Магистериум морум
Шрифт:
Виновного, по-настоящему виновного, она разрушает изнутри, разбивает его естество на мельчайшие капли, взбивает в пену.
Анчутус изменился в лице. Он прозрел, что само тело выдаёт его, предощущает скорую расправу. В его чертах отразился ужас, понять который до конца могут только погибающие бессмертные.
— Нет! Я не похищал! Нет! — визжал он, но кто бы ему поверил?
Борн хмыкнул и повернулся к зеркалу спиной. Дело было сделано.
Инкубу пристало сейчас ликовать. Ещё не прозвучало «виновен» Сатаны, а бес уже был полумёртв. И ничто не могло теперь отменить приговора,
Фабиус ощутил, как все клетки тела его словно бы сжались в предчувствии чужой агонии, и опустил глаза.
Он не хотел видеть, как будет наказан бес. В конце концов, это не Анчутус сподвиг горожан на бунт. Он всего лишь правил городом двадцать лет. Правил так, что цеха не слали жалоб в Совет Магистериума, а значит, раскармливание нечисти было хорошо для них.
Пакрополюс, весьма удовлетворённый таким явным дрожанием вины в Анчутусе, облизнул губы в предвкушении зрелища отменной казни и окликнул инкуба:
— Эй! А где же Алекто, Изгой?
Выпот бежал по его щекам алыми ручейками. Всё-таки старый демон успел слегка повоевать с бесами.
Борн, не поворачиваясь, хлопнул в ладоши, и на помосте возникла худая чёрная кошка. Испуганная, растерянно озирающаяся.
Фабиусу стало жаль её: кто знает, каково будет фурии в Аду без привычной личины? Может, не стоит её отдавать?
Возразить он не успел. Пакрополюс вгляделся в кошку, кивнул, и Алекто исчезла. А вместе с нею закрылся зеркальный глаз в адский мир. Похищенная вернулась домой, похититель найден, а значит — Земля и Ад обрели почти утерянное равновесие.
— Договор заключён, — прошептал Борн еле слышно.
Фабиус удивлённо покосился на него: почему это — «заключён»? Договор — восстановлен!
Он встал и рявкнул на всю площадь:
— Договор восстановлен!
Но ничего не ощутил в земле и на небесах.
Маг удивлённо обернулся к инкубу. Борн стоял, зябко обхватив руками плечи, лицом к западу, и вглядывался в тёмное небо.
Фабиус обвёл глазами площадь: горожане лежали на камнях, кто без сил, а кто и без жизни. Увиденное выпило многих почти до дна, а кого-то и больше. Иначе и быть не могло. Адский суд — не для земных созданий.
Люди падки до жуткого, но не понимают, что созерцание его разрушает их слабые души. И смертным нельзя быть слишком любопытными к маскам небытия.
В небе, там, куда смотрел инкуб, появилась алое пятно. Но это был не рассвет. Это церковь Ангистерна принимала под свои своды души тех, кто не пережил этой ночи.
— Город заплатил, — прошептал Борн. — К утру в церкви будет новый священник.
Холодный страх подступил к горлу магистра, заставил душу затрепетать, словно пламя свечи на ветру.
Их «общее» с демоном дело было завершено. Что будет теперь? Если придётся сражаться за свою жизнь, то где взять сил, когда площадь покрыта телами поверженных людей, а церковь Его пылает, насыщаясь, словно пиявка.
С кем он готов сражаться? С Борном? С церковью? С самим Сатаной?
Фабиус нашарил на груди магистерский кристалл, сжал его до боли в пальцах и обернулся.
Инкуба рядом не было. Он исчез. Маг остался один, в ночи, среди многих умирающих от страха и боли.
«Неужто Борн пресытился и позабыл обо мне? — подумал он, и сам готовый уже обессиленно рухнуть на затоптанный деревянный настил. — Неужто всё кончилось?»
Часть V. Rubedo
Рубедо — брак Меркурия и Серы. Четвёртая и последняя стадия Великого Делания.
Она связана с планетой Юпитер и Солнцем, с четвёртой лунной фазой. Продуктом рубедо является философский камень, он же магистерий, ребис, эликсир философов, жизненный эликсир, красная тинктура, великий эликсир, пятый элемент. В описаниях средневековых алхимиков это реактив, необходимый для успешного превращения металлов в золото, а также для создания эликсира жизни.
Символом рубедо является Двуглавый Коронованный Орёл, он же Красный Феникс.
Не каждый маг может преодолеть в себе страх и дойти до состояния рубедо. Ведь страх этот не имеет даже названия. И это — не ад. Ад — ничто в сравнении с ним.
Глава 28. Паладин
«А что, если наша Земля — ад какой-то другой планеты?»
Олдос Хаксли
«Всегда помни, что толпа, рукоплещущая твоей коронации — та же толпа, которая будет рукоплескать твоему обезглавливанию. Люди любят шоу».
Терри Пратчетт
Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.
Дорога на Ренге.
Год 1203 от заключения Договора, день 14.
Магистр Фабиус Ренгский медленно ехал по утоптанной лесной тропе. Лицо его было задумчиво, повод выпал из разжавшихся пальцев и норовил соскользнуть под ноги коню. Маг возвращался домой.
Следом на животастой бергенской кобыле трусил Саймон. Хел шёл, держась за его стремя.
Солнце клонилось к вечеру. С сухим треском падали на дорогу отжившие своё сосновые иголки. Было тихо, зябко и безлюдно, поскольку путники свернули уже с шумного ангонского тракта на лесную дорогу, ведущую к острову посреди бурной Неясыти.
Можно было выбрать иной, более торный путь, но беженцы, с унылыми песнями потянувшиеся на Ренге, беспокоили магистра Фабиуса. Не давали страдать, а страдать магу очень хотелось. Мир опостылел ему.
Лекарь на ходу зубрил состав тинктуры от лихорадки, иногда подглядывая в пергамент. Его вполне устраивал темп, заданный магистром. Хел же — скучал и считал выбоины на дороге. Иногда он поднимал голову и озабоченно вглядывался в фигуру Фабиуса. Демонёнок, даже не читая мыслей, мог оценить внутреннее состояние человека. Он видел, как тени эмоций пробегают по чуть светящейся ауре души: магистр много и разнообразно думал о смерти.