тем не менее Ахарор писал лишь о таинственных похищениях магистров. Почему? Был выборочно слеп? Но зачем же он тогда вообще написал это странное послание малознакомому магистру, славящемуся, разве что, нелюдимым образом жизни и безразличием к соблазнам мира внешнего?
Что делать? Встретиться с Ахарором? А если тварь, погнавшаяся за "вороном" ночью, отыскала его и уже следит за ним? Ахарор стар и, видимо, слаб, раз до сих пор не соизволил, услыхав о приезде Фабиуса, послать к нему слугу, пригласить к себе в дом протокольно, по праву хозяина.
Но и не у префекта же пытать о пропавших магах! А у кого? Да ещё эти проклятые кубки с гербом умирающего правителя! Всех ли магов пытаются здесь травить, или только его, Фабиуса?
Очередной кубок снова объявился этим утром на столе, слева от магистерского прибора. Серебряный, всё с той же печатью в виде дракона, расправляющего крылья. Случайный гость подумал бы, что префект экономит и на посуде, и у него просто нет других кубков!
Разговор не клеился. Мэтр Грэ, случайно встретившись глазами магистром Фабиусом, тут же опускал взор в миску с куриным супом, кроме прочего, имеющим славу домашнего средства от простуды. Префект изображал нездоровье, время от времени неискусно перхая, как простуженная овца.
Ждали секретаря с докладом.
– Плетей захотел? – процедил мэтр Грэ, когда в зал вошёл, наконец, бледный, запыхавшийся юнец лет девятнадцати.
Впрочем, это для магистра он был юнцом, мальчишкой. В небогатых городских семьях взрослая жизнь начиналась рано, и парень вполне успевал к девятнадцати годам обучиться грамоте и начаткам ремесла. Но ходить по возрасту он должен был всё-таки в старших подмастерьях у писаря. Видно, мэтр Грэ заранее решил свалить безграмотность доклада на глупость слуги.
Угрозы сделали своё дело. И без того напуганный секретарь начал запинаться и мямлить, потому магистр Фабиус просто выдернул из его дрожащих рук свиток с докладом и быстро пробежал глазами.
– Двенадцать возов с вяленой рыбой? – спросил он удивлённо. – Так мало?
– Осень выдалась засушливой… – проблеял мэтр Грэ.
– Река на излучине обмелела… – подсказал ему с усмешкой маг. – И рыбу бабы могли подолами черпать!
Он не сдержался и возвысил голос. Тут же повисла пугающая тишина, даже голуби перестали возиться под крышей.
Паренёк-секретарь упал на колени, понимая, что крайним он сейчас может оказаться с обеих сторон. Магистр Фабиус оглядел с головы до ног его некрепкую фигуру и подсказал в полголоса:
– Вон отсюда.
И когда парень неловко встал и попятится, маг, нащупал бутыль с вином, налил, даже не повернув головы, но и не пролив ни капли, и совой уставился на префекта.
– Устал я смеяться, почтенный. Ночью – комедианты, днём – клоуны. В городе разговоры на каждом углу, что какая-то тварь уже третью ночь убивает женщин! Да и маги мрут здесь, как мухи, – Фабиус пристально и нехорошо глянул на префекта и отхлебнул вина. – А вот трорское было дорого этим летом по причине всё той же засухи. Да ещё и из южных… подвалов?