Магистерий. Черный Петер
Шрифт:
Инквизитор посмотрел на Лео непроницаемым взглядом. Невозможно было понять, что скрывается за этими темными глазами.
– Действительно, воскресенье, – ответил он наконец. – Поэтому я вас не рано вызываю. Приходите к десяти.
*
* *
Под козырьком запертого магазина собралась толпа – ждали трамвая. Лео, перепрыгивая лужи, нырнул под крышу, под бахрому летящих с края капель. К вечеру немного потеплело, и снег с дождем превратился в просто дождь.
Простецы неохотно уплотнились, впуская его в свой круг. В основном тут были мелкие клерки, работники складов, мастерских и трамвайного
По окончании рабочего дня серая масса набивается в трамвай, который тут называют “Драконом”, и едет домой.
Расселина улицы была темна, только горели редкие окна в домах напротив, да блестели рельсы, дугой уходящие по бульвару. Голые ветви метались, скребли по козырьку, из водосточной трубы на углу магазина извергался пенный поток. Раскачивался фонарь на растяжке, освещая висящую на тех же проводах табличку с трамвайными номерами.
Каждый день, утром и вечером. В снег, в слякоть, в жару, в любую погоду, чтобы два раза в месяц получать тощую пачку бумажек – денежных купюр и талонов на продукты и промтовары. На мыло и сахар. На муку и маргарин. На керосин, кубики низкокачественного абсолюта и торфяные брикеты.
При оформлении Лео тоже выдали пачку талонов. Денег он еще не заработал, а талоны получил сразу. Комендант вручил ему пакет, где лежали два липких кубика плохо очищенного прессованного абсолюта в пергаментной бумажке – один такой кубик вставляют в дешевые артефакты вроде радиоприемника, фонарика, будильника или зажигалки, а два кубика заставят работать паяльную лампу или артефакторный пробойник. Еще в пакете было жесткое вафельное полотенце, кусок мыла и пара войлочных стелек.
И если у него еще и оставались вишневые сигариллы в серебряном портсигаре, и какой-никакой внешний лоск – модельная, но уже отросшая стрижка, носовые платки, пара дорогих рубашек – то все остальное, включая финансы, было точь-в-точь, как у молодого простеца, не имеющего за душой ничего, кроме диплома Венетского Королевского Университета. То, что Лео видел вокруг, являлось нищетой, убогим мучительным прозябанием, и ему пришлось окунуться в нищету.
Сам напросился, подумал он. Тебя никто не заставлял, Лео Цинис-Гавилан, кровь от крови феи Мелиор из башни Ястреба. Чтобы разобщенные, жестоко прореженные магические семьи воспряли, объединились в могучее государство, первое и единственное в истории государство магов, чтобы носители дара никогда больше не убивали друг друга, чтобы встали плечом к плечу против общих врагов – ради этого Лео готов был на любые испытания.
Государство защищает своих граждан. Именно поэтому Лео здесь. Здесь, чтобы отыскивать и спасать новых граждан Магистерия. Пусть они родились среди простецов – сейчас не время перебирать. Они все нам нужны, кто бы что бы ни говорил.
Испокон веку простецы-малефики принимали на себя первый удар ненависти и преследований, и защитить их было некому. И если магов, живущих в городах, соседи хоть и побаивались, но относились с почтением и уважением, то собственных детей с открывшимся даром считали выродками.
Маги старых династий презирали их, простые люди – боялись и ненавидели. Их всегда было слишком мало, чтобы объединиться. Выжившие – бесправные и гонимые – уходили в криминал, в подполье. Ужасная судьба, если подумать.
Из
Внутри тоже было не свободно. Лео протиснулся к сомкнутым противоположным дверям, спустился на ступень, где и остался стоять, прижатый к запотевшим стеклам чужими спинами и животами. Трамвай звякнул, качнулся и тронулся.
В центре каждого вагона стояло по небольшой пожаробезопасной печке, питавшейся все тем же неочищенным абсолютом, но пробраться туда Лео еще ни разу не удалось. Печки согревали слабенько, пассажиры ворчали, что раньше-де их включали на полную мощность, а теперь все экономят на рабочем люде, все крадут, а что не крадут, то урезать норовят. Но внутри вагонов было гораздо теплее, стекла затянуло пленкой влаги.
Сквозь толпу продралась тетка-кондуктор, с огромной сумкой из искусственной кожи, увешанная бумажными рулончиками.
– Оплачиваем проезд! Не зеваем! Оплачиваем проезд!
Голос у нее был сорванный, как у вороны. Лео выгреб из кармана мелочь и приобрел обрывок бумажной ленты с циферками. Его требовалось сохранить до конца поездки.
– Эй, ты, в кепке! – кондукторша шустро проталкивалась дальше. – Ты чего отворачиваешься? Чего морду-то воротишь? Плати давай за проезд, я тут каждого помню, кто заплатил, ты на Лавровой вошел!
Нельзя сказать, что у Лео совсем не было опыта жизни среди простецов – как-никак он закончил магистратуру в Королевском Университете, получил диплом историка – для миссий во благо Магистерия требовались не только документы об образовании, которые можно и подделать, но практические знания, умение ориентироваться в человеческом социуме, умение общаться с простецами так, чтобы не выдать себя. Такие умения никакой волшбой не создашь.
Лео думал, что хорошо подготовился, но это было не так. Есть большая разница, когда, с одной стороны, ты пару раз в неделю посещаешь аудитории одного из самых престижных университетов империи, общаешься с профессорами и академиками, а в однокашниках имеешь, кроме отпрысков этих профессоров и академиков, еще и отпрысков остальной элиты, а с другой стороны, ты постоянно, без выходных, не высовывая носа, не смея коснуться магии, должен жить и преподавать в рабочих районах города, слава богу, не в трущобах.
Профессора и академики жили очень неплохо. Из окон Университета не видно было, с каким трудом и как медленно город вытаскивает себя из войны. В какой скудости и серости живет.
И как закрутили гайки Инквизиция и Магический Надзор.
– Мост Герцогини Аннабель! – каркнула кондукторша где-то в гуще пассажиров, – следующая – площадь Полнолуния и Северный вокзал! Кто выходит, поторопитесь!
Инквизитор. В самых худших предположениях ни Лео, ни Беласко и помыслить не могли, что придется работать бок о бок с инквизитором. Одна надежда, что тот быстро найдет артефакт и убийцу, и уберется из школы поскорее. Лео с радостью помог бы ему – если бы хоть что-то понимал в расследованиях.