Магистериум морум
Шрифт:
Как только сгинула тень любимой супруги, тут же, пока Правитель не передумал, возникла тень просителя.
Это был высокий стройный житель Ада с двумя ногами и двумя руками. Скорее всего, инкуб или демон-обманщик. Такие привыкают к человекоподобной внешности и с охотой используют её после в быту.
Принадлежал демон к семейной линии Борнов, Борнов-предателей, такая уж была репутация у этой уважаемой семьи. Конечно, быть отравителями или убийцами почётнее, но тут уж как повезло. Как говорится, что нашалили предки, то и носи, не марай. Впрочем, именно предатели
Якубус некоторое время потомил посетителя, считая, как падают в дальних пещерах капельки воды на сталагмиты, потом попытался пересчитать золотые плитки на мозаичном полу, как всегда безуспешно, и, наконец, кашлянул, понуждая вежливого посетителя высказать уже свою просьбу, а то ужин на подходе.
– Замер, лицезря, Правитель, – изящно извинился гость за чужую паузу.
И вдруг лицо его стало озабоченным и испуганным, словно смотрел он на Правителя, а видел дальним зрением что-то иное, что было вполне возможно, учитывая развитость дальнего зрения у высших демонов, но считалось в Аду ужасно невежливым.
«Так негалантен, что не может сдержать чувства и отбросить заботы? – удивился про себя Якубус. – Но ведь это же инкуб? Да, явно инкуб! А они в массе довольно образованны…»
– Меня зовут Ангелус Борн… – начал проситель, и Якубус ощутил, как зашевелились волоски на кончике его хвоста.
Нет, этот инкуб был отнюдь не из ветви лояльных к трону Борнов-предателей! Ангелус Борн являлся внуком Матиса Хробо, преступника и отступника! Его сын принял материнскую фамилию, но Якубус знал подлый список имён этой мерзкой семьи наизусть! И уж тем более знал, что Борн Ангелус пошёл по дороге деда, широко ступая! Он был проклят Сатаной и с позором изгнан из глубинного Ада!
Глаза Правителя начали наливаться отблесками самого жаркого адского огня. Да как посмела Тиллит пригласить сюда ЭТОГО Борна!
Проситель сжался от взгляда Правителя Якубуса, сразу теряя весь свой лоск, но молчал. Он не выглядел испуганным, скорее… его мучило что-то далёкое от трона. Оно вызывало в нём… смятение! Страсти огненными всполохами искажали его черты!
Но Правитель Якубус уже бросил разглядывать инкуба. Он размышлял теперь о казнях, ещё не представленных в этом сезоне на сцене адского Колизея. Разрывание на тысячу кусков свирепыми гарпиями? Было. Поджаривание изнутри? Тем более, было. Поедание заживо?..
Всё казалось Правителю слишком мелким и недостойным охватившего его гнева.
Наконец, Якубус вспомнил одну старинную, но забавную казнь, когда на срамных местах провинившегося пишут некие хищные руны…
Он улыбнулся, пусть губы его и вывернуло при этом уголками вниз, и рявкнул:
– Как ты посмел явиться сюда?
– У меня не было выбора, – безо всякого страха ответил опальный Борн.
– Не было выбора?
Якубус удивился. Выбора у подобного «подданного» может не быть лишь в одном случае – если родной Ад на пороге войны или иной страшной напасти. Как известно, только люди способны желать зла собственной стране, на то они и низшая мразь, хоть и сидят, как может показаться, сверху. А демоны, учуяв угрозу адскому очагу, просто обязаны встать единым строем, закрыть грудью и всё такое прочее.
Правитель подался вперёд, и в руках его сам собой образовался боевой огнемётный посох.
– Не молчи же тогда, отступник!
Борн медленно опустился на одно колено и, не удержавшись, вытер со лба кровавые капельки выступившего пота.
– Перемирие нарушено, – сказал он тихо и совсем не торжественно, как подобало бы. – Маги Срединного мира не сдержали своего слова. Мой сын только что похищен из отчего дома, связи его с нашим миром разрезаны самыми изощрёнными заклятиями. Я потерял… Я больше совсем не слышу его. Боюсь, мой мальчик мёртв или страшно страдает.
Якубус набычился и молчал.
С одной стороны – так ли дорог Аду сын отступника? С другой… Если маги нарушили двенадцативековой запрет в численный год Дракона, когда подтверждаются договора и заклятья, это плевок в лицо всему Первому кругу Ада. И если слух дойдёт до нижних слоёв, где правит Сатана, то, возможно, и всей Лестнице Геенны Огненной, путь будет вечным Её дыхание.
Вопрос о нарушении Договора был страшно, мучительно серьёзным. И его следовало разрешить немедленно, вот тут же, в тронном зале, куда никто не может засунуть своё наглое ухо.
– Кто знает об этом? – нахмурясь, спросил Правитель.
Борн, осознав, что означает этот вопрос, тяжело опустился перед троном на оба колена. Но головы не склонил. С мрачной решимостью смотрел он на огненный посох в руках огромного козла. Посох, способный испепелить любого в доли мгновения Ада!
– Я понимаю, что подписал себе смертный приговор, явившись сюда. И первое, что ты сделаешь – убьёшь или бросишь меня в темницу, дабы не допустить огласки…
Посох дрогнул в толстых пальцах Якубуса, больше похожих на клешни. Да, убить возмутителя спокойствия было бы проще всего. Убить – а уж потом разбираться с проблемой. Без ненужных свидетелей.
– Я знаю это, – продолжал Борн негромко, но решительно. – Но знаю так же, что равновесие в опасности. И я не прибегал ещё ни к чьей помощи, дабы не иметь свидетелей случившегося.
Якубус покачал плешивой головой. Он видел, что пришелец понимает: не оставив козыря, в виде защищённого от мести свидетеля, он скорее всего умрёт. И всё-таки Борн явился. Значит, припас для своей защиты что-то посложнее. Но что?
– Если я оставлю тебя в живых, я прикажу пытать тебя, это ты это знаешь? – грозно спросил Правитель.
Посох его слегка опустился. Видимо, немедленная смерть просителю уже не грозила.
– Знаю, – кивнул Борн и зашипел от боли, пригибаемый к мозаичному полу яростным взглядом Якубуса.
– Признайся сейчас? Ты болтал своим грязным языком? Ты должен был как-то объяснить свой визит Тиллит? Что ты сказал ей?
– Что я хочу просить тебя о сыне, – прошептал инкуб. – Хотел…
Якубус хмыкнул и отослал посох. Он ни на миг не поверил Борну, но и махать тяжеленным орудием, если не хочешь прибить, ему было тоже не с руки. Ревматизм и всё такое.