Магистериум морум
Шрифт:
Толстые перчатки хорошо скрывали дрожь пальцев, но Фенрир ощутил волнение всадника, фыркнул, наподдал, заставив Саймона заголосить, нахлёстывая ленивую кобылку.
Магистр придержал жеребца, а потом и вовсе остановился, поджидая отставших спутников.
Саймон покраснел от внезапной скачки, волосы его растрепались. Лекарю и медленная езда была не очень-то привычна. Хел же растворился и возник рядом с Фенриром — всё такой же бледный, юный, спокойный, словно не шёл весь день пешком.
Болезненная белизна кожи
Демонёнок казался магу совсем непохожим убитых на инкубов. Более живым, человечным. Но, возможно, дело было лишь в том, что первый раз он увидел Хела здесь, на земле? Ведь если бы они встретились через пылающую черту пентаграммы…
Любил ли маг тех юных инкубов, с коими ему приходилось вступать в связь? А любите ли вы кувшин с хорошим вином? А ланцет, коим заезжий лекарь вскрывает вам жилы, чтобы пустить кровь? Или его же клизму?
Нет, Фабиус терпел прикосновения демонов, как пациент терпит необходимые процедуры лекаря. А позже с радостью и ликованием ощущал, как их жизненные флюиды медленно перетекают в него. Становятся молодостью, энергией, силой.
Изменило ли это что-нибудь в нём самом? Неужели…
Страх сковал Фабиуса, когда он понял, что мог измениться безвозвратно. И тут же пришла новая леденящая мыль: «А Алисса? Что было между нею и Борном?»
Рука вцепилась в повод и натянула его. Фенрир всхрапнул, замотал головой.
Фабиус так и не решился узнать у Алиссы, что же случилось в тот день, когда он оставил её вдвоём с инкубом. Он не нашёл в себе сил ни продлить, ни разбить мираж зарождающейся любви. Отдался суете, чтобы забыть. Попрощались скупо.
Алисса… Отец Сатана, как ты жесток!
Хел неуловимым движением переместившись вперёд, взял Фенрира под узцы и остановил его.
— Магистр! В кустах сидят какие-то люди с луками и большими ножами! — сказал юный демон. — И я вижу среди них низшего!
— Свиномордого? — переспросил Фабиус, помня, как покривился Борн, разобравшись, кто заполонил Ангистерн.
Значит, черти и бесы всё-таки надумали мстить… В городе не решились, а тут… Ну, что ж…
Хел вгляделся в заросли.
— Не думаю, что он опасен для вас, магистр. Он стоит в стороне и вряд ли вмешается. Он не знает, один ли вы, или Борн бродит рядом. Более опасны длинные луки для охоты на крупную дичь, что держат одурманенные люди. Их много. Если мы подойдём ближе, вы рискуете получить раны.
Фабиус вдохнул поглубже, настраиваясь на колдовское зрение. Ощутил живое дыхание осеннего леса, его трепетное последнее тепло.
Маг долго ехал, забыв о радости этого тепла. А лес был с ним. И низкое солнце. И дорога. И Хел, тревожно заглядывающий в глаза. И дурнина Саймон, бросивший учёбу и дерзнувший заявить, что проводит мага до острова.
А он, магистр Фабиус Ренгский, — заболтался сам с собой и не заметил явной засады! Умереть захотел! Убить тех, кто доверился ему!
Маг машинально опустил ладонь на светлую головёнку Хела и вздрогнул. От демона тоже шло тепло: живое, ласковое. Оно не обжигало при касании, как естество инкуба. Хел был рождён на земле, он стал почти человеком. А что, если стрела может причинить ему вред?
— Отойди-ка, мальчик, — тихонько прошептал Фабиус.
И Хел подчинился, вывернувшись из-под его руки и скользнув назад.
Магистр мысленно перебирал подходящие заклинания. Да, демонёнок был прав, если бы бес замыслил убийство, вряд ли посадил бы на пути у мага жалкий человеческий сброд. Он не хотел явного противостояния, не хотел и лишнего шума. Но чего он хотел? Прощупать, сильна ли защита?
И как оборониться от него, не объявив войны?
В кустах засело полдюжины оборванцев, целый бродячий оркестр, которым дирижирует мелкий бес…
Что если… Оркестр…
Бес хочет знать, каков маг без Борна, на что способен? Но стоит ли показывать ему что-то серьезное?!
Маг улыбнулся в бороду, запустил руку в ворот рубашки и дотронулся до кристалла. Эта привычка так и осталась у него, ненужная, навязчивая. Фабиусу не требовалось касаться камня при большинстве заклинаний, но холодок и гладкость граней — успокаивали.
«Ars longa, vita brevis est», — прошептал онтихонько.
В кустах произошло бурное шевеление, возможно, даже драка.
Маг ждал, поглаживая Фенрира и сделав Саймону и Хелу знак не приближаться.
И вот нелепое воинство выкатилось на дорогу. У них даже нашлась мандолина.
Бандиты расселись на обочине и не самыми скверными голосами запели «Радуйся, путник», аккомпанируя себе ударами кинжалов по деревянным ножнам и заунывными звуками расстроенного инструмента.
Радуйся, путник!
Найдёшь ты приют,
Если не сгинешь в дороге.
Ждёт Сатана душу твою,
Стёрты усталые ноги.
Но если вдруг ты услышишь напев,
Тонкой струной отзовёшься.
Вспомнишь с кем хлеб
Здесь делил и ночлег,
Вспомнишь и снова вернёшься.
Маг попытался высмотреть беса — тщетно. Покосился на Хела. Тот указал глазами на ложбинку, заросшую дикой малиной и папоротником.
Однако Фабиус всё равно не сумел ничего разглядеть. Он, молча, тронул коня коленями, объезжая по обочине потешное воинство. «Ничего! Найдётся и на бесов управа. Нужно лишь добраться до Ренге. Там, на неприступном острове ему будет о чём подумать в эту долгую зиму!»